Стоим на страже

Комбат издали крикнул:

— На рубеже!

Леонид лег. С вышки закричал Гончар:

— Готово!

— Готово! Приготовились! — подбегал с тыла Лялин.

— Слышь, Борь! Не забудь, ты по левой, — напомнил Леонид.

— Ладно, — отозвался Фандеев.

Лялин, остановившись поодаль, поглядел на комбата, махнул рукой и скомандовал:

— Огонь!

Появились и поскользили по направляющим мишени. Выстрелили.

— Левая промах! — крикнули сзади.

— Ленька! — растерялся Фандеев.

— Брось! — отмахнулся Леонид. — Следующая!

Третья пара мишеней уже возникла и двигалась. Леонид выстрелил первый, Фандеев чуть-чуть позднее, тщательно целясь.

— Левая промах!

Фандеев бросил автомат, вскочил.

— Без команды не вставать, — кричал подбегавший Лялин. — Оружие к осмотру! Какой пример подаете подчиненным?

— Иди ты! — выругал его Леонид.

— Расстроился, Леня, — язвительно заметил Лялин. — Ночку небось не спал. Проси перестрел. Все свалишь — на балл ниже.

Подошел комбат. Лялин нагнулся за гильзами. Сержанты доложили об окончании стрельбы.

— Приехал — молодец, промазал — плохо, — сказал комбат Леониду. — У тебя увольнение до вечера. Может, не считать?

— Почему, считайте. — Леонид спустил затвор, щелкнул ударником.

Солдат полигона крикнул:

— Все, что ли? Закончили, товарищ капитан?

— Будешь перестреливать? — спросил комбат.

— Нет, — ответил Леонид.

— Перестреляй, — попросил Фандеев.

— Не буду, — повторил Леонид.

— Дело твое, — сказал комбат и крикнул солдату: — Закончили! Лялин, построишь, отведешь. После обеда всем отдых. Я поехал.

Гончар пустился вприсядку:

— Спасибо, друг Сережа. Ты не сомневайся. У меня отпуск в кармане, а у тебя бутылка на столе.

— Скотина ты в общем, — отозвался солдат, — я в стереотрубу глядел — щепки летели.

— Я для уверенности, — оправдывался Гончар. — Чтоб расчет наверняка был отличным.

Он побежал вниз, чтобы успеть, перехватить комбата, но тот уже уехал, и Гончар подбежал к Фандееву.

— Первое местечко, товарищ сержант! Ну вы пульнули! Я в стереотрубу смотрел: только появились — нету! Только появились — нету! Как не было! А я волнуюсь, сами понимаете. Левая промах — по сердцу медом!

— В строй, — приказал Фандеев, и Гончар, козырнув, отбежал.

Лялин распределял, кому что нести: скатанный брезент, мешок с гильзами, мешки для упора, тренировочный стенд, покрикивал, подергивал плечом.

— Я не мазал, Ленька, — сказал Фандеев Леониду. — Не может быть такого.

— Плюнь, — беззаботно сказал Леонид. Он даже чувствовал облегчение, что Фандеев не попал. — Туда-сюда… Да плюнь! — энергично добавил он, не желая, чтобы Фандеев подумал, что это «туда-сюда» обозначает промах из-за Лиды.

Но Фандеев подумал именно так: Леонид уверен, что он промазал из-за Лиды.

— Бат-тарея! — запел Лялин. — Автоматы на ре-емень! Р-р-равняйсь! Отставить! Это не равнение. Р-р-ряйсь! Ищи грудь четвертого человека. Грудь, а не живот. Отставить! Не живот отставить, а равнение! Р-рясь! Ир-рна! Напр-раво! Товарищи сержанты, в голову колонны!

— Лялин, — негромко сказал Фандеев, — можно тебя на минутку?

— Шаг-гом-арш! — выдохнул Лялин и спросил: — Чего, Борис?

— Дай пару рожков, — попросил Фандеев, — все равно списывать.

— Зачем?

В колонне ефрейтор Гончар запел строевую, но взял высоко: не вытянул, сорвался.

— Иди, отстанешь: без твоей команды не остановятся, — Фандеев отнял у Лялина подсумок. — Мы догоним.

— Ты чего придумал? — отбегая, спросил Лялин. — Ты ответишь.

— Иди, иди, догоним, — успокоил Фандеев.

— Что ты в самом деле? — спросил Леонид. — Он ведь доложит.

— Постой тут, — сказал Фандеев, бросил на траву подсумок и полез на вышку.

Солдат увидел его и спросил:

— Забыли что-нибудь?

— Включи бегущие, — сказал Фандеев. — Наше время не вышло.

— Флаг спущен, — ответил солдат. — Не видишь?

— Поднимем. — Фандеев перекинул автомат за спину и, перебирая рывками шнур, поднял флаг.

— Не хозяйничай, — рассердился солдат, — тут я начальник.

— Сейчас мы стреляли, видел? Последние? — Солдат кивнул. — Вот. Стреляли наоборот. Я по его, он по моей. Я промазал.

— Ты не промазал, я видел, — осекся солдат.

— Я говорю промазал, потому что я по его мишени стрелял, получилось — как будто он. Включи. Что ты в конце концов?

— А ефрейтор?

— Что ефрейтор? — увидев, что солдат растерялся, спросил Фандеев. — Что ефрейтор? Гончар? — Он посмотрел на пульт, потом на солдата. — Блокировку нажимал?

— Ничего не нажимал, — ответил солдат. — Ладно, иди, включу.

— Включи бегущие, все, сколько есть. Четыре? Все включи.

У бруствера стоял Леонид.

— Включит? — спросил он. Фандеев кивнул. — Не ложись — грязно, — посоветовал Леонид.

— Отмоюсь, — Фандеев прищелкнул рожок.

Леонид досадливо сморщился:

— Борис, бросил бы ты. Если хочешь доказать, что хорошо стреляешь, я и так знаю.

Фандеев стал на одно колено, натянул локтем правой руки ремень, передернул затвор.

— Махни.

Леонид махнул рукой. Солдат включил моторы. Цели вынырнули из травы и поплыли перед прицелом. Борис приложился, повел стволом и… не выстрелил. Цели скрылись. Фандеев встал, посмотрел на колено.

— Действительно, грязно, — грустно сказал он. — Грязно все это, Ленька.

Они молчали и смотрели, как четкие в свете наставшего дня приходили и уходили мишени.

— Эй! — закричал солдат. — Чего зря моторы гонять!

— Давай! — заорал Леонид. — Все давай! — Он зарядил свой автомат, перевел рычаг с одиночной стрельбы на очереди. — Стреляй, Борька! Стреляй, в душу ее, в гроб!

Он полоснул короткой очередью, не попал, выругался, переступил ногами и, сдерживая бьющийся в руках автомат, скосил две или три.