Стоим на страже

— Вон она, родимая! — показал Литвинов на пляшущий на воде огонек. — Везет нам с тобой.

Практическая торпеда снабжается фонариком. Иногда и радиопередатчиком. Для быстрейшего отыскания. Иначе разыщи ее в море! Да еще и ночью. Сейчас фонарик сигналил, — «тут я».

Хотя мичман усердно подсвечивал прожектором, накинуть петлю на торпеду оказалось совсем непростым делом. То торпеда нырнет в волну, то борт катера подкинет волной. А когда на какую-то долю секунды и борт и «голова» стальной сигары оказывались на одном уровне, «рогач» не доставал. Ловля торпед, теоретически представлявшаяся Виктору простым до примитивизма делом, на поверку оказалась настоящим искусством, требующим ловкости, сноровки и мгновенной реакции. Всякий раз, когда Литвинов промахивался, он не очень сердито чертыхался. И было в этом чертыхании что-то привычное. Нечто вроде ритуала.

С подхода, примерно, пятнадцатого Литвинов накинул стальной аркан. Но это было только половиной дела. Загнать норовистое тяжеленное веретено в полупортик оказалось заботой похитрее, нежели взнуздать его. Примерно как верхом на необъезженном коне вдевать нитку в игольное ушко. Каким-то чудом боцман ухитрился выполнить этот цирковой трюк. Ухватил-таки момент. Рокотнула лебедка, и торпеда рыбкой скользнула. Сначала в полупортик, затем на приготовленную тележку.

— Одна есть, — засмеялся боцман. — Вторую выловишь ты. Понимаешь, противолодочник тоже не бездельничал. Наверное, ответил контратакой. Если я в этом деле что-то понимаю.

Старшина 1-й статьи Литвинов понимал правильно. Противолодочник действительно успел контратаковать лодку. О том, что нужно искать и его торпеду, БПК просигналил прожектором.

— Ну что ж, — благодушно согласился Литвинов. — Если повезет, утречком будем дома.

Но им не повезло. И сам противолодочный корабль, и торпедолов безрезультатно утюжили полигон. И время от времени перемигивались прожекторами. Мол, как там у вас? Ответ неизменно следовал такого содержания — у нас то же, что и у вас.

Всех свободных выставил мичман на палубу. Вдруг кто и сумеет увидеть. И матросы старательно вглядывались в катящиеся волны, по которым прыгал прожекторный луч. Однако все было напрасным. Вторая торпеда словно сгинула.

— Весело, — зло сплюнул Литвинов. — Либо пузыри пустила, либо с подсветкой какая ерундовина. Теперь пороемся.

«Теперь пороемся» значило, что найти торпеду в ночном море, к тому же явно начинающем «чудить» (как в таких случаях говаривал мичман Строчков), посложнее, нежели решить пресловутую задачу с отысканием иголки в стогу сена. И чем дальше, тем труднее. Ветер, волны и течения вносят свои «поправки». Однако задачу на поиск никто не отменял.

Между тем волны все чаще и чаще перекатывались через палубу. У торпедолова борта низкие. То, что для большого противолодочного корабля просто свежая погода, для торпедолова уже небольшой шторм. Сейчас же уровень «просто свежей» остался далеко позади.

То утыкался в волну форштевень, то, наоборот, выкидывало корму, и тогда дизель, лишенный нагрузки на винт, выл на высокой ноте. Да, тот поход к маяку был простой увеселительной прогулкой. Любопытно. В кино шторм выглядит как-то занимательней.

Небо на востоке начало незаметно сереть. Ого, уже десятый час! Зимнее утро поздно начинается. Теперь, когда начало светать, стало видно, насколько за ночь выросли волны. Когда катерок оказывался в «лощине», между двух водяных холмов, — тоскливо подсасывало под ложечкой. Но сосредоточенные, спокойные лица товарищей подбадривали. Спокойствие — лучшее свидетельство, что все идет как надо и повода робеть нет. Вот, значит, где приобретал Гришуня свой характер! Но что интересно — морская болезнь, о которой Виктор столько читал и слышал, почему-то щадит его. Может, свежий воздух, которого на верхней палубе всегда в избытке, тому причиной? Или пустой желудок? Или маломощный шторм? Все может быть.

Из нескольких тысяч волн какая-то одна непременно вдвое — втрое выше других. Стихийно действует закон сложения. Старые моряки знают его не из учебника физики.

Только одно мгновение, мельком видел Виктор внезапно выросшую темную стену с белым кудрявым верхом. В следующий миг водяной вал изогнулся над бортом, перевалил через леер, тяжко ухнул. Кипящая масса упруго ударила, подхватила, оторвав ноги от палубы, куда-то поволокла. Оглушенный Виктор отчаянно забарахтался. Уже у самого борта кто-то цепко ухватил его за плечо. Волна схлынула. Виктор закашлялся, сплевывая соленую горечь. Ну и водичка, будь она неладна! Как жидкий лед.

— Купаться не советую, — Литвинов одной рукой ухватил леерную стойку, другой помогал Виктору подняться. — Сезон не тот.

Устав велит уважать начальство. И Виктор, безусловно, уважал боцмана Литвинова. Как мог. За должность. Опыт. Сноровку. За характер, наконец. За уроки педагогики, что тоже весомо. Но, пожалуй, только сейчас по-настоящему оценил боцмана Литвинова. Тот был у самой рубки. И когда ударил вал, не в рубку метнулся. А к нему, Виктору.

— Не за что благодарить, — хмуро улыбнулся боцман. — Надо торпеду искать, а тут тебя пришлось бы вылавливать, время терять. Беги в кубрик, переоденься…

Вскоре совсем рассвело. Но ветер не утихал. Стал холоднее. Леера и надстройки, прихватываемые морозом, начали понемногу покрываться ледяной коркой. Она быстро нарастала.

— Ох, чую, не миновать нам сегодня хорошей физзарядки, — пробурчал Литвинов, оглядывая обледеневшие надстройки. — Инструмент не мешает подготовить. Для околки.

Об опасности обледенения Виктор уже слышал. Даже фотографию ему показывали. Леера толстые, что пожарные рукава. Свисающие с рубки глыбы льда. Катер, говорил Литвинов, в тот раз двое суток штормовал на морозном ветру. И люди просто обессилели.

Обледенение опасно не неудобствами, связанными с тем, что палуба превращается в каток и все палубное имущество покрывается льдом. Быстро нарастающий ледяной панцирь в свою очередь так же быстро увеличивает вес надводной части корабля. И нарушается остойчивость. Со всеми вытекающими последствиями. В сумрачных глубинах морей покоится не одно судно, экипаж которого не справился с обледенением.

…Красную «голову» торпеды они увидели неожиданно. Боцман оказался прав. Фонарь действительно не горел.

— Видал, куда оттащило? — в сердцах ругнулся Литвинов.

По всему видать, — треволнения минувшей ночи отразились на его настроении не лучшим образом. Боцман как будто даже и не обрадовался, что торпеда нашлась.

— Пожалуй, эту я тоже брать буду. Очень уж раскочегарило. А ты на подстраховке будь. Мало ли что… Может, и верно поможешь.

Наверное, с полчаса крутился катер около торпеды, пока старшине 1-й статьи удалось ее заарканить. И когда стальное бревно подтягивали к корме, едва не приключилась беда. В самый последний момент рвануло вверх корму и оголенный винт бешено закрутился над красной «головой». Еще доли секунды и… Реакция первого волейболиста института сработала безотказно. Вторым «рогачом» Виктор успел оттолкнуть торпеду раньше, чем плюхнулась корма. И эту секунду уже не упустил боцман, вдернув торпеду в полупортик.