Столетняя война

Но защитники замка атаковали первыми. На рассвете, через день после того, как Томас добрался до Кастийон-д'Арбизо-на, когда под свинцовым небом задул прохладный северо-восточный ветер, со стен цитадели на соломенные крыши домов полетели, оставляя за собой шлейфы дыма, огненные стрелы. Осаждающие осознали опасность, когда в городе поднялся крик: «Пожар!» и «Воды!» Крюками на длинных рукоятях они принялись растаскивать соломенные кровли, но стрел летело все больше. В считаные минуты пламя охватило три дома, а ветер гнал его к воротам, туда, где подсыхала глина в уже заряженной пушке.

– Порох! Порох! – закричал синьор Джоберти, и его люди принялись выносить драгоценные бочки из ближнего к пушке дома.

Клубился дым, под ногами путался перепуганный люд, и один человек, споткнувшись, уронил и разбил бочонок. Несмешанный порох рассыпался по дороге. Жослен, выскочив из реквизированного дома, кричал своим людям, чтобы тащили воду. Ги Вексий велел снести ближние здания, чтобы преградить путь пожару, но горожане не подпустили солдат к своим жилищам, и скоро еще полдюжины домов запылали костром. Ревущее пламя перепрыгивало с крыши на крышу. В дыму метались перепуганные птицы, и сотни крыс высыпали на улицу с чердаков и из подвалов. Многие из осаждающих арбалетчиков устроили себе под крышами лежбища, откуда можно было стрелять сквозь отверстия в соломе, и теперь они торопливо спускались, а то и прыгали со своих чердаков. Истошно визжали поджариваемые заживо свиньи. И тут, когда казалось, что вот-вот займется весь город, когда первые искры уже сыпались на крыши домов, стоявших рядом с пушкой, небеса разверзлись.

По небу прокатился гром и хлынул дождь. Он был так силен, что его завеса полностью скрыла замок из виду. Ливень обратил улицы в бурлящие водостоки, намочил порох в бочках и потушил пожар. Над домами еще поднимался дым, но теперь к нему добавлялся пар. Тлеющие уголья с шипением угасали, по сточным канавам бежала черная вода.

Галат Лоррет, старший консул, пришел к Жослену спросить, где найти кров погорельцам. Более трети домов остались без крыш, а остальные были битком набиты расквартированными солдатами.

– Монсеньор должен раздобыть нам еды и обеспечить палатками, – сказал он.

Лоррет дрожал не то от страха, не то от начинавшейся лихорадки, но у Жослена не было сострадания ни к этому человеку, ни к его согражданам. Непрошеный совет простолюдина привел его в бешенство, он ударил Лоррета по лицу, потом ударил снова и вытолкал за дверь пинками и колотушками.

– Можете все подыхать с голоду! – кричал Жослен на консула. – Подыхай с голоду и дрожи, ублюдок!

Он так сильно ударил старика кулаком, что сломал ему челюсть. Консул упал в черную от сажи глубокую сточную канаву. Парадное платье городского консула насквозь промокло. Из соседнего дома вдруг вышла молодая женщина с остекленевшим взглядом. Неожиданно ее вырвало, содержимое желудка изверглось в канаву, где валялся Лоррет.

– Пошла отсюда! – заорал на нее Жослен. – Только твоей блевотины не хватало!

И тут Жослен увидел, что Ги Вексий, Робби Дуглас и дюжина ратников стоят, разинув рты, и таращатся на замок. Просто таращатся. Дождь утихал, дым рассеивался, снова открывая взгляду разбитый фасад замка, и Жослен повернулся посмотреть, на что они уставились. Он мог видеть доспехи, свисавшие с зубцов башни, кольчуги, снятые с его убитых бойцов, и перевернутые в насмешку щиты, включая щит Робби с алым сердцем Дугласов, но Ги Вексий взирал вовсе не на эти трофеи. Он смотрел на нижнюю стену, на полуразрушенный парапет над замковыми воротами. Там, в пелене дождя, поблескивало золото.

Робби Дуглас, рискуя стать мишенью для лучников, вышел на улицу, подошел поближе, чтобы получше разглядеть загадочный золотой предмет. Стрелы в него не полетели. Замок был погружен в тишину, словно покинутый или вымерший. Дойдя чуть ли не до самой площади, шотландец рассмотрел предмет ясно, пригляделся, еще не веря своим глазам, а потом со слезами на глазах упал на колени.

– Грааль, – неожиданно произнес он, и другие люди последовали его примеру, преклонив колени на мостовой.

– Что? – спросил Жослен.

Ги Вексий, обнажив голову, опустился на колени. Он устремил взгляд вверх, и ему показалось, что драгоценная чаша светится.

Ибо средь дыма и разрушения, подобно сиянию самой Истины, там предстал Грааль.

* * *

Пушка в тот день больше не стреляла. Жослен был недоволен. Новому графу Бера было плевать, что у защитников замка объявилась чаша. Будь у них хоть весь истинный крест целиком, хвост кита Ионы, пеленки младенца Христа, терновый венец и сами жемчужные врата, он с радостью захоронил бы все это под обломками стен, однако вместе с ратниками на колени опустились и священники, а главное, это сделал Ги Вексий. Подобное выражение почтения со стороны человека, которого он побаивался, заставило Жослена отнестись к этому серьезнее.

– Нам нужно поговорить с ними, – сказал Вексий.

– Они еретики! – подняли шум клирики. – Грааль необходимо у них забрать.

– Как забрать? – рявкнул Жослен. – Я что, должен попросить их отдать мне чашу?

– Ты должен заключить с ними сделку, – сказал Ги Вексий.

– Я? Сделку?

Жослен возмутился от такого предложения, но, подумав, обрадовался. Грааль? Если эта штуковина существует (а все вокруг в это верят) и если она действительно находится здесь, в его владениях, значит, на этом можно сделать деньги. Чаша, само собой, должна отправиться в Вера, и дуралеи вроде его покойного дядюшки будут стекаться туда со всего света поглазеть на святыню. Мысленному взору Жослена предстали огромные кувшины у ворот замка и очередь из паломников, бросающих туда деньги, чтобы им дали увидеть Грааль. На этом золоте можно нажиться, решил он для себя, и ясно, что те, в замке, хотят поговорить. Не зря же они выставили на стене чашу и больше не стреляют.

– Я пойду и поговорю с ними, – вызвался Вексий.

– Почему ты? – вскинулся Жослен.

– Тогда иди ты, монсеньор, – почтительно сказал Вексий.

Но желания встречаться с людьми, которые держали его в плену, у Жослена не было: он предпочел бы увидеть их всех мертвыми.

– Ладно, иди ты, – проворчал граф, – но только не вздумай заключать с ними сделки без моего согласия. Никаких обещаний, пока я не соглашусь.

– Хорошо, – промолвил Вексий, – никаких соглашений без твоего ведома я заключать не буду.

Арбалетчики получили приказ не стрелять, и Ги Вексий, с непокрытой головой и без оружия, направился по главной улице мимо дымящихся развалин. В проулке сидел какой-то человек, и Вексий мимоходом заметил, что лицо у него потное и покрыто темными нарывами, а одежда испачкана блевотиной. У Ги, человека в высшей степени аккуратного и чистоплотного, подобное зрелище не могло вызвать ничего, кроме отвращения. Грязь, зловоние и болезни были меткой греховного мира, забывшего Бога. Потом он увидел, как его кузен вышел на порушенную крепостную стену и унес Грааль.

Спустя несколько мгновений Томас перебрался через обломки, громоздившиеся на месте ворот. Как и Ги, он явился без меча, но не принес и Грааль. На нем была кольчуга, тронутая ржавчиной, оборванная у подола и покрытая коркой грязи. Бритву лучник давным-давно потерял, и Ги подумалось, что короткая бородка придает его кузену вид мрачный и отчаянный.

– Томас, – приветствовал его Ги, потом слегка поклонился и добавил: – Кузен.

Томас посмотрел мимо Вексия на трех священников, которые наблюдали с улицы, остановившись на полпути к замку.