Столичная красота против сибирского Валенка

— И тут пришла она! — Улыбнулся Данила.

— Как-то так.

— А как она тогда в главном офисе появилась?

— Всех подробностей еще сам не знаю, не до выяснений было. Можешь сам у Вали как-нибудь спросить. Сегодня не до затянувшихся разговоров. — Макс дает понять, что разговор закончен. — Мы отвлеклись. Я тебя по поводу проекта Филипенко вызвал.

— Да. Мне пришлось сказать, что вы не присутствуете на встрече, зато будете лично работать над проектом.

— Я в курсе. С документами Валя уже ознакомила. На какой стадии техзадание?

— Ни на какой. Сегодня подбираю хвосты. Завтра с командой приступаем.

— Завтра с одиннадцати выделю нам с тобой час на обсуждение. Зайдешь ко мне. И еще… Есть желание присутствовать со мной на встрече с Филипенко через месяц?

— Есть.

— Хорошо.

— Я могу идти? — Спрашивает Данила, поймав на себе странный взгляд генерального: не жесткий, как обычно, а непривычно другой. В сочетании с этим взглядом, кажется, даже лицо неуловимо смягчилось.

— Я планировал дать тебе больничный в следующем месяце. — Генеральному который раз за день удалось удивить Данилу. — Но так как ты так рьяно ухватился за новый проект, работай. Как только перейдем на стадию тестирования, заявление на мой стол.

— Уже?

— А тебе хочется терять шансы?

— Не хочется. Спасибо, не ожидал. — Даниле стало неловко, от проявленной заботы. Только сейчас он понял причину, по которой Максим был готов отказаться от одного из самых уникальных проектов — настоящему вызову самим себе. Еще в тот, первый день, когда он пришел устраиваться сюда на работу, он понял, что Максим не такой гад, как он всегда о нем думал. Оказалось, даже наоборот. Именно он все время своим суровым взглядом защищал Данилу от нападок со стороны коллектива. Он бы и сам продержался, тем более что большинство обвинений в его адрес были справедливыми. В свое время он не раз нелестно отзывался о компании в целом и о личности генерального директора в том числе. К сожалению, это были далеко не самые подлые его поступки по отношению к NeoExPort.

— Теперь можешь быть свободен. Позови Юна, пусть зайдет.

— Хорошо. — Ответил Данила, понимая, что испытывает теперь глубокое уважение и искренние дружеские чувства к этому человеку. Только после того, что он сделал, дружба просто невозможна. Такое не прощают. Он бы не простил.

Стоило Даниле выйти, Макс откинулся на спинку кресла и выдохнул. — Такие откровенные разговоры даются ему с трудом. Да что говорить, — это первый разговор по душам с посторонним ему человеком за все время работы. Точнее, с человеком, которого почему-то все меньше хочется считать посторонним. Будет жаль, если после того, как Данила встанет на ноги, вместе со способностью ходить вернется его спесь и непримиримость. Макс очень надеялся, что за последний год Данила все- таки стал таким человеком, каким сейчас кажется.

Ну что ж, Валя хочет, чтобы Макс старался и был более открытым к окружающим людям, проявлял к ним больше доверия. Это был его первый серьезный шаг. Хоть Макс по-прежнему никому не доверяет, кроме Вали и Сергея, зато теперь он четко знает, что им он может доверять безоговорочно, ничего не опасаясь и не выстраивая защитных стен.

17.3

Макс

Данила вышел, оставив меня в довольно непривычном для меня состоянии.

Я незамедлительно вернулся к лежащим передо мной бумагам, но не успел даже вникнуть в суть написанного, как зашла Валя и, встретившись с моим взглядом, застыла возле двери. Этот ее взгляд… Я прекрасно вижу, что так она не смотрит ни на одного другого мужчину и, конечно же, совершенно не понимаю, как так можно смотреть на меня? В ее взгляде восхищение, нежность и одновременно что-то необузданно-дикое, заставляющие забыть не только о делах, но и самого себя.

Сегодня утром ради того, чтобы не отвлекать меня от работы она оделась в свою старую одежду, заплела косу и не нанесла ни грамма косметики. Серега, как всегда не удержался от комментария сквозь смех заявив, что я единственный мужик, ради которого девушка не наряжается, а, наоборот, косит под серую мышь. Я был благодарен Вале за этот поступок, но теперь смотрю на нее и понимаю, что такая «чистая» Валя, привлекает гораздо сильней и серой мышью, даже в этой одежде ее не назовешь. Именно такой я ее полюбил.

Валя сглатывает, и будто пробуя на прочность почву, осторожно идет ко мне. Я прекрасно вижу, как на нее действует мой взгляд, но держу себя в руках. Это особенно сложно сделать после сегодняшнего пробуждения.

Вчера я, на правах больного, решил сделать попытку остаться в комнате с Валей еще на одну ночь. Совершенно не ожидал, что она воспримет это как должное, спокойно подойдет, скинет халатик и оставшись, в мать ее, той самой пижамке, залезет ко мне под одеяло…

Я еле уснул, а утром не удержался и все-таки переступил грань дозволенного. За завтраком, а точнее сказать, все утро, щеки Вали пылали. Зато до нее наконец-то дошло, насколько сложно мне сдерживаться.

Вот и сейчас, ее щеки вспыхнули, но она стойко продолжает отчитываться строго по делу, тем не менее, то и дело скользя взглядом по одному многообещающему месту, смущая при этом и меня. Так, дальше продолжаться не может. За эти шесть лет мы с ней свихнемся. Нужно поговорить насчет свадьбы и чем быстрее это произойдет, тем лучше! Сделав пару уточнений по работе, Валя поспешила выйти.

Выдыхаю и делаю медленный глубокий вдох. Пытаюсь настроить хваленый сотрудниками мозг на дела.

Проходит десять минут.

Сижу над той же бумажкой.

— Что за женщина?!

Сложно проигнорировать тот факт, что за первые три дня отношений с ног на голову переворачивается твоя личная жизнь, а за вторые три дня — не менее значимые метаморфозы, под влиянием той же девушки, происходят в твоей собственной компании! Я, наверное, свихнулся, потому что меня это не раздражает, хотя должно.

Только подумать! Валя и словом не обмолвилась о своих достижениях. То, что она не хвастается, а хвалит других, конечно, хорошо, но если бы не Данила, я и сейчас продолжал бы оставаться в неведении.

— Уфф… Умаялась! — Заявила она вчера, плюхнувшись на диван, и, со счастливым видом прислонив голову к моему плечу, вызвав в груди чувство до сих пор непривычной мне, нежности.

Стоило побеспокоиться и поинтересоваться как дела, как ее глаза снова загорелись живым блеском! Валя с упоением рассказывала мне о моей компании так, что даже у меня возникло желание оказаться в таком чудесном месте: там совершенно не бывает никаких проблем, все ребятки у нее умнички и такие невероятные солнышки и зайчики, — особенно ее любимый Данечка, что сложно поверить в то, что мы разговариваем об одном и том же.

Видимо, я плохой слушатель, раз за ее восхищением и потоком имен, не уловил главного — она с ними справляется.

17.4

Макс

По документам, которые Валя приносила мне по вечерам и отправляла по почте на утверждение днем — полный порядок. Ни одного нарекания. Так чисто даже Игорь не работает. Кстати, восхищений в адрес Игоря я тоже наслушался. Периодичность была примерно такой: Данечка — Игорь — Игорек — Данила — ребятушки и, снова Даня. Тем не менее эта периодичность не была пустым звуком, а подтверждалась конкретной бумагой или словесным отчетом о проделанной работе.