Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)

– Это еще почему?
– с вызовом и дьявольской усмешкой отвечал он, целуя мочку ее уха.

– Потому что мы уже добрались до нужного дома. Ты не собираешься постучать в дверь и посмотреть, есть ли там кто-нибудь?
– поинтересовалась она, пытаясь выдержать щекотку.

– Хорошо, - подчинился он женскому здравому смыслу, - но даже не думай, что я перестану позже, - намекнул он, и она покраснела как свекла.

Молодой человек взял дверной молоток и уверенно постучал. Ожидание ответа мягкого мужского голоса не заняло долгое время, и дверные замки начали открываться. Мужчина в свои последние сорок открыл дверь, и как только молодая пара объяснила причину своего визита, слуга пригласил их войти.

Мужчина и женщина уселись в гостиной, сдержанно украшенной, и молодой человек держал руку девушки. Минутой позже в комнате появился высокий мужчина.

– Отец Граубнер. Благодарю за то, что приняли нас в Вашем доме, - сказал Терри, вставая, когда священник вошел.

– Видеть вас обоих - большое удовольствие, - отозвался мужчина с вопросительным выражением лица, - но это не мой дом. Я только гость. Это дом Епископа Бенуа, он курирует "Священное сердце" Базилики, недалеко отсюда.

– Я понимаю, красивая белая церковь на холме с тысячей ступенек, - прокомментировала Кенди, поскольку священник поприветствовал ее.

– Ну, моя молодая леди, - усмехнулся священник на замечание девушки.
– На самом деле только 237 ступеней, но Вы сказали очень правильно, ибо человеку со слабым сердцем, как мое, эти ступеньки кажутся тысячей. Однако присаживайтесь, мои дорогие друзья. Не хотите ли что-нибудь выпить?

Пожилая женщина принесла немного вина для священника и чай для пары, и как только они остались одни, Терри объяснил истинную причину их визита. Пока молодой человек говорил, священник переводил свои темные глаза с лучистого выражения молодого человека к краснеющему лицу девушки и назад к молодому человеку.

Дело в том, что такой человек как Граубнер, опытный и хорошо знавший человеческую природу, не нуждался ни в каком объяснении; достаточно было посмотреть на лица пары и знать, в какое время они живут, чтобы понять, что произошло. Но Граубнер позволил Терри закончить его историю. Затем с очень серьезным выражением на лице он ответил:

– Дорогой друг, - произнес он, обращаясь к молодому актеру, - ты понимаешь, что вы просите меня сделать? Ты прекрасно знаешь, что поступать так против военных законов, и как священники, мы имеем строгие приказы повиноваться этим постановлениям.

– Мы понимаем, отче, - ответил Терри, - но Вы также знаете, что любовь - это более высокая власть.

– Вы просите, чтобы я ослушался свое начальство?
– нахмурившись, спросил Граубнер.

– Не совсем, отче, - осмелилась сказать Кенди.
– Мы просим, чтобы Вы забыли свои приказы на несколько минут... Я уверена, что никто бы и не заметил, - закончила она с улыбкой, которая расплавила бы и железо.

Мужчина постарше, не в силах больше скрывать свое веселье, некоторое время хохотал над комментариями девушки, а пара смотрела друг на друга, изумленная внезапным изменением настроения священника.

– Um Himmels Willen!
– воскликнул Граубнер, сгибаясь от смеха.
– Я... Теперь я понимаю, почему вы двое так влюблены друг в друга. Вы пара мятежников. Вы когда-нибудь думали о правилах, дети мои?
– задался он вопросом между смешками.
– Но... ладно... Иисус Христос был тоже мятежником... Так что Бог их благословляет.

– Значит ли это, что Вы согласны?
– спросила пораженная Кенди.

– Конечно, согласен, дитя мое!

– с улыбкой подтвердил священник.
– На самом деле, я мог бы избавить вас от объяснений, я знал, что было причиной вашего посещения с момента, когда увидел ваши лица.

– Тогда Вы хорошо провели с нами время, - прокомментировал молодой человек со злобной улыбкой.
– И никогда не думали отказать нам в этом одолжении... Вы были бы хорошим актером, отче.

– Я просто не мог ничего поделать, - ответил мужчина постарше.
– Но, дорогой Терренс, ты отлично знаешь, что меня не особо волнуют приказы моих старших, когда они идут вразрез с моими принципами. Да вы имеете понятие, сколько венчаний я провел с начала войны?.. Я и счет потерял!
– заключил он, и пара рассмеялась над озорством священника.

Епископ Бенуа был в Риме, с визитом к Римскому папе, так что Эрхарт Граубнер имел дом в своем полном распоряжении и на все необходимое время.

Дом был большой, удобный и со своей церквушкой.

В этом тихом и сокровенном месте, украшенном изящными ионическими колоннами, версальским паркетом на полу, двумя отдельными хрустальными вазами со свежими белыми нарциссами на алтаре и серебряном распятием как единственным религиозным знаком на голубых стенах, венчались Кендис и Терренс вечером 1-го сентября 1918 года.

Они были за тысячи миль от своей родины, никто из друзей или родственников не был приглашен, не было времени, чтобы купить роскошное свадебное платье для невесты, жених не был одет в смокинг, не было ни шафера, ни подружек невесты, или музыки или торта, а кольца были сначала ношены другой парой, женатой 25 годами ранее. Однако, молодой аристократ и его невеста казалось, не обращали никакого внимания на все эти несоответствия. Была только одна-единственная правда, которая имела значение, что та же самая судьба, которая заставила их разлучиться, наделала ошибки, позволяющие им вновь встретиться друг с другом в вихре войны, а любовь довершила остальное. Какие-либо соображения вне этого факта были бесполезны.

Несмотря на несоответствия, Граубнер никогда, за всю свою жизнь священника, не видел невесты красивее или жениха ослепительнее, чем те, что стояли перед ним этим вечером. Молодая блондинка купалась в тускнеющем свете люстр, которые заставляли ее золотые волосы и глубокие зеленые глаза сверкать бесчисленными блесками, а молодой человек рядом с ней, все еще слишком удивленный неожиданным благословением, не находил места, чтобы сосредоточить внимание, кроме как на белой нимфе, на которой он женился.

Церемония была краткой и скорее неофициальной, но была выгравирована в сердцах возлюбленных до конца их дней. Каждый жест, каждое слово, тишина и взгляды, которыми они обменивались в тот момент, когда произносили свои клятвы, никогда не будут забыты, даже если они проживут сотню лет... даже если смерть разлучит их.

– Я, Кендис Уайт Одри, обещаю любить тебя, Терренс Грэм Грандчестер, в бедности и богатстве, здравии и болезни, до конца своих дней и пока смерть не разлучит нас, - сказала она, а слезы катились по ее розовой щеке, и он должен был сделать большие усилия, чтобы удержаться от объятий в этот момент. Все же у него остались силы, чтобы подождать еще, чтобы произнести свои собственные клятвы.