Столпы Земли

— Привет, Том Строитель.

Он обернулся и увидел Эллен.

Теперь пришла его очередь почувствовать себя ошеломленным. Последние события настолько заполнили его сознание, что сегодня он ни разу даже не вспомнил о ней. Том уставился на Эллен счастливыми глазами. Со дня своего ухода она ничуть не изменилась: такая же стройная, смуглая, с темными волосами, колышущимися, словно волны прибоя, и все те же глубоко посаженные светящиеся золотистые глаза. Она улыбнулась ему своими пухлыми губами, которые всегда вызывали в нем желание поцеловать их.

Ему так хотелось обнять ее, однако он заставил себя сдержаться.

— Привет, Эллен, — с трудом выдавил он.

— Привет, Том, — сказал стоявший рядом с ней юноша.

Том озадаченно посмотрел на него.

— Ты что, не помнишь Джека? — засмеялась Эллен.

— Джек! — воскликнул изумленный Том. Парнишка сильно изменился. Теперь он был уже чуть выше матери и очень худ. Однако волосы Джека остались такими же огненно-рыжими, кожа — белой, а глаза — зелеными, но его внешность стала более привлекательной, и, похоже, в один прекрасный день из него мог выйти настоящий красавец.

Том снова посмотрел на Эллен. Какое-то время он просто любовался ею. Ему хотелось сказать: «Я по тебе так скучал!» Он уже открыл рот, чтобы все это произнести, но как-то растерялся и лишь пробормотал:

— Ну, где же ты была?

— Там, где всегда, — жила в лесу.

— А почему ты решила прийти именно сегодня?

— Мы услыхали, что зовут добровольцев, да и любопытно было посмотреть, как у тебя дела. А кроме того, я не забыла о своем обещании однажды вернуться.

— Я рад этому, — сказал Том. — Мне ужасно хотелось увидеть тебя.

— Ой ли? — усомнилась Эллен.

Наступил момент, которого он ждал и к которому готовился в течение целого года. И вот теперь Том испугался. Все это время он мог жить в надежде, но если сейчас она его отвергнет, он будет знать, что потерял ее навсегда. Он боялся начать. Пауза затянулась. Наконец Том глубоко вздохнул и сказал:

— Послушай. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Сейчас. Пожалуйста, не говори ничего — выслушай меня сначала.

— Ну хорошо, — с деланным безразличием согласилась она.

— Филип — очень хороший приор. Благодаря его умелому руководству монастырь богатеет. У меня здесь надежная работа. Нам больше никогда не придется бродить по дорогам — это я обещаю.

— Дело не в том…

— Знаю, дай же мне договорить.

— Ладно, давай.

— Я построил дом в деревне. В нем две комнаты и печь с трубой. Если надо, его можно еще расширить. Так что мы больше не будем жить в монастыре.

— Но деревня-то принадлежит Филипу.

— Да Филип — мой должник. — Том взмахнул рукой. — Он прекрасно знает, что без меня ему не удалось бы сделать все это. Если я попрошу его простить тебя и считать, что год изгнания — достаточное наказание, он не сможет мне отказать. А сегодня — тем более.

— А как насчет мальчишек? Мне снова придется смотреть, как Альфред пускает Джеку кровь каждый раз, когда у него плохое настроение?

— Думаю, я знаю выход, — заверил Том. — Альфред уже стал каменщиком. Джека я возьму к себе подмастерьем, и тогда Альфред не сможет больше сказать, что он дармоед. А ты могла бы обучить Альфреда читать и писать, и оба парня станут равны — оба работящие и оба грамотные.

— Долго же ты об этом думал, а? — усмехнулась Эллен.

— Долго, — признался Том.

Он ждал, как она отнесется к его предложению. Не мастер он был до уговоров. Вот если бы он мог нарисовать ей! Однако ему казалось, что он предусмотрел все возможные возражения с ее стороны. Она должна согласиться! Но Эллен все медлила.

— Не уверена я… — проговорила она.

— О, Эллен! — потеряв голову, воскликнул Том. — Не говори так. — Он боялся расплакаться на глазах у посторонних людей. Его начал душить кашель. — Я ведь тебя так люблю. Пожалуйста, не уходи! — взмолился он. — Единственное, что держало меня здесь, — это надежда, что ты вернешься. Я просто не могу жить без тебя! Не закрывай же ворота рая. Разве ты не видишь, как я люблю тебя?

Ее тон мгновенно изменился.

— Что же ты раньше не говорил этого? — прильнув к Тому, прошептала Эллен. — Я ведь тоже тебя люблю, дурачок.

От радости у него задрожали ноги. «Она любит меня! Любит!» — стучало у него в висках. Он крепко обнял ее и посмотрел в глаза.

— Эллен, ты пойдешь за меня замуж?

В ее глазах стояли слезы, но губы улыбались.

— Да, Том, пойду, — сказала она.

Он прижал ее к себе и поцеловал. Целый год Том мечтал об этом. Он закрыл глаза и позабыл обо всем, чувствуя лишь восторг от прикосновения ее пухлых, чуть влажных губ.

— Эй, мастер, не проглоти ее! — крикнул проходивший неподалеку работник.

Том смущенно отпрянул.

— Да мы ведь в церкви! — воскликнул он.

— Ну и пусть, — весело сказала Эллен и вновь поцеловала его.

* * *

Филип снова обвел их вокруг пальца, с горечью думал Уильям, сидя в доме приора и потягивая жиденькое монастырское вино, которое закусывал принесенными из кухни цукатами. Потребовалось некоторое время, чтобы Уильям смог по-настоящему понять, сколь блестяща была победа Филипа. А ведь епископ Уолеран абсолютно верно оценил ситуацию: у Филипа действительно не было денег и построить собор в Кингсбридже ему будет невероятно трудно. Но, несмотря на это, хитрому монаху удалось-таки чертовски много сделать: он взял к себе на работу старшего строителя, начал стройку, а затем устроил здесь картину такой кипучей деятельности, что одурачил епископа Генри. И Генри был просто потрясен, тем более что Уолеран заранее описал все такими мрачными красками.

Этот проклятый монах знал, что победил. Он даже не в состоянии скрыть своей торжествующей улыбки. И сейчас он с головой погрузился в беседу с епископом Генри об овцеводстве и ценах на шерсть, а Генри слушает раскрыв рот и даже не обращает внимания на родителей Уильяма, которые уж куда как более важные особы, чем какой-то простой приор.

Но Филип еще пожалеет об этом дне. Никто не смеет безнаказанно ставить себя выше Хамлеев, которые никогда не достигли бы таких высот, если бы позволяли всяким монахам оскорблять себя. Бартоломео из Ширинга осмелился унизить их — да помер в темнице. Вот и Филип кончит не лучше.

Том Строитель был еще одним человеком, кто пожалеет, что встал у Хамлеев на пути. Уильям не забыл, как он вызывающе вел себя, заставляя его расплатиться с работниками. А сегодня этот самый Том пренебрежительно назвал его «молодым лордом Уильямом». Совершенно очевидно, что он стал закадычным дружком Филипа. Но он еще узнает, что лучше бы ему было держаться Хамлеев, а не прибиваться к стану их врагов.

Уильям сидел и кипел от злости, пока епископ Генри не встал и не заявил, что готов к мессе. Приор Филип сделал знак послушнику, и тот стремглав выбежал из комнаты, а через минуту зазвонил колокол.