Стоп-кадр из забытого фильма

Марина поёжилась и растёрла озябшие плечи.

– Марин? Замёрзла?
– похоже, её движения не укрылись от "всевидящего ока" доброго надзирателя, как на время, она решила окрестить Исаева. Ну, правда, смотрит так пристально, будто хочет съесть. По крайней мере, затащить в постель точно, - мысленно хмыкнула девушка и заставила себя безмятежно улыбнуться.

– Немножко. Просто непривычно после города, - нашла она оправдание. Дурацкое, но какое придумала. Фантазия иногда работать отказывалась, вот и сейчас выдала какую-то чушь. А всего-то нужно было признаться, что нет, не замерзла. Испугалась. И пусть на какой-то миг смогла довериться...

– Дак я тебе сейчас красавица, ещё чайку налью, с медом. Или, - старушка хитро прищурила один глаз, - с коньячком, а?

– Нет!
– рявкнул Роман, хлопнув по столу раскрытой ладонью, да так, что звякнули ложки в опустевших чашках. Клара Борисовна крякнула, а Рина сжалась в комочек, боясь даже посмотреть, что стало причиной такой бурной реакции Исаева.

– Рина не пьет. И я, кстати, тоже, пора бы уже это запомнить, Клара Борисовна, - укоризненно сообщил Роман. К концу фразы его тон стал мягче и тише, но угроза в голосе всё равно чувствовалась. Марина подняла глаза - вроде всё хорошо, Роман снова улыбался, словно и не срывался из-за пустяка минуту назад. Вот только откуда в его взгляде столько раскаянья и сожаления? Да и не стала бы она пить. Зачем травить свой организм, когда он и так отравлен... городской жизнью? Это здесь, в деревне, чистый воздух, ледяная колодезная вода, люди, в которых ещё осталась способность сопереживать и безвозмездно помогать друг другу.

– Не пьёте?
– всё с той же хитринкой уточнила пришедшая в себя старушка. И так подозрительно-подозрительно посмотрела на неё. Марина неосознанно вздрогнула и даже не сразу поняла, что пришло на ум соседке бабушки Ромы. Но видя, какими вдохновлёнными глазами, смотрит на неё куда более понятливый, чем она, Роман, снова испугалась. А он снова это заметил.

– Нет, Клара Борисовна, не в том направлении Вы думаете. Мы ещё не дозрели до столь ответственного шага. Уж извините, что разочаровали вас, - задорно улыбнулся Роман, схватил с тарелки пирожок и сунул в рот.

Наверное, чтобы больше не сболтнуть ничего лишнего, - недовольно, про себя, прокомментировала Рина его поступок. И ведь теперь ей отдуваться. Или даже строить дурочку, влюблённую в этого самодовольного, наглого мужчину.

Она тяжело вздохнула и отчего-то виновато посмотрела на старушку. Ребёнка хотелось, но что делать, если не можешь забеременеть? Да она и не пробовала. Боялась. И сейчас боится. Уже восемь лет не была с мужчиной. Только сейчас, один Роман вызывал симпатию и какие-то неопределённые чувства. Может, стоит попробовать?

А потом, когда он наиграется с ней...

Ведь пять процентов это не абсолютный ноль! Есть шанс. А Роман... Она родит ребенка только для себя от мужчины, который подарил ей кусочек радости и счастья. Только, наверное, это будет странно выглядеть, если она сегодня же прыгнет к нему в постель, да и месячные ещё никто не отменял. И пусть они уже почти сошли на нет, но всё же... В ближайшие дни даже не стоит надеяться на чудо. Но потом...

– Мариночка?

– Что? Ой, извините, задумалась, - она резко убрала руки с живота, который непроизвольно обхватила пока "мечтала" и залпом допила остывший чай. Пара глотков, но они подействовали лучше ушата воды.

"Такой же ушат надо вылить и на него. Ну почему ты так смотришь?" - мысленно провыла девушка. А Роман продолжал жевать свой пирожок с капустой и задумчиво смотрел на неё. Словно читал, как открытую книгу.

– Клара Борисовна, вы нас извините, мы, наверное, пойдём, у нас ещё дела, - дожевав сдобу, серьезно произнес Исаев. И снова смотрел на неё! Буквально пожирал глазами. Марина была готова насмерть вцепиться в старушку, только бы, она попросила их ещё немного задержаться. Полку там повесить или гвоздь забить. Да Марина готова была ползать по грядкам, пропалывая сорняки, лишь бы сейчас никуда не идти... с ним.

– Ой, да!
– спохватилась старушка.
– Конечно-конечно. У вас молодых каждая минута расписана. Бегите. Только про нас, стариков не забывайте, - последнее старушка сказала с такой печалью и одиночеством... Марине захотелось обнять её, но Роман был короток и лаконичен. Сам подошёл к своей соседке и обнял.

– Куда ж мы денемся, Клара Борисовна? Вы ещё на нашей свадьбе плясать будите!

Хорошо, что она ещё не успела встать со стула, иначе, рисковала сесть на пол. От удивления и страха. Ведь он так серьезно это говорил.

– Марин?
– Исаев закончил обниматься и теперь пристально изучал её.

– А? Да! Идём, - быстро согласилась она, и всё-таки не удержавшись, тоже обняла растрогавшуюся старушку.
– Рада была с вами познакомиться, Клара Борисовна.

– И я, Мариночка, и я. Приезжай к нам ещё. И... не обижай Ромашку. Это он с виду такой грозный, а в душе...
– старушка не договорила, только выразительно всхлипнула.

– Рин!
– уже с улицы позвал Роман. Но как же ей не хотелось к нему выходить.

– Хоть пирожков возьми, а то этот шалопай вечно голодный, - со вздохом посоветовала старушка.

Рина энергично закивала, радуясь этой возможности задержаться в доме и начала паковать пироги. Сначала долго искали, во что их завернуть, потом неспешно упаковывали, а потом не выдержал Роман, вернулся, сам всё быстро завернул и утащил Марину из дому.

За руку вывел её со двора соседки, завёл в свой, закрыл калитку и только после этого отпустил её руку. Кинул завернутые в салафан пирожки на лавку перед домом и заметался, словно загнанный зверь в клетке.

Марина смотрела с ужасом, боясь, что он сейчас выкинет что-нибудь...

Но Роман просто остановился и с укором посмотрел на неё.

– Ты снова меня боишься, - он не спрашивал, констатировал очевидное.
– Почему, Марин? Я дал тебе повод? В прочем, дал. Прости, что напугал. Я не имею права распоряжаться твоей жизнью и что-то тебе запрещать...

А что она могла сказать на такое? Извиниться и сказать, что дура и видит во всех мужчинах Даниила и его дружков? И совсем не винит его.

– Поехали домой, Ром. И... прости.

Роман сжал пальцами переносицу, шумно выдохнул и обреченно кивнул.

Дорога домой, в напряжённом молчании показалась ещё страшнее, чем всё, что она успела пережить, по дороге в деревню. Всё ужасно.

– Ты не будешь заходить?
– Роман вздрогнул от этого вопроса. Первых слов за три часа дороги. Марина молчала, а он просто не знал, что говорить. Одного извинения здесь вряд ли хватит. Вот он, характер, вылез в самый неподходящий момент. Решил пособственичать. Показать, что он тут главный, а она принадлежит ему. И зачем?