Сторож брату моему-2: Конституция

– Значит и парень с «Валианта», – сказал Сейлор, – тот который был ранен и выжил… вы думаете у него тоже были способности?

– Это объяснило бы озабоченность капитана вопросами экстрасенсорики, – сказал ему Кирк.

Адмирал уставился на него.

– И его решение уничтожить свой корабль… тоже имело какое-то отношение к члену его экипажа? – Казалось он снова был в недоумении. – Именно к такому выводу пришли вы и ваш первый офицер?

Капитан вздохнул.

– Прошу прощения, сэр. Но я не хотел бы, чтобы вы меня опережали.

– Но именно так вы и ваш старший помошник и подумали, – закончил Дамион, и его глаза засияли от любопытства. – Что тот член экипажа стал причиной решительных действий капитана «Валианта».

– Именно об этом мы и подумали, – подтвердил Кирк. Он посмотрел на адмирала Сейлора. – Вы должны понять, сэр, лейтенант Митчелл изменялся очень быстро. Я говорю не только о его глазах, голосе, скорости чтения.

– Тогда о чем? – спросил адмирал.

Капитан нахмурился.

– Он начал становиться чем-то большим чем человек –чем-то, что могло по желанию убрать его собственные признаки жизни. А затем возобновить их. Или же делать тонкие настройки в операционных системах корабля.

Сейлор казалось был не готов принять такие события.

– Джим, если ты позволил себе вольности с правдой…

– Все в моем сообщении чистая правда, – заверил его Кирк. – Каждое слово.

Дамион нахмурился – первый признак эмоций, которые он показал с самого начала допроса.

– Позвольте ему продолжить, сэр, – сказал он адмиралу.

Сейлор заворчал, но сделал как попросил его темноволосый.

– Давайте послушаем остальное, – сказал он.

Капитан вспомнил, как Гэри лежал на биокровати, а его глаза пылали этим сверхъестественным серебристым светом. Его друг казался таким холодным, таким отстраненным от всех. Конечно теперь Кирк знал, почему.

Гэри погрузился в себя. Он исследовал захватывающую дух глубину его зарождающихся способностей. И никто кроме Гэри не знал, чем он стал.

– Коечно, – сказал Кирк так бесстрастно как мог, – ниодно из этих событий не давало повода бояться этого человека. – Он посмотрел сначала на Сейлора, потом на Дамиона. – В данный момент должен заметить, что лейтенант Митчелл был моим другом – моим лучшим другом – и я всегда ему слепо доверял. Мне было трудно думать о нем как об угрозе моему кораблю или экипажу.

– Но вы ошибались, – предположил темноволосый.

– Да, я ошибался, – признал капитан.

– А ваши офицеры? – спросил Дамион. – Что они думали об изменениях в Митчелле?

Капитан пожал плечами.

– Доктор Динер опасалась еще меньше меня –хотя как я понял позднее, он ее притягивал, и возможно она смотрела на ситуацию необъективно. Но мистер Спок, мой первый офицер… он видел истину.

– Какую? – нетерпеливо спросил адмирал.

Капитан вздохнул, а затем произнес.

– Что Митчелл начал превращаться в то, что скоро не будет иметь с нами ничего общего, – неохотно ответил он. – Что он становится серьезной угрозой «Энтерпрайзу» и всем людям.

Кирк вспомнил свой яростный спор с вулканцем, вспомнил какими словами они бросались друг в друга.

– Спок пришел к выводу, что у нас было только два выхода, если мы хотим избежать судьбы «Валианта»: убить лейтенанта Митчелла или оставить его на безлюдном мире. – Даже теперь он чувствовал ужасный груз того решения. – Я выбрал последнее.

– Вы решили оставить своего друга? – спросил Дамион.

Это прозвучало для Кирка как обвинение.

– У меня не было выбора, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Или он, или четыреста десять человек на «Энтерпрайзе».

В комнате на мгновение повисло молчание. Потом постепенно капитан обрел над собой контроль.

– Ближайшим безлюдным миром, – сказал он, – оказалась Дельта Вега – планета со станцией по переработке лития.

– Я знаю это, – ответил Сейлор. – Совершенно неприятное место.

Кирк печально кивнул. Он вспомнил, каким виноватым он себя чувствовал. Как его разрывало при мысли о том, чтобы оставить своего друга в таком адском месте.

– Когда мы туда добрались, – продолжал он, – Митчелл узнал где мы находимся и что собираемся сделать. И тем не менее мы сумели застать его врасплох. Мы ввели ему успокоительное, транспортировали на поверхность, и заперли за энергетическим барьером. Потом позаимствовали то, что нам было нужно на перерабатывающей станции.

– Позаимствовали? – повторил адмирал.

– Когда мы пытались пересечь энергетический барьер, – напомнил ему капитан, – мы потеряли варп двигатель. Чтобы его восстановить, нам пришлось разобрать оборудование резервных систем.

– Значит вы убили одним ударом двух зайцев, – заметил Дамион.

И снова Кирк задумался о том, как этот человек подбирает слова.

– Можно и так сказать, – холодно ответил он.

– Но вы сказали, что Митчелл все-таки умер, – заметил Дамион. – И Динер тоже. Или я ошибаюсь?

– Вы все правильно расслышали, – подтвердил капитан.

– При каких обстоятельствах они умерли? – спросил темноволосый

Кирк уставился на него.

– Это кое от чего зависит.

Дамиан вернул ему взгляд.

– Он чего?

Левой рукой Кирк потянулся к информационному паду Дамиана. Взяв его, от отключил функцию записи. Потом, под взглядами Дамиона и адмирала Сейлора снова положил его на стол.

– Это зависит от того, намерены ли вы и дальше продолжать запись нашей беседы, – спокойно произнес он.

– А если намерен? – спросил темноволосый.

– Тогда Митчелл и Динер погибли при выполнении служебных обязанностей, – сказал ему Кирк, – и я не хочу вдаваться в детали.

Адмирал смотрел на него с изумлением.

– Вы не хотите…? – ошеломленно повторил он. – Джим, ты понимаешь где ты находишься?

– Понимаю, сэр, – заверил его капитан. – И я признаю свои обязательства перед вами и флотом. Но у меня есть обязательсятва и перед моими людьми, и я не стану ни говорить ни делать ничего, что может запятнать доброе имя Гэри Митчелл и Элизабет Динер.

Сейлор нахмурился.

– Вас послали с научной миссией, в которой погибли одиннадцать человек. И теперь вы говорите мне, что собираетесь умолчать о результатах этой миссии?

– Ничего подобного, – ответил Кирк. – Научные результаты были и останутся частью официального отчета, потому что они введены в мой журнал. Другие результаты, которые я не хочу демонстрировать публике – личные поступки, которые имели место, и которые мало или совсем ничего не могут внести в наше столкновение с энергетическим барьером.