Страдание

— Нет, — возразила она. — Все, чему я научилась на занятиях и на практике, приводит к тому, что такого не могло случиться. Плотоядные зомби невероятно редки. Они не бегают стаями, вопреки всем кино о зомби, верно?

— Верно, — согласилась я.

— И вампиры не тусуются с зомби, так? — продолжила она.

— Так.

— И вы хотите сказать, что человек, возможно коп, присматривает дома, приводит их внутрь самым прозаичным способом, а потом помогает скрыть их следы.

— Может быть.

— Если он скрывает их следы, тогда почему оставил стол перед дверью? — спросил Лисандро.

— Зачем забрал сумку? Он мог закинуть ее обратно через проем в дверном проходе. Тут достаточно места, чтобы ее просунуть, — сказал Никки.

На этот раз, в том, что тут совершенно нет смысла, согласились все.

— А что, если он не хотел скрывать их от кого-либо? — спросил Шеймас.

— О чем это ты? — не поняла я.

— Вдруг, что-то в этих жертвах заставило его пересмотреть свои убеждения?

— Это возвращает нас к тому, что он их знает, — сказал Эдуард.

— Да, или возможно он посмотрел на все эти фотки на стенах, как я раньше смотрел на ваши, и это подействовало и на него тоже.

— Так что, он начал желать того, чтобы его поймали? — удивилась я.

— Не осознанно, — ответил Эдуард. — Но, может быть, где-то в подсознании.

— Думаешь, он просто будет совершать больше ошибок, пока уходит от нас? — спросила Хетфилд.

— Возможно, но это означает, что нам придется увидеть еще места преступлений, чтобы поймать его на промахе. Я хочу поймать его прежде, чем они снова убьют, — ответила я.

— Конечно, но как? — спросила Хетфилд.

Я покачала головой.

— Пока не знаю.

— Пока, — подтвердил Эдуард.

— Ага, пока. Всегда есть «пока». Этому ты учил меня, Тед.

Он кивнул и одарил меня той кратковременной, и такой знакомой мне холодной улыбкой. Из тех, что он на себя нацеплял, когда убивал.

— Пока не знаем, — повторил он.

— Но узнаем, — ответила я.

— А когда вы это выясните, что тогда? — спросила Хетфилд.

— Мы всех их убьем.

— Даже человека, если им помогает именно человек?

— Да.

— Он подвергнется судебному разбирательству. Его адвокат настоит на невменяемости и добьется смягчения приговора.

— Ни один адвокат не поможет тому, кто связан с подобным делом.

— О чем ты?

— Она имеет в виду, что ордер на приведение приговора в исполнение не делает никаких различий между виновными.

Хетфилд нахмурилась.

— Не понимаю.

— Хетфилд, формулировка ордера на приведение приговора в исполнение позволяет мне убить любого, кто замешан в преступлении.

— Ты сейчас говоришь, что можешь просто убить человека: без ареста, без суда. просто «хлоп»?

Я кивнула.

Она уставилась на меня ошарашенными глазами.

— Если меня пытаются убить или что-то еще, я без проблем могу спустить курок, но сейчас ты говоришь, что если бы они были в наручниках, скованные цепью как вампир в морге, ты бы просто их убила.

— Нет, я говорю, что по закону могу это сделать.

— Люди не умирают на рассвете. Они будут смотреть на тебя, молить о пощаде.

— Да, прямо как вампиры, если не спят.

— Ты серьезно не видишь разницы между убийством человека и нежити?

— Нет.

— А когда-нибудь вообще ее видела?

— Я искренне верила, что вампиры — зло, и убивая их я спасаю мир, но это было несколько лет назад. Теперь я больше в это не верю.

— Если я начну видеть в вампирах людей, не думаю, что смогу продолжать их убивать.

— Тогда держись подальше от друзей Аниты, — посоветовал Эдуард. — Ты не сможешь продолжать смотреть на них как на монстров, если хоть раз увидишь в человеческих формах.

Хетфилд покачала головой.

— Не знаю.

— Давайте перенесем эту дискуссию туда, где лучше пахнет, — вклинился в разговор Лисандро.

— У веркрыс самое чувствительно обоняние во всем животном мире, — объяснила я Хетфилд.

Она уставилась на Лисандро.

— Веркрыса?

— Знаю, я слишком красив, чтобы быть веркрысой — ты думала о вервольфе или верлеопарде, — но нет, я просто хорошая, большая, крыса-переросток.

Хетфилд боролась с выражением своего лица, но в итоге проиграла и уступила место отвращению. Она даже содрогнулась.

— Боишься крыс? — спросил Лисандро.

Она еле заметно кивнула.

Он улыбнулся, хотя это больше походило на оскал — искривление губ, которое не имело ничего общего с красивостью.

— Тогда ты не захочешь увидеть меня в животной форме.

— Нет, — пропищала она.

Я даже подумать не могла, что у нее фобия крыс. Змеи, пауки — это я еще допускала, но крысы. Забавно, как привыкнув к вещам, ты просто перестаешь их замечать, а кого-то они беспокоят.

Мы толпой вывалили на крыльцо. Вид освежал, но по-прежнему ощущался трупный душок.

— Холодильник работает? — спросила я.

— Понимаю о чем ты, — произнес Лисандро. — Запах не должен быть таким сильным, но я проверял еду, она в порядке.

— Тогда почему так смердит тот небольшой кусок плоти?

— Похоже, что мы обнаружили не все тела.

Я посмотрела на Эдуарда.

— Подвал. — Он указал на террасу. Я посмотрела в заданном направлении и увидела ведущие вниз, к двери под террасой, ступени.

— Я не видела в доме двери в подвал.

— Я тоже, — поддержала Хетфилд.

Я оглядела нашу толпу.

— Кто-нибудь видел дверь помимо этой снаружи?

Все покачали головами.

Эдуард направился в дом и мы последовали за ним. Он остановился в дальней спальне, глядя на огромный шкаф. Он возвышался над окном, но комната была такой маленькой, что предмет мебели отлично перекрывал целый угол помещения от обзора. Эдуард отодвинул шкаф с одной стороны, а Никки — с другой. За ним оказалась узкая дверь в стене.

— Они не загораживали окно. Кто-то заблокировал дверь, — сказала я.