Страдания Адриана Моула

Дневники Гитлера оказались фальшивкой. Отдал Пандоре полтора фунта. Обидно до жути. А так хотел узнать, чем фашистские маньяки завтракают и вообще какие они в личной жизни.

7 мая, суббота

Весь день зубрили с Пандорой в кабинете ее матери.

У нас дома жить и тем более к экзаменам готовиться невозможно, потому что отца на буровую вышку не взяли. А мы при чем?

Я же говорил, чтобы не скакал раньше времени покупать рубашку в клетку и джинсы. Да разве он послушает!

Как, интересно, он теперь отдаст бабушке 38 фунтов?

8 мая, воскресенье

“Санди таймс” извинилась перед своими читателями и теми, которые теперь эту паршивую газету в руки не возьмут.

Лично я специально сохраню сегодняшний номер, чтобы в следующий раз было чем за собакой подтереть. Адриан Моул очень не любит, когда из него идиота делают.

Тем более перед будущей миссис Адриан Моул, в девичестве Пандорой Брейтуэйт.

9 мая, понедельник

Миссис Тэтчер назначила выборы на 9 июня!

Нет, ну надо же! Вот до чего может дойти человеческий эгоизм.

Она что, не слышала про наши экзамены? Не знает, что в мае и начале июня нам нужна тишина, чтобы как следует подготовиться? А как тут учить, если ни днем ни ночью покоя нет? Кругом из рупоров вранье несется, и каждые пять минут кандидаты в дверь тарабанят, требуют подписи.

Ей-то хорошо, она из своего Лондона на природу отчалит. А что делать нам? Мы ведь такой роскоши себе позволить не можем.

10 мая, вторник

Как подумаю об экзаменах – так трястись начинаю. Все силы уходят на борьбу со страхом.

Засыплюсь. Точно засыплюсь!

Уж слишком я интеллектуальный, вот в чем моя самая главная проблема. Все время пытаюсь ответить на глобальные вопросы. Вот, например, Бог. Он женат или нет? И еще: если ад для плохих людей придуман, то в раю, выходит, вообще пусто?

От таких мыслей у меня в мозгах свободного места для научных фактов не остается. До сих пор не знаю, каков среднестатистический уровень осадков в среднестатистическом экваториальном лесу.

11 мая, среда

Бабушка какие-то таблетки дала, которые для зубрежки помогают.

Правда, их из самой паскудной части быков делают, но бабушка сказала, что дедуля на них молился. Утром я сразу две проглотил. Полдня прошло, а название столицы британского Гондураса так и не запомнил.

На всякий пожарный тоже буду молиться на таблетки эти.

12 мая, четверг

Думал, предки про переезд в другой дом забыли. Как же, держи карман шире. За завтраком мама выступила.

– Вот сдашь экзамены, – говорит, – мы тут же дом продадим и переедем.

Что это ее в безлюдные районы Уэльса потянуло? Сказала, что здесь мы все погибнем от первого же ядерного удара.

Я решил написать в городской совет. Пусть поставят меня в очередь на жилье.

Попросил квартиру с двумя спальнями и окнами на юг, с балконом и чтобы обязательно лифт работал.

13 мая, пятница

Предки сочиняют новый брачный контракт. Я отца хорошо понимаю: он же Уэльс не выносит. Вечно ноет, когда по телику что-нибудь уэльсское показывают.

Мама набрала в библиотеке кучу разных книжек, страху нагонять: “Лечение лучевых ожогов”, “Введение в мир пчеловодства” и “Как выжить без мужчины – практическое руководство”.

14 мая, суббота

10.00. В дверь только что постучал кретин в синем полосатом костюме, синей рубашке, синем галстуке и с синим цветком в нагрудном кармане. Руку вперед вытянул, зубами сверкнул и говорит:

– Джулиан Прайс-Пинфолд, к вашим услугам. Кандидат от консерваторов. Очень надеюсь получить ваш голос!

Приятно, конечно, что он подумал, будто мне уже восемнадцать, но за консерваторов я голосовать не собираюсь. Так ему и заявил:

– Нет. Вы хотите уничтожить рабочий класс!

Прайс-Пинфолд заржал, как лошадь.

– Так уж и уничтожить! Пообтесать немножко, молодой человек.

Он листовку оставил со своей рожей; я ему рога пририсовал, а на лбу три шестерки. И к окну гостиной прилепил.

15 мая, воскресенье

Я себе спокойно биологию зубрил, когда еще один кретин, только в сером костюме, белой рубашке и красном галстуке, запрыгнул на крыльцо и объявил, что он от лейбористов.

– Я Дейв Блейки! – проорал. – Мы уничтожим безработицу!

Отец спросил, нет ли какой-нибудь работенки в штабе лейбористов. (Плохо дело, если папа в штаб лейбористов просится.)

Дейв Блейки ответил, что в штабе никогда не был, так что насчет работы не в курсе.

– И вообще, я выступаю против официальной политики нашей партии!

Мама привязалась к нему со своим ядерным разоружением и разнесла лейбористов к чертям. Оказывается, они все врут и про бесплатные квартиры, и про образование, и даже про профсоюзное движение.

Дейв Блейки спросил, к какой партии мама принадлежит.

– Наверное, вы тори, мадам?

– Еще чего! Всю жизнь только за лейбористов голосовала!

16 мая, понедельник

У школьных ворот мужик с белыми волосами, в спортивной куртке с военным значком раздавал листовки. Я прочитал, пока домой дошел. Мужика белобрысого зовут Дункан Макинтош, а его партия называется “Пусть катятся, откуда пришли”. Этот Макинтош хочет всех из Британии насильно выгнать: черных, коричневых, желтых, красных, евреев, ирландцев, уэльсцев, шотландцев, кельтов и потомков норманнов.

В общем, останутся только чистокровные блондинистые саксонцы, и больше никого.

Мама высчитала, что если этот Макинтош к власти придет, то он и будет населением Британии.

17 мая, вторник

Барри Кент пообещал все кости Дункану Макинтошу переломать, если тот еще раз у школы появится.

Он вступил в партию “Рок против расизма”. (Не Макинтош, а Барри Кент.)

18 мая, среда

Кандидат от социал-демократов (дамочка в зеленом костюме, оранжевой рубашке, галстуке непонятного цвета и жутко дерганая) выскочила от нас почти что рыдая, потому что мама не дала ей Рози поцеловать.