Страх

К дому Дронова мы с «Мутантом» подъезжали в полном молчании, каждый занятый своим. Он, как всегда, шарил по толпе машин фарами в поисках блондинки «Вольво», но они в этот вечер куда-то все запропостились, будто разом вымерли. Я же дожевывал остатки неприятного разговора со Светланой по поводу моего предстоящего позднего рандеву с ночным клубом «Полянка-Поганка» и его обитателями. Правда, я ей пытался запудрить мозги ночным дежурством. Но обойдя вокруг меня и пристально заглянув в глаза, Светлана со свойственной ей категоричностью сказала:

— Врешь! Опять отправляешься на поиски приключений.

— Светочка, мне совершенно непонятны твои инсинуации, — сделал я обиженное лицо. — Откуда такое недоверие к словам любимого мужа? Я этого не заслужил.

Но сегодня Светлана настроена была очень враждебно и ни мое врожденное обаяние, ни мое приобретенное красноречие не помогли. Расстались мы весьма и весьма прохладно. На прощание она сказала:

— Если ты совершенно о себе не думаешь, то черт с тобой. Но я не хочу оставаться вдовой в двадцать шесть лет.

Дожевав эти её слова и проглотив вместе с обидой, я немного успокоился. Ничего, завтра отрегулирую отношения с женой. Она у меня умница и все прекрасно понимает. Но иногда срывается. Не без этого. В это время мы с «Мутантом» подкатили к дому Дронова. Он уже нас ждал у подъезда.

Ночной клуб «Полянка-Поганка» располагался на Красном проспекте в здании бывшего клуба, принадлежавшего какому-то почтовому ящику. Но поскольку в последние годы большинство заводов, а почтовые ящики в особенности, переживали не лучшие времена, влачили нищенское существование и содержать клубы и, тем более, поддерживать в них жизнь были уже не в состоянии, а потому этот клуб, как и многие другие, был передан в аренду новым хозяевам жизни. Те, после соответствующей реконструкции, открыли здесь ночной вертеп.

Мы с Юрием прошли в большой зал, под завязку забитый любителями острых ощущений, шибко желающими оттянуться и по возможности споймать кайф. Свободных столиков не было. Подобное моим планом предусмотрено не было. Я на какое-то время даже растерялся.

— Что будем делать? — спросил Юрий с надеждой, что сегодня ему ещё удастся выспаться.

— Что-нибудь придумаем, — ответил я, шаря по залу опытным вглядом. Но вот он уперся в солидную фигуру пожилого толстого господина в форменной одежде, стоящим здесь живым монументом рыночной вакханалии и морального беспредела. Метрдотель! От-то мне сейчас и нужен.

— Одну минутку, — сказал я своему другу и, разрезая толпу, будто атомный ледокол материковый лед, прямиком направился к метрдотелю. Приблизившись на интимное расстояние, я ухватил позолоченную пуговицу его фирменного сюртука, притянулся к его уху и очень доверительно сказал:

— Шеф, нужен столик для меня и моего друга.

Он скользнул по моему лицу профессиональным взглядом и голосом вурдалака из-под надгробной плиты произнес:

— Сожалею, но мест нынче нет.

— Я конечно дико извиняюсь, но только ты, дядя, кажется меня не понял. Повторяю для особо непонятливых. Мой друг прибыл к нам в город на очень непродолжительные гастроли и Круглый попросил организовать его досуг на самом высоком уровне. Теперь понял?

— А кто такой Круглый? — озадаченно спросил метрдотель, опасливо закосив глазом в сторону Дронова.

— Будем считать, дядя, что ты этого не говорил, а я этого не слышал. Если завтра я скажу, что метрдотель столь почтенного заведения не знает кто такой Сеня Круглый, полгорода будут в лежку от смеха. Тебе это нужно?

— Но у нас действительно… Вы ведь сами видите, — в замешательстве проговорил метрдотель. Полное лицо его утратило монолитность, стало дряблым и растерянным.

И это было хорошим признаком. Необходимо было развить и, как говорил первый и последний президент Союза Свободных, этот шут гороховый, углубить инициативу.

— А ты знаешь, дядя, сколько будет после этого желающих взорвать ваш клоповник вместе с содержимым? Не знаешь? Так я тебе скажу. Очередь будет до самой Обской набережной. Щёб я сдох, ежели вру. Скажи, тебя прельщает подобная перспектива?

И метрдотель окончательно сдался. Теперь передо мной стоял совсем пожилой человек, обремененный подагрой, одышкой, несварением желудка, геморроем и другими сопутствующими его возрасту болячками, мечтавший лишь скопить денег, чтобы обеспечить последние дни своего пребывания на этой некогда веселой, но в последнее время ставшей такой чужой и враждебной планете. Мне даже как-то стало его жаль. Определенно.

— Вообще-то можно накрыть дежурный столик, — проговорил он нерешительно. — Но об оплате сами будете договариваться с официантом.

— Ноу проблем, шеф. Заметано. Да ты, дядя, мировой мужик! — воскликнул я и пощекотал метрдотелю его жирные бока.

Он несолидно хихикнул и кокетливо проговорил:

— Ну зачем вы так. Не надо!

Из этого я сделал вывод, что в его сексуальном прошлом было не все так безоблачно, как могло показаться на первый взгляд.

Через пять минут стол был накрыт и мы с Юрием уже сидели за ним и присматривались к окружающей действительности. Особого плана у меня не было. Но я был почему-то на сто процентов уверен, что события сами меня найдут. Так уже было не раз. Этот не должен стать исключением. Официанту я сказал:

— Значица так, ковбой. Все что мы тут с другом съедим и выпьем, я плачу по прейскуранту и пятьдесят процентов от этой суммы сверху — тебе. Лады?

— Спасибо! — задохнулся он от избытка благодарности, а его блеклые серые глаза загорелись алчным светом. Но после того, как я заказал триста грамм водки и по мясному салату, он заметно скис и, потеряв к нам всякое уважение, поплелся выполнять заказ.

— Ну и что мы будем делать? — спросил Дронов.

— Не бери в голову, Юра, расслабся. Что ты все о делах да о делах.

— Ты, что же, ради этого балагана меня сюда и пригласил? — он кивнул в сторону подиума.

— Скучный ты человек, Дронов. Сухарь и педант. Нет в тебе романтики новизны.

— В гробу бы я видел такую романтику.

— Вот я и говорю. А ты попробуй посмотреть на все это глазами Наташи Ростовой.

— Кого, кого?! — удивился Юрий.

— Наташи Ростовой, дубина. Представь, что все эти мужчины: основательные кавалергарды, невозмутимые драгуны, солидные уланы, лихие гусары только-что вернулись из дальнего военного похода и ещё не успели стряхнуть с себя пыль дорог и остыть от пламени войны. А эти женщины — их жены и возлюбленные, с тревогой и надеждой ждавшие их возвращения, И вот они встретились здесь, в этом переполненном светлом зале. Им весело и хорошо вместе. Не порть им, Юра, настроения.

— Ну ты, Дима, даешь! — рассмеялся Дронов. — Ты никогда не пробовал писать стихи?

— Что ты этим хочешь сказать?

— Только то, что они бы у тебя наверняка получились. А я вот смотрю вокруг и вижу хари воров и рекетиров, морды хапуг и казнокрадов, мурло взяточника.

— В таком случае, закрой глаза. откинься на спинку кресла и представь что ты совершенно один в этом полуночном мире. Не волнуйся, она не пройдет мимо нас.

— Кто?

— История, мой друг. История.

— А тебе не кажется, что это уже попахивает манией величия?