СТРАХ

Люди, которые никогда не замечали ее раньше, вдруг стали обращать на нее внимание, присматриваться — и она немного увядала при каждом пристальном взгляде. Потому что каждый раз, когда кто-то приближался к ней, она чувствовала его теплое дыхание на своем лице, его руки на своей коже, его голос в ее ухе — как медленно действующий яд, Гэвин оставался скрытым в ее крови, медленно убивая изнутри. Когда он уехал из города, казалось, что он забрал с собой частичку Вэл.

(Ты чувствуешь узы, которые связывают нас? Чувствуешь, как они сжимаются? Потому что я да, и они такие тугие, что у меня едва получается дышать).

Она уже никогда не будет прежней.

Почти три года она оставалась в изоляции. В конце концов, летом перед выпускным классом она согласилась встречаться с Джеймсом — и это согласие было вызвано скорее усталостью, чем настоящей привязанностью. Впервые он пригласил ее на свидание всего через несколько месяцев после инцидента. Повторные приглашения поступали периодически, примерно раз в несколько месяцев. С каждым разом говорить «нет» становилось все труднее. В ее души царил такой сумбур, что подобная преданность, даже если она была неуместна, заставляла Вэл чувствовать себя обязанной.

Так в один день она сказала «да».

Джеймс, возможно, был бы смущен, узнав, как часто Гэвин занимал мысли его подруги (потому что ответ был гораздо чаще, чем сам Джеймс). Иногда, думая о темноволосом мужчине с ледяными глазами, она плакала. Иногда она лежала неподвижно и смотрела широко раскрытыми глазами в потолок.

Но в других случаях… ну, она не совсем понимала, что чувствует, только то, что чистая, режущая сила этого ощущалась как серебряный кинжал в ее груди. Потому что, несмотря на то, что говорили ее родители, психотерапевты, школа, полицейские и все ее друзья, она все еще очень боялась. Ведь это не их он запугивал своим глубоким, хриплым голосом, который, казалось, превосходил все разумное. Не они чувствовали решимость в его руках. Не они видели жестокость в его глазах.

Если бы все это происходило с ними, то они знали бы так же хорошо, как и она, что однажды он вернется за ней.

И, как и в случае с Джеймсом, Вэл жила в постоянном страхе перед тем, что в следующий раз у нее не хватит сил сказать «нет».

***

Каждое утро я покупаю красную розу и каждый вечер бросаю ее в огонь.

Одна роза, ибо каждый день они держат нас порознь, мне приходится вновь и вновь восставать из тлеющего пепла, как мстительной феникс, только что вкусивший крови.

Одна роза символизировала плавный переход от красоты к разрушению, от любви к ненависти.

Одна роза, свежая, как кровь, пролитая на снег, — но все же далеко не такая прекрасная, как ты.

Когда-нибудь ты расцветешь, и когда этот день настанет, я найду тебя. А потом, моя своенравная красавица, мы сыграем в шахматы другого рода. Вариант с людьми, а не пешками. Разновидность любви и войны, жизни и смерти. Потому что теперь я знаю, что заставляет тебя гореть — что заставляет тебя сражаться. Знаю, что ты не так хорошо сопротивляешься мне, как тебе хотелось бы верить.

Выбор за тобой, видеть во мне свою тюрьму или свое пастбище. В любом случае, ты будешь носить мою узду. Но предупреждаю: мои ожидания стали выше, и я надеюсь, что ради тебя самой, ты можешь сказать то же самое. Потому что я решил, что если не смогу получить тебя, то и никто другой не сможет.

Я тебя жду.

Конец первой книги.