Страховщики
Шрифт:
— Вот-вот…
Представив себе, как это может быть, я схватил его за плечо.
— Представь. Ночь… Тьма… Стылый воздух с реки… Ветер в ветвях… А сверху, вместе со звездным светом — голос…
— Ворон крикнул «newermo».
— Именно.
… Два светильника в разных концах палатки лучились желтоватым светом. За слюдяными окошками дергался язычок пламени, а вокруг мелькала мошкара. За стенами хоть и светило солнце, но зато гулял холодный ветер, и в теплый простор эркмассовой палатки летучей мелочи набилось преизрядно.
За полотняной стеной остался
О невидимых врагах думал не только Эвин. Рука эркмасса то лежала спокойно, то сжималась, словно охватывала рукоять меча. У Лоэра зачесалось за ухом, там, где его достал не пойманный давеча колдун и он негромко, словно про себя сказал:
— Я бы охотно скрестил с ним меч.
— Не ты один.
— С порождением дьявола? — покачал неодобрительно головой монах. — Гордыня помрачила вам головы, молодые господа! Биться с прихвостнями дьявола должен монах! Вера тут острее копья и быстрее меча!
Эвин не обратил на слова внимания. Средний Брат конечно по-своему умен, но вот именно то важно, что по-своему. У него свои догмы, а значит и свои шоры на глазах.
— Ты тоже считаешь, что это люди?
Эркмасс молчал совсем недолго.
— Люди ли, демоны ли… Это не важно. Раз они взяли одежду, значит, у них есть тело. А если у них есть тело, значит, есть куда воткнуть меч. Сегодня мы видели, что они не всемогущи. Хитры, но не всемогущи.
Эвин посмотрел вопросительно и эркмасс пояснил.
— Сильному не нужна хитрость.
— Иногда зло нарочно скрывает свою силу… — начал Терпий.
Эркмасс поднял взгляд на него, и тот примолк, прикусив губу. Эркмасс сердился, но кроме ожидаемой злобы Эвин разглядел в глазах и недоумение.
— Ты мне, знаток знамений, лучше объясни вот что… Почему они голые? Это что-нибудь значит?
— А как же! — Монах сунулся головой под свет. — В «Алом свитке гнева» сказано….
Он поднял для значимости палец, закатил глаза.
— «…ночною ли тьмой, светом ли дневным, с ветром ли или с землей, войдут они без одежды, четным числом…»
Теперь эркмасс смотрел на Брата по Вере даже как бы не с уважением. Он старался понять, что эти слова значат, только выходило плохо. Эвин смотрел то на него, то на монаха, только тот уже молчал, считая, что и так сказал не мало. Открыл, так сказать, глаза, направил на нужный путь. Эркмасс молчал, но Эвин чувствовал, что как и он сам, Кори ничего не понял.
— Ну и что это означает?
— Это значит, что зло пришло, чтоб остаться! — Монах сказал это не поворачиваясь к нему, а по-прежнему глядя на эркмасса. — И противостоять ему сможет не тот, кто одет в железо и вооружен им, а тот, кто не имеет ничего кроме Веры, которая сильнее железа и соленой воды!
— Почему он тогда оставил их в живых?
— Я и сам удивляюсь, как это он не сожрал их всех? — понизив
голос, отозвался Брат по Вере. Несколько мгновений он хмурился, и вдруг лицо его просветлело. — Наверное, он не мог сделать иначе!— Почему?
— Если б он их сожрал или убил, то они бы не пришли и, значит, тогда пророчество не исполнилось бы!
Эвин хмыкнул. Терпий бросил на Лоэра нехороший взгляд, но связываться с новым любимчиком эркмасса не стал.
— А может быть, это насмешка над тобой и над нами, — продолжил он. — Демоны решили посмеяться, оскорбить нас, показав пренебрежение к твоей силе. Как еще они могут показать, что не бояться тебя, уже раз поверженного их волшебным оружием? Только повергнув твоих воинов и сохранив их жизнь, вернуть тебе!
Брат по Вере говорил быстро, перебирая пальцами при этом, словно считал невидимые монеты.
— Твои воины им не помеха. Что им, будет ли нас на шестеро больше или меньше? Демонам нет никакой разницы, скольких поразить своим колдовством… Только Братья…
— А может быть все вовсе не так, — остановил его Эвин. Никого он, конечно, останавливать не собирался, но уж слишком нахально повел себя этот… На его негромкую фразу Кори сам повернул голову и остановил взгляд, словно приглашал продолжить.
— Они не лишили жизни твоих слуг, а просто показали нам свою силу. Почему из-за этого их следует считать врагами? Они поступили точно так же, как поступил бы ты сам, если б на турнире выбил бы противника из седла и, не желая ему смерти, отъехал в сторону.
Брат замотал головой, показывая, что думает иначе.
— Они спасли жизнь богомерзкого разбойника! — напомнил он, щурясь на Эвина. Лоэр во взгляде усмотрел вызов, впрочем, монах его и не скрывал.
— Во всяком случае, они спасли жизнь, а не отняли её… — отозвался искатель приключений, не желая связываться с монахом. Что мог монах? Только язвить исподтишка, и только… А силу и право принимать решения в этих землях, Император Адента дал эркмассу.
Кори ничего не сказал ни тому, ни другому. Он сидел молча, постукивая костяшками пальцев по столу. Могло быть и так и эдак. Неведомая сила, оголившая шестерых его воинов, могла оказаться силой врагов и силой друзей, только определить это он мог бы, только взяв её в свои руки. Эркмасс что-то прикидывал, его взгляд перелетал с лица Брата по Вере на лицо пальского дворянина.
— Я узнаю это, — наконец сказал он. — Узнаю от них самих.
Эвин кивнул, улыбнулся. Скука и меланхолия осыпалась с эркмасса словно шелуха. Он даже ударил кулаком по столу, так, что столовое серебро бодро звякнуло.
— И узнаю еще до того, как приедет Император! Облаву! Этих шестерых пустить первыми!
… Серьезный разговор прерывать нельзя.
Если прерывать серьезные разговоры, то неизвестно каким боком может это все выйти. Последствия могут оказаться совершенно не предсказуемыми.
А уж если обсуждается такая важная вещь, как вызов на поединок представителем одной цивилизации представителя другой, то от этого можно вообще всего ожидать.
Только ведь как получается — Человек предполагает, а Бог — располагает. Наверное, Богу в тот момент очень хотелось, чтоб наш с Ченом разговор прервался.