Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7

Размер щитовых высчитывался просто. По Сен-Максиминскому ордонансу Карла каждый владелец лена с годовым доходом свыше трехсот шестидесяти ливров должен был поставить одного жандарма вместе с кутилье и пажом, и шесть пеших лучников. Каждый владелец лена с двухстами сорока ливрами дохода – одного жандарма с кутилье и пажом. А владелец со ста сорока ливрами дохода – четырех пеших латников. Воинские повинности по промежуточным доходам тоже высчитывались незатейливо.

Вот и щитовые начислялись исходя из суммы найма и содержания наемного отряда, аналогичного выставляемому по вассальному оммажу… Ну, и еще немного в пользу герцога. То есть даже больше. А жалованье в бургундской армии в настоящее время на порядок превышает денежное содержание армий других государств. Поэтому щитовые были весьма значительными. Гораздо дешевле получалось с грехом пополам снарядить отряд.

Чиновничья братия установила, что лен Брескенс обладает доходом в сто сорок ливров в год. Следовательно, должен казне сумму из расчета содержания и оплаты четырех пеших воинов. Двух пикинеров и двух лучников в полном вооружении. А это жалованье в размере двух с половиной ливров каждому в месяц, кормовые, постойные, фуражные, расходы на экипировку… В общем, на Брескенс повесили ни много ни мало пятьдесят ливров долгу – это вместе со штрафом и пеней. Собственно, и лен Груде ожидало приблизительно то же.

Я сидел за столом, попивая винцо, и с удовольствием смотрел на мамашу Гвендолен, судорожно хватавшую ртом воздух. Так тебе и надо, стерва малахольная. Жалко тебе было, что я дочурок твоих поцеловал… теперь получай.

Честно сказать, особо неподъемной сумма для них не была. Лены богатые, но это надо платить звонкой монетой. Сыром, окороками и колбасой казна долг не возьмет. Лишние хлопоты, опять же пеня капает за промедление. В общем, хоть караул кричи… Сплошной убыток и разорение.

Чиновники продолжали стращать ленниц по нарастающей. Потрясали своими бляхами и разными грамотами, грозились совсем лишить лена… И все это продолжалось ровно до того момента, пока в игру не вступил я. Собственно, так заранее и оговаривалось с Амбруазом де Аршамбо. Они моих вассалов стращают до икоты, а я выступаю благодетелем и спасителем.

И я выступил…

– Право слово, меня не устраивает подобное положение дел… – Я сделал глубокомысленную паузу и потратил ее на внимательное рассматривание серебряного бокала, из которого перед этим понемногу отпивал вино, наблюдая за образцово-показательным выкручиванием рук моим ленникам.

Рассматривал бокал и чувствовал на себе взгляды трех женщин. Очень заинтересованные взгляды. Полные надежды и одновременно – страха. Ну и правильно: сюзерен я или как? Могу казнить или миловать по своему усмотрению. Только вот дамам очень хочется, чтобы я их оборонил и защитил от настырных чиновников, на которых абсолютно не действуют стандартные женские ухищрения типа умоляющих взглядов и трагического заламывания рук. Кстати, дамы действовали совсем по-разному.

Мамаша Гвендолен действительно давила на жалость. Даже слезу пустила, хотя искренностью ее действия и не пахли, очень ненатурально у нее получалось.

Брунгильда кипела искренним и праведным гневом, и я думаю, если бы герольды заявились бы к ней без свидетелей… то есть без меня, то участь их, скорее всего, была бы незавидной. Великанша просто скормила бы их своим собакам – и все. Как-то так, хотя я могу и ошибаться: все-таки она женщина и, следовательно, ее поступки мужской логике абсолютно не подвластны.

А вот Шарлотта откровенно забавлялась действом. Непосредственно улыбалась, легкими репликами не то что бы успокаивала ситуацию, а даже, наоборот, сознательно ее разжигала, удостаиваясь за это свирепых осуждающих взглядов от своей матушки. М-да… женщина-загадка. Или она давно просчитала ситуацию и реально понимает, что я не допущу разорения своих ленников, или ей просто наплевать и денежки у нее есть.

Пока непонятно, однако, но интерес у меня к ней растет с каждой секундой.

Посчитав, что дальше пауза будет выглядеть неприличной, я заговорил:

– Я уверен, что в действиях дам нет преступного умысла на причинение ущерба Бургундской короне…

После этих слов мамаша Гвендолен и Брунгильда уставились на меня с великой надеждой, а Шарлотта – несколько удивленно… нет, не так… с тщательно скрываемым интересом. Вот… это более точное определение.

– Я также уверен, что дама ван Брескенс и дама ван Груде готовы прояснить вам столь досадное недоразумение. И я готов помочь им в этом.

В глазах мамаши недоверчивость стала постепенно сменяться зачатками великой приязни и даже любви ко мне.

Брунгильда торжествующе хмыкнула и уставилась на мамашу с нескрываемым превосходством. Типа: «Вот видишь, а ты нам не давала целоваться! И вообще – это я его нашла».

А Шарлотта просто загадочно улыбнулась, но что эта улыбка означала, я так и не расшифровал.

– Предлагаю решить вопрос следующим образом…

Выслушав меня, дамы единогласно решили, что я великий благодетель и спаситель, и единогласно согласились на мои условия. Собственно, и деваться им было некуда. Хотя что подумала в реальности Шарлотта, я опять не понял. Понял лишь, что оная дамочка великим умом обладает… или хитростью… что, впрочем, вполне однозначно.

Я получал по договору три десятка крепких, пригодных к воинскому делу сервов мужского пола в бессрочное пользование.

Также в мою собственность поступало два десятка мальчиков до пятнадцати лет возрастом, которых я собирался определить в ученики по их способностям.

Экипировку и вооружение сервов я брал на себя, ну и соответственно прокорм – тоже.

Таким образом, дамы погашали задолженность в щитовых деньгах, не заплатив ни пфеннига, и, возможно, уплачивали их далеко наперед. Формальности соблюдались полностью.

Я получал столь нужных мне рекрутов, дамы – отпущение грехов.

Я еще немного подсластил пилюлю и изъявил желание взять к себе в пажи крепыша Клауса – младшего сына мамаши Гвендолин.

Бутуз чуть не грохнулся в обморок от счастья и сразу же умёлся собираться, пока я не передумал.

С виду парнишка неплохой, а дальше видно будет. Хотя Иост уже ехидно ухмыляется и готовится устроить новичку веселую жизнь. Но это не мое дело. Мальчишки как-то поладят между собой. Ну пару раз расквасят друг другу физиономии… так это только на пользу.

Мамаша и ее дочки после этого вообще едва не забились в экстазе. Даже Шарлотта стала проявлять некоторые эмоции. И я их понимаю. Для парня моя милость является началом ошеломительной карьеры при дворе, а мог бы так и сидеть в захолустье не пойми кем. Без малейших перспектив. И нахлебником к тому же.

В проявлении милости я почти честен. Почти… Вот как-то особо мне не улыбается тиранить и разорять своих ленниц. Дамы они и все такое… К тому же одна из них – такая очаровательная. Я о Шарлотте. Но и ободрать дамочек в свою пользу я возможности не упущу…