Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7

— У меня нет времени, шевальер, — отрезал я. — Ни одного лишнего дня. Так что пусть пеняют на себя. Завтра утром я отчалю, а сегодняшний день потрачу на то, чтобы слегка подбодрить городские власти.

До обеда я устраивал веселенькую жизнь рехидорам. Провел смотр ополчения, посетил возобновившуюся стройку второго форта на северном мысу и лично отобрал из городских жителей расчеты на орудия береговых батарей, а также проследил за тем, чтобы плавильни Штриматтера получали все необходимое, в том числе и рабочую силу. Заодно обсудил с литейщиком проект четырехфунтовых орудий на легких полевых лафетах, достаточно подвижных для использования прямо в боевых порядках.

А в промежутках драл сибурские власти как Сидоровых коз.

Ночь опять провел с Луизой и Фелицией, но уже без особых возлияний. Встал еще до рассвета, щедро наградил девушек, сердечно попрощался с нашими гостеприимными хозяевами, а едва солнце показалось на горизонте, уже стоял на капитанском мостике своей «Виктории».

ГЛАВА 5

Уходили из замка обманным маневром. Личный состав малыми группами и разными дорогами в течение всей ночи просачивался из Дюртубийе в сибурский порт. Мало того, еще вчера в шато был распущен слух, что его сиятельство граф де Грааве поутру отправится назад в Памплону. Особой нужды в таких предосторожностях не было, но замылить глаза соглядатаям Паука, буде таковые наличествуют, тоже не помешает. С моим-то опытом в этих средневековых интригах и на холодную воду дуть станешь.

Но не суть, как бы там ни было, едва начало светать, все мы уже находились на борту.

«Виктория», в прошлом — шебека под названием «Стрела пророка», досталась мне вместе с Гуттеном, подаренным мне покойным герцогом Карлом Смелым Бургундским. Прибыл в баронию вступать в права, а там в бухте вот это чудо стоит. Как очень быстро выяснилось, мои сервы за время вынужденной безотцовщины, то есть в отсутствие законного сюзерена, потихоньку пиратствовали и походя взяли на копье сарацинскую посудину, а ее капитана вместе с командой, как там его, увы, запамятовал, отправили к гуриям в рай.

Естественно, добычу я прихватизировал и приспособил к делу. Сами знаете, не можешь или не хочешь прекратить безобразие — возглавь его.

Но сейчас моя ласточка не имеет ничего общего с той посудиной, что досталась мне много лет назад. Ее несколько раз усовершенствовали, по моему скромному разумению, и в результате всех перестроек «Виктория» стала больше похожа на баркентину, чем на шебеку. Полностью сменилось парусное вооружение, исчезли латинские паруса, вместо них на фок-мачте в четыре яруса появились прямые, а бизань и грот оснащены по типу шхуны, без пары кливеров тоже не обошлось.

После парусного перевооружения шебека стала гораздо быстрей, но тут же потеряла остойчивость. Почти напрочь. А набор стал разваливаться прямо на глазах. Пришлось усовершенствовать корпус, читай, полностью его перестраивать. И не раз, по результатам множественных ошибок.

Зато теперь на корабле появилась артиллерийская палуба, да и в трюме стало значительно больше места.

Скорости резко поубавилось, но, скажу без ложной скромности, все равно на данный момент «Виктория» — самый быстрый корабль своего класса в мире. И не своего — тоже. И уж вовсе не сравнимый с остальными по огневой мощи. Сейчас у меня стоят четырнадцать бронзовых двадцатичетырехфунтовых орудия, по типу знаменитого шуваловского единорога, имеющих в своем арсенале кроме обычных ядер, картечи, книппелей и брандскугелей еще и чугунные разрывные бомбы. Два носовых, два ретирадных и по пять — с каждого борта. А на верхней палубе — десяток фальконетов на вертлюжных станках.

Ох и намучился в свое время со своим косолапым морским прогрессорством, как вспомню, так вздрогну. Денег и времени ушло — пропасть. Но все мучения и ошибки уже в прошлом, вдобавок вместо них пришел опыт, который послужит для создания флота Наварры. Ну какой гранд-адмирал без своего флота? То-то же. На стапелях верфи в Сибуре уже стоят три корабля на последней стадии готовности, по своему классу приближающиеся к галеонам, а к лету спустят на воду еще столько же. Сейчас строят быстро, особенно когда знают, что и как.

Едва ступил на палубу, чуть не прослезился — словно попал домой после очень долгого отсутствия. Я и в прошлой жизни был неравнодушен к морю, а после того как обзавелся своим кораблем, и подавно стал истинной морской душой.

Не удержавшись, погладил штурвал, прошептал несколько ласковых слов и отправился к себе в каюту переодеваться.

Да, разработать новую морскую форму тоже не забыл. Блуза с отложным воротником, кожаная жилетка и короткая суконная куртка с рядом пуговиц, но застегивается в повседневной носке только на верхнюю. Штаны-колокола с манжетами под коленями, вязаные чулки и легкие башмаки с пряжками. Ну и круглая шляпа с полями и ленточками конечно же. Типичный матросский наряд петровских времен. В любом случае гораздо удобней и практичней, чем нынешние шоссы, пуфы и прочая чушь. Аналогично одета вся команда, правда, материал на их наряды пошел попроще и фурнитура оловянная против моей серебряной. Дык на то я и адмирал.

Забыл сказать — и патлы в косицу заплетаю с черным муаровым бантиком, да. И своим велю так же.

Все это одежное прогрессорство обошлось недешево, так я и не нищий, тудыть его в качель. Опять же, моя страсть к военному единообразию удовлетворена, что немаловажно. Вот такие мелочи — как раз главная составляющая для мужского душевного равновесия, ибо, в отличие от женщин, мужики не взрослеют никогда.

Закончив с одеждой, я наконец обратил внимание на обер-сержант-гранд-адмирала и по совместительству капитана «Виктории» Тиля Веренвена, почтительно застывшего посередине каюты с опущенной в пол мордой.

Ага, изображает искреннее раскаяние, стервец эдакий. И есть за что. Да, с ремонтом все в порядке, такелаж полностью заменили, все вылизано от бушприта до кормового фонаря, но без потерь за зимовку в Сибуре не обошлось. Одного матросика зарезали в пьяной драке в городском борделе, второй обожрался какой-то дряни и скоропостижно помер, изойдя дерьмом, а третьему проломил башку местный лавочник, застав его на своей жене. Обидно терять обученных людей, хотя потери приемлемые, да и на общей дееспособности экипажа никак не отразятся — преставившихся заменят юнги, уже готовые равноценные специалисты. Опять же, кто им, дурилкам картонным, виноват? В общем, Тиль обязательно будет выдран, но в щадящем режиме и потом.

— Что скажешь, обер-сержант-адмирал?

Верен вен встрепенулся и прогудел.

— Значится, рад, ваше сиятельство… — но, наткнувшись на мой свирепый взгляд, тут же поправился: — Господин шаутбенахт!

Все правильно, никаких сиятельств и прочих титулований, на борту я господин шаутбенахт, и никак иначе. Да-да, точно так же, как велел себя именовать в свое время расейский царственный Петруша, который под номером один. Придурь, конечно, дык я и есть средневековый мракобес и самодур. В своем праве, что хочу — то и ворочу. На том и стою.

— Сюда иди… — Я шагнул к столу с расстеленной на нем картой. — Смотри, франки не ушли, стоят вот здесь, на траверзе мыса, где-то в половине лиги от берега.

— Сам видел, господин шаутбенахт, — торопливо сообщил Веренвен. — Вчера выходил с местными на разведку.

— Молодец, хвалю. Я не планирую вступать с ними в бой, задача — проскочить и оторваться, не более. Впрочем, посмотрим по ситуации. Как тут у нас с фарватером и розой ветров?

Фламандец ткнул заскорузлым пальцем в карту.