Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
К счастью, я шастал по дому не в труселях, так что для приличного вида осталось всего лишь напялить колет, вдеть ноги в ботфорты и приладить на башку берет. Едва управился, как в кабинет гуськом вошли две женщины в длинных плащах с глухими капюшонами. Судя по фигурам, одна взрослая, а вторая — еще совсем ребенок. Вслед за ними вперлись Федора с доченьками, все расфуфыренные, словно при дворе.
В голове сразу мелькнула резонная догадка.
«Да ну… — ахнул я про себя. — То-то Федька целый день наводила тень на плетень и с какой-то стати приказала слугам устроить парко-хозяйственный день в особняке.
Плащи с шелестом опали на пол.
— Ваше высочество! — Я тут же растопырился в поклоне. Сразу после дюшесы поклонился Анне, ее дочери.
— Мой друг… — мягко произнесла дюшеса с едва заметной улыбкой. — Я посчитала, что будет очень неправильно не увидеться с вами до вашего отъезда.
— Всегда к вашим услугам, ваше высочество… — немедля произнес я обязательную формулировку. Несмотря на условно неформальную обстановку, пренебрегать этикетом никогда не стоит. Особенно если общаешься с царственными особами.
А вообще это… как бы правильней сказать… Визит самой дюшесы с дочерью, без мужа и без свиты, — это неслыханная милость. Особенно на фоне опалы от ее мужа. Кабы не вылилось в настоящую немилость, когда вскроется. Может, в ночь отвалить?
— Мы так и не выразили вам, граф, свою благодарность за проявленное вчера мужество… — продолжила Маргарита, с любопытством окинув взглядом кабинет. — А посему решили восполнить упущение сегодня…
Бастард де Вертю тут же извлек из-за пазухи узкий увесистый футляр из кожи с золотым тиснением, открыл и с поклоном подал его дюшесе.
В коробке лежала золотая мужская цепь из отделанных филигранью бляшек, с подвеской в виде скрещенных мечей на фоне щита с выложенным на нем рубинами каким-то сложным узором. Эдакое усложненное подобие эмблемы приснопамятного комитета глубокого бурения, канувшего в Лету вместе с Советским Союзом.
По этикету требовалось встать на колено, что я и исполнил.
— Пусть сие ожерелье служит знаком вашей верности и доблести, конт Арманьяк! — Дюшеса вложила подарок мне в руки.
— Моя жизнь и мой меч в ваших руках, ваше королевское высочество! — Подпустив в голос истовости и торжественности, я принял презент. — И пусть порукой мне в том будет Пречистая Дева Мария!
— Но это еще не все… — Маргарита улыбнулась и посмотрела на свою дочь.
Девочка шагнула вперед и, сильно смущаясь, прерывистым тонким голоском пролепетала:
— Это мой подарок для вас, конт Жан. Я сама вышила на нем вашу монограмму…
В руках она держала аккуратно сложенный шелковый платочек.
Черт, я чуть не прослезился. Все мои награды не стоят одного этого платочка! Потому что государи очень редко дарят подарки без корысти, ими они покупают твою верность, фактически — твою жизнь, которую при случае потребуется отдать. А эта малышка вышила немудрящий платочек по велению сердца, юного и чистого, еще не испорченного пороками, присущими великим мира сего.
Ну что же, девочка, граф божьей милостью Жан Шестой Арманьяк знает, как тебя отблагодарить. Я наконец сделаю то, чего еще не сделал за всю свою средневековую эпопею, все выбирая подходящий вариант.
Осторожно принял подарок, коснулся его губами, затем поместил его на грудь
под колет.А потом тихо и очень серьезно сказал Анне:
— Моя госпожа, вы стали для меня земным олицетворением Пречистой Девы Богородицы. Дозвольте обратиться к вашей матери за испрошением чести назвать вас своей дамой сердца!
Мария и Екатерина едва слышно ойкнули и прижали ручонки к груди. Федора торжествующе улыбнулась, видимо уже просчитав, как обратить сей момент в свою пользу.
Я про себя тоже улыбнулся. Да, я прекрасно понимаю, что делаю. Для малышки это равно… даже не могу подобрать сравнения. Пожалуй, в современности аналогов не существует. Очень многие дамы нынешнего времени, в том числе из высшей знати, продали бы душу дьяволу, чтобы конт Арманьяк назвал их своей дамой сердца. А эта честь достается одиннадцатилетней пигалице. Теперь понимаете?
И я ничем не оскорбляю герцогскую чету своим желанием. Культ дамы — это культ любви, в основном духовной, платонической. Окружая почитанием даму сердца, рыцарь, в сущности, служит не ей, а некоему отвлеченному идеалу красоты и непорочности. И вообще, рыцарь и не должен стремиться к разделенной плотской любви, дама сердца остается для него недосягаемой и недоступной. Такая любовь, как сейчас считается, становится источником добродетели и входит в состав рыцарских заповедей.
Так что все в рамках. К тому же из-за возраста Анны я прошу разрешения у матери.
По личику девочки пробежала целая буря эмоций: от бешеного восторга и неземного счастья до настоящего ужаса. Я уже приготовился подхватить малышку, если она хлопнется в обморок, но, к счастью, она всего лишь покачнулась. Сразу выпрямилась и посмотрела на мать. Очень требовательно, даже повелительно, практически ультимативно. Ну да, ну да, как я всегда говорю, кровь не водица, в этой малышне уже королева просматривается.
Дюшеса тоже была потрясена, мне показалось, что ей очень хочется меня переспросить: мол, вы ничего не перепутали, конт? Ведь тут же еще я есть?
Но, в конце концов, кивнула с нескрываемой легкой досадой. Анна тут же гордо вздернула нос к потолку.
Я встал и, прижав руку к сердцу, громко и отчетливо сказал:
— Слушайте все и не говорите, что не слышали. А кто слышал — передайте другим, что отныне и навсегда дамуазель Анна де Дре является моей дамой сердца. Это заявляю вам я — граф божьей милостью Жан Шестой Арманьяк! И порукой мне в том Пречистая Богородица!
Логан и де Брасье вместе с Клаусом и Луиджи тут же хором отозвались:
— Мы услышали слово нашего сюзерена!
Я встал на одно колено перед Анной и очень торжественно поинтересовался у нее:
— Принимаете ли вы мое преклонение перед вами, госпожа моя и дама?
Девочка помедлила ровно столько, сколько требовалось, и с неожиданной уверенностью величественно сказала:
— Я принимаю ваше поклонение, граф Жан Арманьяк!
Тут согласно ритуалу требовалось, чтобы она сама прикрепила бант своих цветов к моему плечу, но ввиду некоей спонтанности действия сей момент был оформлен несколько импровизированно. Федора с треском сорвала ленточку со своего платья, потом отодрала ленту с портьеры, скомбинировала цвета и вручила Анне, а уже та возложила на меня. А потом все дамы вместе с братцем Туком дружно прослезились.