Страна Чудес

– У него глаза закрыты, – возразила Мафи, – и храп несется по всей комнате.

Заведующая архивом Прекрасной Долины отложила ручку.

– Если академик сомкнул веки и сопит, сидя в качалке, то понятно, что он посапывает от умственного напряжения, размышляет над очень важной проблемой. Глобальной: как сделать всех собак-кошек в мире людей здоровыми и счастливыми. Не стоит ему мешать в такой момент. Может, я тебе помогу?

– Черчиль сказал, что он лягает ветку, – пробормотала Мафи, – и теперь нельзя разговаривать. И где же эта ветка? Черчиль забыл ее лягнуть! Значит, можно болтать сколько душе угодно? Или я не видела, как он ногами дергал?

– Ветку? – опешила Феня. – Какую?

– Вот я об этом и спрашиваю, – заявила Мафи. – Где она?

На мордочке Фени появилось выражение недоумения.

– Теряюсь в догадках. Можешь точно воспроизвести слова моего супруга?

Мафи собрала лоб складками.

– Э… э… «Как председатель Совета Старейшин Хранителей лягаю ветку на все разговоры!» Вот!

Феня прикрыла мордочку лапой, закашлялась, потом объяснила:

– Мафуня, не «лягаю ветку». Налагаю вето! То есть запрещаю! Наложить вето – это значит «запретить». Кстати, «налагать» не надо путать с «возлагать», последний глагол обозначает «класть».

– Да, я поняла, класть вето – обрадовалась Мафи. – Но почему Черчиль просто не сказал: «Перестаньте болтать»?

– Эта фраза звучит невежливо, – вздохнула Феня.

– И где он вето хранит? – полюбопытствовала Мафуня. – Почему Черчиль нам его никогда не показывает? Куда его кладут? На голову? Оно тяжелое?

Фенюша почесала нос.

– Дорогая, вето не камень. Это слово. А налагать вето – это выражение. Вроде: «Вот где собака зарыта». Ясно?

– Ну… да, – пробормотала Мафи, пошла к двери, но на пороге остановилась. – Феня!

– Слушаю тебя внимательно, – отозвалась жена Черчиля.

– А какую собаку зарыли? – спросила Мафи. – Из нашей деревни? Зачем с ней так ужасно поступили? И кто? Черчиль при ней ветку лягнул, вето поклал, а та псина не послушалась?

Из сада раздался хохот Куки и Жози. Феня сделала глоток чая.

– Видишь ли, дорогая, для начала скажу, что глагола «покласть» не существует. Есть глагол – «положить».

– Она приехала! – закричала Жози. – Ой, какая пушистая! Красивая! Большая!

Раздался оглушительный треск, грохот и вопль Куки:

– Дом разваливается.

Глава 4 Неуклюжая незнакомка

Мафи и Феня кинулись к входной двери, по дороге они столкнулись с Мулей и Капитолиной, застряли в проеме, но в конце концов распахнули створку и увидели вместо крыльца обломки. В куче досок сидела большая собака с такой белой мордой, что Мафи зажмурилась, постояла секунду, а потом приоткрыла один глаз.

– Прошу пардону, – басом произнесла гостья, – вечно из-за моей неуклюжести возникают проблемы. Мне очень стыдно за разрушенное крыльцо.

– Ерунда, – улыбнулась Муля, – вы тут совершенно ни при чем. Оно давно шаталось.

– Потому что Зефирка постоянно за конфетами бегает в лавку, – пояснила Жози, – бух-бух-бух вниз, тюх-тюх-тюх вверх.

– Мы давно хотели разломать крылечко, – добавила Феня, – сделать новое, каменное. Да все лапы не доходили. Вы нам очень помогли. Теперь надо только построить новое, разбирать старое не придется. Мы деньги сэкономим. Отлично получилось.

– Мне неудобно, – забасила гостья, – прошу пардону!

Мафи тоже решила проявить любезность.

– С удовольствием вас им угостим. Только объясните, что такое пардон? Лично я его никогда не ела.

– Гостье нужен халат, – пояснила Куки, – он на ее языке называется пардону. Ее зовут Рада… фон… э… э… ибн… короче, она иностранка. Может, гостья не очень хорошо владеет нашим универсальным наречием. У них в деревне пардон, а у нас в селе это халатом называют.

Жози подошла к белой собаке.

– Хотите кекса? Могу вам его прямо сюда принести.

– Ваша доброта поражает, – восхитилась певица, – после того что случилось с крыльцом, меня надо веником отсюда гнать! Честно говоря, у меня есть мечта здесь некоторое время пожить.

– Мы уже приготовили уютную комнату, – выпалила Муля и ушла в дом.

Рада оперлась мощными передними лапами на остатки перил… послышался грохот. Гостья опять свалилась на деревянные руины.

– Ой! Какая вы большая, – ахнула Куки, – и толстая! Я думала, что Зефирка огромная, но вы ее переплюнули.

– Не знаю Зефирку, но никогда в нее не плюну, – сказала Рада, – нехорошо плеваться. Некрасиво.

– Вы брюки порвали, – вздохнула Мафи, – и красивую рубашку.

– Сейчас новое платье сошью, – крикнула из окна Зефирка, – за полчаса!

Из дома вышла Муля, она протянула Раде большую кружку.

– Сделайте одолжение, выпейте уменьшительный чай. Станете размером с меня, и все будет в порядке.

Белая собака послушно осушила чашку и пришла в восторг.

– Невозможно вкусно!

– Я налила туда побольше сиропа из ежемалинки, – пояснила Муля. – О! Вы уже стали тоньше, и рост изменяется. Еще минут пять – и вы прекрасно поместитесь в спаленке. Попробуйте еще раз вылезти из обломков крыльца.

На этот раз Раде удалось встать на задние лапы.

– Садитесь в гамак, – предложила Мафи, – я вас покачаю.

– Сюда, сюда, сюда, – раздался знакомый голос, и в сад вбежала Сандра, – к вам спешит Рада – певица, актриса, художник, балерина и писатель.

– Ты немного опоздала, – засмеялась Мафи, – мы уже успели подружиться.

– С кем? – спросила Сандра.

– С Радой, – объяснила Куки, – или ты забыла, кого к нам на постой отправила?

– Но она в Мопсхаус еще не входила, – возразила Сандра.

– А кто по-твоему в гамаке сидит? – спросила Жози. – Розовый кролик?

– Таких не существует, – отрезала Мафи, – кролики бывают белые или серые.

– Я могу в своем салоне покрасить кого угодно в любой цвет, – заверила Марсия, которая до сих пор молча наблюдала за всеми, – сделаю клиента хоть в полосочку, хоть в клеточку.