Страна моего детства
Шрифт:
Свершалась она так: тяжёлыми покрывалами завешивались окна, на полу разбрасывались подушки и одеяла, возле которых рассыпалась гора конфет. Затем недалеко от белой, покрашенной масляной краской двери ставился табурет и водружался отчаянно гудящий фильмоскоп с держателем пленки, напоминающим вопросительный знак. Мощный, как трактор, таинственный, как луноход.
К этому моменту ты был готов к необычному странствию. Пальцы медленно поворачивали круглое, похожее на монету колёсико, пленка диафильма медленно раскручивалась, и белый глянец двери незамедлительно расцветал пестрыми буквами и картинками.
Волшебник изумрудного города… Одна из любимых историй, диафильм, засмотренный до оплавления
Едва приоткрывалась завеса, как чувство безбрежности распахивало свои объятия, по своему усмотрению изменяя ход времени и окружающее пространство. Волшебная страна была рядом, в дверном проёме, превращая маленькую комнатку в огромный и неизведанный мир, в котором дни и недели умещались в мимолетных мгновениях.
Жадно вчитывался в каждое слово, разглядывал малейшие детали рисунков, пока волшебный рисованный ураган диафильма не смешивался воедино с раскатами грома за окном…
Мир изменялся на твоих глазах от малейшего прикосновения, события развивались столь стремительно, что душа не успевала поспеть за ними. Чтение сливалось с дыханием, рассматривание картинок — с движением глаз.
Вырывавшиеся из пучка света цветные картинки оживали в воображении, обрастали подробностями, которых не было в сопроводительных текстах. Чудесная история захватывала уже безраздельно и, казалось, что и она сама может вдруг по волшебству двинуться по иному пути…
Тогда приходилось вращать ручку фильмоскопа обратно, к началу истории, вновь и вновь проживая события, изменить которые ты был не в силах…
Когда заканчивалась одна плёнка, её место незамедлительно занимала другая, затем третья, четвертая, пока в самом конце не наступал черед иллюстрированных баллад Жуковского:
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой. К отцу, весь издрогнув, малютка приник; Обняв, его держит и греет старик. «Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» — «Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул: Он в темной короне, с густой бородой». — «О нет, то белеет туман над водой…»Сказочные истории, сначала увиденные в луче фильмоскопа, а затем сотни раз прочитанные в книжках, становились учебником, позволявшим видеть великое в малом и таинственное в обыденном. И в шуме грозы, и в бушующем за окном ливне пытался угадать преддверие чудесного мира, царство живых великих стихий, которые веками существуют рядом, ревниво охраняя свои тайны от посторонних глаз.
Пережитое меняло тебя навсегда: чувства и мысли больше не были фантазией, забавой или игрой. Они становились самой жизнью.
Меньшие братья
Тебе говорят, что земля круглая, как арбуз, и она без остановки кружится под ногами. Тебе говорят, что солнце стоит на месте, а месяц с луной — одно и то же. В разгар зимы тебе говорят, что сейчас где-то вовсю жарит лето. И про всё, что случается в кино, тебе говорят: «Ничего не было. Всё понарошку». Ещё говорят, что игрушки — бесполезная ерунда, которая почему-то стоит невероятно дорого. Тебе говорят о всём вкусном,
что оно вредно, и надо обязательно есть то, что даже в рот не лезет. Тебя укладывают спать, когда ты совершенно не хочешь, а тебя убеждают, что ты хочешь спать, только понять этого не можешь… Тебе всё это говорят, но ты видишь, чувствуешь и знаешь, что на самом деле в жизни всё совсем по-другому.День за днём эти несостыковки складываются в твоей голове первым грандиозным умозаключением: «Взрослые, конечно, многое умеют и знают. Только вот от пройденного времени ум в них испортился, как молоко в бидоне. Они не видят и не понимают очевидного…»
Тогда же возникают первые вопросы: «Кто меньше малышей? Кто ещё более игрив, наивен и доверчив? Кто всегда готов безоговорочно следовать за тобой, не командовать, не поучать и не держать обид?» Так, незаметно для себя самого, находишь преданнейших наперсников, готовых проводить с тобой сколько угодно времени.
Друзья из живущих во дворе «ничейных» собак… Они появлялись из ниоткуда, возникали возле тебя, когда было особенно грустно и одиноко. Взаимная симпатия возникала мгновенно, словно и до встречи вы знали друг друга всю жизнь. Побегав и проиграв целый день, уже расставался не с дворовой «ничейной» собакой, ты оставлял в вечереющем дворе дорогого сердцу товарища.
Мою самую любимую дворовую собаку звали Леди. В те времена я и понятия не имел, что означает её имя, но всё же прекрасно помню, как было приятно его произносить. Необыкновенно грациозная и умная, очень похожая на колли, по невероятным, ведомым ей одной причинам, выделяла меня из всей ребятни.
Стоило выйти на улицу, как Леди была рядом. И больше не отходила ни на шаг, не откликалась на чужие ласковые слова, не покидала ради угощения. Играла только со мной.
Возвратившись домой, захлёбываясь от набежавших чувств, рассказывал о своей Леди, искренне надеясь, что родители сами захотят взять ёё домой.
«Леди — как человек, понимает всё, что ей скажешь! Как же можно оставить её спать на улице? Ночью холодно и страшно, и она там совсем одна…» — Я пытался убедить в правоте изо всех сил, подбирая самые весомые доказательства тому, как нам будет хорошо жить всем вместе. И только вновь и вновь получая отказ, с горечью понимал, что взрослые всё понимают неправильно.
Засыпая, думал о том, как завтра увижу её, а едва пробудившись, думал, чем бы вкусным накормить и как провести с ней всё своё время.
Однажды Леди исчезла. Навсегда… Её просто не стало…
Я горевал долго и безнадежно, так, что её искали не только родители, но и многие взрослые из нашего двора, но всё равно не нашли…
Сегодня мне хочется думать, что, по крайней мере, она не сгинула в руках безвестного живодёра, прельстившегося красивой шерстью…
С тех пор я думал о ней много-много раз, пытаясь представить, откуда она пришла, почему исчезла и что стало с Леди, которая в моём детском воображении была куда больше, чем дворовая собака.
Я бесконечно благодарен судьбе за те счастливые мгновения, что провёл вместе с ней, и до сих пор вспоминаю её чуткие, внимательные глаза, холодный нос и ту непередаваемую нежность, с которой она касалась им моего лица…
Мыльные пузыри
Когда мама раздергивала шторы, утро врывалось в комнату из окна, обрушиваясь на постель потоками солнечного света. Пробуждение совершалось внезапно, реальность мгновенно обрастала бытовыми деталями, прогоняя так и не досмотренную серию очередного сна. Жизнь звала умываться, чистить зубы, одеваться, завтракать и со всех ног бежать во двор, где продолжался нескончаемый, как повторяющийся сон, ещё один день нашего детства…