Страна затерянных душ

— Знаю, знаю, — отозвалась Элли. — Я не могу задыхаться, но мне так хочется. Я бы наверняка задыхалась, будь я жива.

— Да все нормально, — сказал Лиф. — Может, когда-нибудь и меня научишь чувствовать снова.

— Где Джонни-О и его шайка отморозков?

— Удрали, — ответил Ник. — Они жутко испугались, когда Лиф ринулся в атаку. Убежали тут же.

Лиф засмеялся.

— Они и правда подумали, что я Макгилл. Смешно, скажи?

Лиф стал выдергивать призрачные побеги, растущие под плакатом «Добро пожаловать в округ Рокланд!» и чинить с их помощью свою полуразвалившуюся обувь, пострадавшую во время атаки на Джонни-О.

— Ты следовал за нами все это время? — спросила Элли.

— Да, — пожал плечами Лиф. — Надо было удостовериться, что вас не сожрут чудовища, так ведь?

— Чудесно, — сказал Ник. — У нас есть свой ангел-хранитель.

— Если бы я был ангелом, меня бы здесь не было, правда?

Элли улыбнулась. Проведя столько лет в лесу, Лиф все-таки решил покинуть его ради их безопасности. Наверняка ему было нелегко сделать выбор, и Элли решила, что с этого момента будет заботиться о нем, чего бы ей это ни стоило.

Дожидаться восхода ребята не стали, побоявшись, что Джонни-О и его банда могут вернуться. Элли чувствовала, что столкновение с малолетними преступниками странным образом, вместо того чтобы расстроить, подбодрило ее. Ник, как обычно, был полон пессимизма, вспоминал роман «Повелитель мух» и рассуждал об опасности детской преступности и о проблемах беспризорных детей, но даже в его ворчании чувствовалось воодушевление — ведь встреча с Джонни-О стала доказательством того, что других обитателей в Стране затерянных душ предостаточно. Конечно же, решили ребята, не все они такие, как члены шайки Джонни-О.

Тем временем они добрались до Гудзона и остановились вблизи утесов, окаймляющих большую федеральную трассу. Скалы выглядели внушительно — в древние времена под безжалостным напором ледников западный берег реки, должно быть, трещал и ломался, словно хрупкое стекло, и в память о том времени остались утесы, похожие на острые обломки зубов в гигантской челюсти. По шоссе двигалось множество машин, но ребятам не было до них никакого дела, они привыкли и не обращали внимания, даже когда те случайно проезжали прямо сквозь них. А Элли затеяла игру, стараясь угадать, что за песня звучит в машине, в те считанные мгновенья, когда ребята оказывались внутри салона.

— Да, вот так приходится развлекаться мертвецам, — сказала Элли, стараясь скрыть глубокий вздох.

Долго игра, впрочем, не продержалась, в основном из-за Лифа, который не знал, что такое радио в машине, и был совершенно не осведомлен о существовании рок-н-ролла, так что постоянно чувствовал себя посторонним.

Ребята продолжали идти вниз по реке, и к закату следующего дня в поле зрения появились сетчатые опоры моста Джорджа Вашингтона. Они прибыли в Нью-Йорк.

Лиф был потрясен картиной гигантского города, развернувшегося перед ним во всей красе. День был ясный, видимость хорошая, и Нью-Йорк, занимавший все пространство на другом берегу реки, от горизонта до горизонта, был как на ладони. В свое время Лиф бывал здесь, даже два раза: один раз — во время празднования 4 июля и второй раз — на представлении цирка Барнума. Тогда в городе, конечно, тоже были высокие строения, но не такие, как сейчас. Ник и Элли стояли рядом с ним и тоже смотрели во все глаза. Лиф решил, что они, подобно ему, потрясены открывшейся панорамой, и это было верно, только вот причина потрясения, которое испытали ребята, была совсем другой.

— Мне кажется, я знаю, куда нам нужно идти, — сказал, наконец, Ник странным, отсутствующим тоном.

Элли никак не прокомментировала его ответ, продолжая молча смотреть.

— Манхэттен в стороне от нашего пути, — наконец вымолвила она. — Нам не нужно переходить реку, ведь мы направляемся на юг.

Ник снова посмотрел в сторону города.

— Мне все равно, что ты думаешь. Я сделаю крюк.

Элли не стала возражать.

Когда ребята наконец дошли до конца моста и ступили на землю Манхэттена, наступили сумерки. Чтобы дойти до центра, им пришлось потратить всю ночь. Дома, расположенные ближе к центру, поразили Лифа. Он наверняка не смог бы дышать от удивления, если бы вообще дышал. Но самым потрясающим зрелищем, безусловно, были два серебристых здания на южном краю острова, ярко сверкавшие в лучах зари. Монолитные башни-близнецы из стекла и металла отражали первые солнечные лучи.

— Я не знал, что на свете бывают такие дома, — сказал Лиф.

Элли вздохнула.

— На самом деле их нет, — сказала она. — По крайней мере… их нет в мире живых.

Голос у Элли был такой грустный, что, казалось, она говорит из самого центра Земли.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ МЭРИ, КОРОЛЕВА МАЛЫШЕЙ

Глава седьмая Обитель вечности

Так уж устроены время и человеческая история, что в определенном смысле некоторые места просто не могут исчезнуть без следа. Мир живых, как ему и предначертано, постоянно движется вперед, но в нем время от времени появляются объекты, которым уготована вечность. Мальчику, которого Ник и Элли назвали Лифом, в свое время посчастливилось набрести на один из таких объектов: его роскошный лес в горах когда-то был местом, куда приходили поэты, чтобы найти вдохновение. В лесу было так хорошо и тепло, что под его сенью неисчислимому количеству молодых людей пришло в свое время в голову сделать предложение своим подругам и большинство девушек ответили согласием. Приходя в лес, строгие конторские работники позволяли себе расслабить галстук и танцевали между деревьев, как дети, крича от восторга, хотя знали, что за такое поведение их могут счесть приспешниками дьявола.

Лес в горах был настоящим средоточием жизни, но когда он состарился и жучки избороздили кору и ветки деревьев своими ходами, он не погиб. Он перешел в Страну затерянных душ. Жизнь продолжалась, но в другом мире. Здесь лес навеки остался таким, каким он был во времена своего расцвета — зеленым и пышным, в зените славы, и приходившие под его сень поэты были бы рады увидеть его таким, если бы не умерли и не отправились туда, где им и положено быть.

В каком-то смысле Страна затерянных душ — это рай. Только не для людей, а для тех мест и объектов, которые заслужили свою скромную долю вечности.

Таких мест немного в большом мире, и находятся они на значительном расстоянии друг от друга. Они стоят, словно острова вечности, в море зыбкого, изменчивого мира живых. В Нью-Йорке таких мест немало, и самое большое оказалось на южной оконечности Манхэттена: башни-близнецы рядом с зеленой статуей, расположенной на небольшом островке в заливе. Небоскребы попали в рай. Они стали частью Страны затерянных душ и стоят на фундаменте из слез тех, кто оплакивает их исчезновение из мира живых, и из героизма тех, кто ушел в тот страшный сентябрьский день туда, где рано или поздно оказываются все люди.

Дети приближались к башням-близнецам в молчании. Когда они подошли совсем близко, глазам их открылось удивительное и неожиданное зрелище.

Возле башен было целое скопление призраков. Десятки детей играли на мощенной мрамором площадке перед зданиями: в классики, в салки, в прятки. Некоторые были одеты так же, как Элли, в джинсы и футболки с короткими рукавами. Другие девочки и мальчики выглядели более формально. На некоторых были вещи, напоминавшие покроем одежду Лифа, грубые и тяжелые. Были дети, одетые в яркие, кричащие наряды восьмидесятых или семидесятых годов. Высокие пышные прически соответствовали стилю.

Никто еще не успел заметить тройку ребят, стоящих у края гранитной площадки. Элли и Ник никак не могли решиться ступить на нее, словно боялись, что этот шаг увлечет их в другой мир. Они стояли так долго, что увязли в асфальте по лодыжки, хоть на ногах у них по-прежнему были сплетенные Лифом лыжи. Лиф не испытывал благоговения перед этим местом, ведь сентябрьские события случились много лет спустя после его смерти. Он не понимал, что стало причиной затруднения.

— Пошли, — сказал он. — Чего вы ждете?