Страницы моей жизни. Воспоминания, рассказы, сказки, эссе
Шрифт:
У нас с женой было полвагона вещей. Нас привезли в деревянный дом из брусьев, квартира на втором этаже с тёплой уборной, но без воды. Так что топить нужно было самим. Всё новое, всё хорошее. Хочу сказать по поводу вещей. Когда советская власть продала китайские восточные железные дороги японцам, то советские железнодорожники из Харбина должны были увольняться и ехать в Советский Союз. Все они получили большие деньги за свою прежнюю службу, пособия. И зная, что в Советском Союзе голодно и нет одежды, они тратили эти деньги на приобретение хорошей одежды, обуви, нужных вещей для жизни. И даже были такие, которые на здоровые зубы делали золотые коронки, чтобы в случае надобности их сковырнуть и продать. Одним словом, железнодорожники возвращались в Советский Союз господами. И мы, эмигранты из Шанхая, тоже возвращались господами. Мы старались приобрести вещи. У меня, например, было два костюма: один из синего бостона, другой летний, кроме тех, которые я носил, и всякой всячины. И всех людей, которые так правильно рассчитали, что нужно в Советский Союз ехать
Будучи в заключении, я думал, насколько Ленин был счастливее меня, сидя в царской тюрьме. Там он написал большие труды. А мне только один раз дали для заявления кусок бумаги и кончик карандаша. Никаких письменных принадлежностей, ничего не давали. Даже ремень от брюк отняли, и я должен был собственными руками держать брюки. Это было в Свердловске. Во внутренней тюрьме. А потом из Свердловска меня отправили на станцию Инта, Коми АССР. Там я пролежал в больнице. И даже из больницы опять скоро отправили на станцию, расположенную там, где полярный круг пересекает реку Уссу. Воркута чуть дальше неё. Это были инвалидные лагеря и более-менее сносные условия. Во всяком случае, ни клопы, ни вши не донимали, всё было чисто. Только кормили голодно. Я полуголодный ходил. В общем, в заключении я пробыл неполных шесть лет. Нас освободили указом, по которому освобождались инвалиды и люди, за которыми не числилось больших преступлений. Это не была реабилитация. Её я добился несколько лет спустя. Мне сперва отказывали. Только на четвёртое заявление последовала реабилитация.
Когда я вернулся в Советский Союз, нужно было приискать себе работу. Сперва я два с половиной месяца работал пожарным в Североуральске. Дежурил, выезжал на пожары. Самостоятельность проявлял, были приключения. Но потом я начал преподавать английский язык в рудоуправлении на руднике бокситов и в главном рудоуправлении. На эти курсы после работы вечером приходило полдюжины инженеров, и я с ними занимался. Так прошла одна зима. Но бухгалтер рудоуправления вдруг заявил, что в штат меня не может втиснуть, что ему трудно для меня найти деньги. Там же, в Североуральске, было учреждение: «Бокситовая экспедиция», а в народе его звали «Алюминоразведка». Это было учреждение, которое имело у себя бурильные установки, трубы и посылало отряды геологических разведчиков по тайге искать бокситы. Так вот, я поступил туда. Мне сказали, что я буду исполнять обязанности юрисконсульта. Я никогда в жизни не видал ни одного закона, никогда не изучал их, никогда ими не интересовался. Но подумал так: «Если другие могут быть юрисконсультами, почему я не смогу». И спокойно остался ждать событий. И, действительно, через несколько дней приходит повестка, вызывают в суд. Соседняя организация подала на нас в суд, требуя большое количество дров, разворованных нашими служащими. Одним словом, иск. Ну, мне поручают разобраться. И я взялся за это дело добросовестно.
Сегодня мне поручили – уже завтра нужно идти в суд. Я до вечера всё расспросил: где, что, как было. И карандашом набросал свою речь на суде, в которой доказывал, что наши служащие не воровали никаких дров. Настал судебный день, и я пошёл на заседание. И когда пришла моя очередь, я прочитал свою речь. Суд нашёл, что я прав, и в иске отказал. А моим противником в суде оказался малограмотный человек. Он рассердился и раскричался, что будет подавать жалобы в высшие судебные инстанции. Одним словом, я блестяще начал свою карьеру. Я потом выигрывал все иски, которые нам предъявляли. В этом мне очень помогало «Краткое пособие бухгалтерам», законы, которые специально подобраны для таких дел: для недогрузок, перегрузок, недоставленных грузов. Я только проиграл одно-единственное дело. И только потому, что мои предшественники пропустили сроки. Наше учреждение когда-то заказало какому-то заводу, хорошо не разобравшись, утяжелённые трубы для буровых работ на 130 тысяч рублей. Завод эти трубы сделал, прислал нам. И наши попробовали их пустить. Но убедились, что они совершенно для них не пригодны. А наши 130 тысяч были бы потеряны даром. Попытались заставить этот завод взять обратно трубы, но он отказывался. И подал на нас в арбитраж. И, в конце концов, арбитраж предъявляет нам иск в 130 тысяч рублей. Руководство видит, что придётся платить. Обращаются ко мне. Я стал изучать исковый документ и нашёл штучку, за которую можно прицепиться: завод не выполнил в точности нашего заказа в размерах, допустил какое-то отступление. И вот я решил сыграть на этой «штуке» и составил прошение. Ну, немножко в художественном стиле, как писатель, именно упирая на то, что этот недостаток делает трубы негодными. Московский арбитраж разбирал это дело. Моё начальство попросило, чтобы я написал в наш главк в Москву с просьбой в день разбора этого дела послать от главка своего юрисконсульта в арбитраж, тогда, мол, московский юрисконсульт что-то, может, сумеет сделать. Я так и сделал. Ждём результата. Через
пару недель приходит ответ. Мы дело выиграли, иск отбили. Моё начальство говорит, что это, наверное, сделал юрисконсульт главка, которому мы послали копию, а я как бы ни при чём. Проходит несколько дней. Главк сообщает нам, что он не может послать своего юрисконсульта в арбитраж: он уехал в другом направлении. Так что, кто отбил?О разном
А вот как А.Хейдок отвечал на задаваемые ему вопросы, когда происходила запись его воспоминаний.
– Когда вы находились в Шанхае, то переписывались с Николаем Константиновичем Рерихом? И в Харбине?
– Из Харбина и из Шанхая переписывался.
– Сколько лет это продолжалось?
– Дело в том, что Николай Константинович нам сказал, что писать каждому из нас ему обременительно, и он будет писать для всего содружества. Но он писал и частные письма. Я из Шанхая уехал, а где находится архив с письмами Рериха, адресованными нашему обществу, не знаю.
– А Елена Ивановна вам писала?
– В Харбин писала.
– И в Шанхай?
– Отдельно мне не писала, потому что и я ей не писал.
– А обществу писала?
– Не берусь сказать. Может, кому-то и писала. Жизнь в Шанхае была очень напряжённая.
– Сколько лет, примерно, вы переписывались из Шанхая с Николаем Константиновичем?
– Всё то время – с 1940 по 1947 годы переписывался, но был период, когда письма не доходили, между нами возникли военные фронты. Это Николай Константинович благословил меня на возвращение в Советский Союз радиограммой. Её, как святыню, я носил при себе все годы, когда жил в Советском Союзе. Когда меня арестовали, следователь отобрал у меня эту радиограмму.
– А вы писали письма в Индию, в Кулу или в другие страны?
– В Кулу писал. Я начал с Николаем Константиновичем переписываться в 1934 году.
– Переписка тоже не сохранилась?
– У меня ничего не сохранилось. Когда меня арестовали, у меня отняли весь мой архив и уничтожили.
– Три письма-то нам прислали из Прибалтики, адресованные вам.
– И ещё сохранились два документа из моего архива, – уточнил А.Хейдок. – Когда меня освободили и реабилитировали, мне вернули два документа: свидетельство о рождении и свидетельство Шанхайского общества советских граждан о том, что я состоял членом Союза советских журналистов и был председателем секции беллетристов. Остальное, и фотографии в том числе, которых у меня было множество, по словам следователя, сожгли. Я думаю, что они, пожалуй, так и сделали, так как куда же всё девать? Они стольких людей поарестовали. Зачем хранить все их документы, как святыню.
– Возможно, в архиве Николая Константиновича сохранились ваши письма, как вы думаете? А не могло так случиться, что эти письма у кого-то из ваших учеников, может быть, в Шанхае, у тех, что не уехали в Советский Союз? Может быть, у них часть архива общества осталась?
– Нет. Все разъехались. Кто куда.
– А, может быть, там, на Западе, и осталась часть писем?
– Возможно.
Когда человек прикасается к Агни Йоге серьёзно, а не так, что прочитал как-нибудь, то это прикасание вызывает огонь, пробуждает в человеке весь его потенциал, всё, что заложено в нём – хорошее и дурное – всё всплывает наружу.
Для каждого человека требуется своё время. И зависит оно от того, насколько серьёзно он подходит к Агни Йоге. Чем он серьёзнее, тем скорее пройдёт этот период. Если человек подошёл слабым, то этот период наступит позже, будет более растянутым. Зависит от свойств человека. Для одного хватит года, хотя некоторым, может, надо и три года. У агни-йогов выработался даже специальный термин для этого состояния: «выворот». Человека словно наизнанку выворачивает. Бывает даже так: пока человек не подошёл к Агни Йоге, он был лучше, а когда подошёл, стал хуже. Причина в том, что пока он не подошёл к Агни Йоге, его худые качества не были разбужены, были скрыты. Это оккультный закон, об этом ещё писала Е.П.Блаватская, и эти слова цитирует в одном из своих писем Елена Ивановна Рерих.
Письма Елены Ивановны – это бесценные сокровища. В книгах Агни Йоги мысли могут быть прикрыты, высказаны не полностью, а в письмах Елены Ивановны всё раскрывается, всё объясняется.
Вы знаете о значении Армагеддона и 1931 года? На материальном плане всюду происходила борьба. Между Светом и тьмой. Даже во многих мелочах происходила, но люди не отдавали себе отчёта. Главная борьба шла в мирах подземных, в Тонком мире и выше. Причём земные люди участвовали в битвах Тонкого мира, но сами этого не сознавали. Они духом своим в тонких телах участвовали, но до их сознания это не доходило, потому что нельзя было допустить этого. Сердце людей не выдержало бы напряжения этих битв.
Но, надо сказать, что иногда кое-какие признаки прорывались. Например, во время этого Армагеддона я однажды почувствовал усталость. Днём я вообще в зрелые годы, да и в молодости никогда не спал. Прилёг на кровать, не спал и вдруг получил такой удар, что перевернулся и чуть не слетел на пол. Именно удар. В Тонком мире при битвах употребляются снаряды, но они, конечно, не совсем такие, как земные, тем не менее, они – снаряды, и действуют на тех, в кого попадают. И вот у меня было внутреннее ощущение, полное осознание, что я получил именно такой снаряд.