Страницы нашей жизни том-1

– Хорошо! – согласился Валера. – Встретимся в восемь часов утра в нашем парке, все вместе.

– Извини, Валера, – спросил, неуверенно. – Может быть, это будет не деликатно, но меня раздирает одно любопытство? Почему, там, за дверями твоей комнаты, в коридоре общежития, дети тебя называют папой?

– Ну, это уже не только ты один у меня спрашиваешь, – ответил Шевелев. – Однако, этот вопрос не в мою сторону, а к детям из коридора. Возможно, что у них нет отцов? Вот они и называют отцом соседа по коридору. Что же касается лично меня, то никогда не слежу там, где живу сам. Зачем мне здесь все это?

– "На стороне, конечно, следишь часто." – подумал сам. – "Иначе ответ, у тебя, звучал бы совсем по-другому."

Мы пожали друг другу руки, и вышел за дверь. В коридоре было много грязных детей, они бегали друг за другом по очень грязному полу, цепляясь запачканными руками за мою одежду.

Сам понимал, что дети ни причём, в этом виноваты их родители, которые воспитывают своих детей в общем грязном коридоре. Но мне было не приятно липкое прикосновение грязных детей, и поспешил выйти из этого грязного дома, который напоминал мне большую московскую ночлежку бомжей у курского вокзала, которую показывали по телевизору, чем это семейное общежитие, расположенное в центре чистенького Орджоникидзеабада.

Наш город кипел полной жизнью. Ничто не напоминало о том, что всего за два десятка километров находится другой город, столица Таджикистана, которая, как красивая женщина, захваченная врасплох садистами-насильниками, истерзанная и ограбленная.

Думаю, что яснее поймём мы эту трагедию со временем, когда пропустим трагическое понятие через своё собственное мышление. Быть может, мы сейчас воспринимаем эту трагедию, как очередной боевик из американских фильмов.

Не знаю, что испытывали другие очевидцы этих событий, сам же был настолько потрясён увиденным, что и по истечению длительного времени ощущаю пережитое, как боль собственного тела и души, истерзанные там бандами садистов.

3. Флегматик – Шевелёв Валера.

При первом нашем знакомстве, обратил внимание на внешний вид Шевелёва Валеры. Он предстал передо мной в грязной одежде, с не бритым лицом и длинными ногтями. На его плечи падали лохматые волосы и от самого художника дурно пахло. Мне это было неприятно. Ведь нам предстояло вместе работать.

– Валера! Ты бы привёл себя в порядок. – однажды, сказал ему, когда он сидел у мольберта. – Ведь ты же художник, представитель изобразительного искусства, творческая интеллигенция. На тебя смотрят люди.

– Люди ходят любоваться моим вдохновением. – ответил Валера. – Их интересует моё творчество, а не телесное состояние. Многие художники Эпохи Возрождения ходили в лохмотьях и от них дурно пахло. Но никто, тогда и сейчас, не интересовался телесным состоянием этих художников. Во все времена людей интересует лишь творчество. Поэтому не стоит одеваться во фрак, чтобы нам творить прекрасные полотна.

Шевелёв высоко ценил талант художников. Все своё свободное время отдавал изучению творчества различных художников, как древности, так и наших дней. Часто он, в разговорах, забывал о том, что сам относится своим творчеством к таким же людям. Однако, весьма неважно относился к себе. Чаще он находился в таком затрёпанном виде, что больше сходил на бомжа, чем на талантливого творца искусства.

Затем, Валера, вдруг, обнаруживал себя художником. Начинал понимать, что он талантлив, но растратил время на увлечения женщинами. Надолго впадал в тяжёлую душевную депрессию и не рисовал. Однажды, застал его в мастерской плачущим над групповым портретом членов Политбюро ЦК КПСС.

– В чем дело? – спросил, Шевелёва Валеру, держащего в руках открытку партии. – Они что, все умерли?

– Уж лучше бы они умерли. – вытирая слезы, ответил он. – Или меня похоронили. Посмотри на эту открытку. Тут виден характер каждого лица, а у меня на портретах характер не получается. Полностью провалил всю работу. Больше не могу писать портреты. Мне нет места у мольберта. Пойду работать на стройку маляром.

Шевелёв Валера в сердцах ударил стулом о стену, хлопнув дверью, ушёл к себе домой. Сам замкнул художественную мастерскую на замок и два дня не видел Шевелёва Валеру на работе. На третий день у него депрессия постепенно прошла. Скверное самочувствие покинуло Шевелёва Валеру. Он стал благодушным.

Пригласил меня в пивную. Купил пирожки-самбуса, по четыре палочки шашлыка и пиво. Постоянно шутил, вспоминал разные истории из жизни художников. Затем, вдруг, стих. Перестал пить пиво и говорить.

– Ты пей пиво, а, пожалуй, пойду. – неожиданно, сказал Валера. – Мне нужно подумать о себе. Надо посчитать, сколько могу сэкономить от поездки на автобусе, по сравнению с такси. У меня много дел.

– Тебе же надо срочно закончить фор-эскиз! – удивлённо, напомнил. – Ты сам сейчас говорил об объектах.

– Фор-эскиз и объекты подождут. – безразлично, ответил он. – Работа не волк, в лес не убежит.

С самодовольным лицом, Валера посчитал до копейки, сколько стоит весь наш заказ у бармена.

– Вот, получи с меня два рубля одиннадцать копеек. – сказал он, бармену. – Все остальное у него возьмёшь.

Вручив свою половину денег бармену, Шевелёв ушёл, не попрощавшись со мной. Ещё долго смотрел ему в след. Покуда он совсем не скрылся из моих глаз, за поворотом соседней улицы. Допивая своё пиво, думал, что такой талантливый художник и такой бездарный человек, этот Шевелёв Валера. Как только может умещаться в одной телесной оболочке человека, два совершенно разных по духу существа?! Мало того, Шевелёв был ещё тот флирт.

Он без всякого труда мог определить женщину, которая будет с ним заниматься любовью. Валера оставлял все свои срочные дела и начинал флиртовать за женщиной, внимание которой добивался вскоре.

Однажды, флирт у него не получился, так он забросил свою работу и несколько суток крутился вокруг женщины, покуда она не удовлетворила его похоть. На следующий день Шевелёв, случайно, столкнулся с этой женщиной в автобусе и не узнал её.

Возможно, что именно по этой причине у Шевелёва Валеры в нескольких городах Украины и Таджикистана имеются семьи, те, которых он помнит. Сколько у него всего семей?

Он сам точно не знает. По своей натуре Валера "сова", быть может, этим сказано его безразличие к окружающей жизни. В то время, как ночью, Шевелёв Валера, работоспособный и увлечённый, как женщинами, так и искусством.

4. Благородное начало.

Возле семейного общежития уже стояла толпа моих работников, осмелюсь теперь их так назвать. Это хорошо, что парни собрались раньше моего прихода. Отпадает необходимость мне подниматься в грязный дом, с его липкими жильцами.