Страницы олимпийского дневника

Наконец, кое-как распрощавшись с окружившими нас коллегами и сфотографировавшись с ними бессчётное множество раз, мы вырвались из цепких объятий и отправились в дальнейший путь. Он продолжался часа полтора по ночным дорогам и наконец окончился на ярко освещённой небольшой площади в местечке Кристалл-Бэй на берегу озера Тахо. Со всех сторон мы видели огни, за стеклянными дверями игорных клубов царило оживление. В стороне, в небольшом мотеле, носившем название «Кристалл-Бэй», нас ожидали номера, удобные и тихие, в которых мы тут же заснули мёртвым сном.

На следующее утро, бодрые и отдохнувшие, отправились в Скво-Вэлли. В этот день в час дня должно было состояться открытие Игр. Из Кристалл-Бэя в Скво-Вэлли каждые полчаса уходили автобусы. Автобусы компании «Серая гончая» колесят по всем дорогам страны. 600 из них обслуживали Игры, в том числе половина — специально работников Оргкомитета и аккредитованных журналистов.

Огромные автобусы с большой скоростью мчались по дорогам, но километра за три-четыре от Скво-Вэлли натыкались на длинный хвост других автобусов и машин и черепахой тащились весь остаток пути. Путь, в нормальных условиях занимавший около 30 минут, длился полтора часа.

Так было и на этот раз. К тому же утром 18 февраля валил снег — мягкий, пушистый, вообще приятный, но в день открытия Игр вовсе не нужный. Медленно двигался наш автобус в Скво-Вэлли. Водитель останавливал машину на всех промежуточных пунктах, а если попадался кто-нибудь из прохожих и просил подвезти, то шофёр тормозил и долго, терпеливо разъяснял, что автобус для «аккредитованных» и подвезти он не может. Получив за пятиминутное объяснение короткое «сенкью» (спасибо), шофёр захлопывал дверь и ехал дальше.

Дорога, ведущая в Скво-Вэлли вдоль берегов озера Тахо, великолепна. С одной стороны её окаймляют высокие массивные горы, с другой — простирается озеро — свинцово-серое под низкими набухшими тучами в непогоду и ярко-синее под голубым небом в ясные, солнечные дни. Вдоль шоссе сплошь идут пансионаты, мотели, виллы. Неоновые вывески на мотелях сообщают о наличии свободных мест, горящие и днём световые рекламы расхваливают прелести того или иного местечка: Кинг-Бич, Эмеральд-Бэй, Тахо-Виста, Тахо-Сити…

Озеро Тахо. Мы спросили у американцев, что значит это название. Уверенного ответа мы, правда, не получили. Говорят, что на языке индейского племени уошо Тахо значит «око неба», «небесный глаз». Озеро находится на высоте 1896 м над уровнем моря. Летом здесь прекрасные пляжи (общая протяжённость берега — свыше 122 км). Немало достопримечательностей имеет Тахо, но больше всего понравился нам Изумрудный залив (Эмеральд-Бэй), в котором тёмно-голубая вода постепенно переходит в изумрудно-зелёную. В ясные дни вода просматривается на десятки метров. По берегам озера, то опускаясь поближе к водной глади, то забираясь в горы, проходит шоссе, и путешественники видят из окна машины, как красиво отражаются, сменяя друг друга, то белоснежные вершины гор, то покрытые хвойным лесом склоны. Вдали белые вершины, похожие на папахи горных наездников, сливаются с облаками. При закате сквозь облака светит солнце, вода приобретает причудливую окраску, тёмно-оранжевые, зелёные и фиолетовые полосы медленно сливаются, словно какой-то невидимый художник решил перемешать краски. Постепенно вода становится тёмно-сиреневой, и лишь вершины гор да облака сохраняют на какие-то мгновения ярко-оранжевый цвет. Заходит солнце, и замирают люди, которым посчастливилось увидеть это великолепное зрелище. Да, прав был Марк Твен, когда писал, что Тахо является «самой прекрасной картиной, которую позволила создать себе наша старушка планета».

Наконец автобус сворачивает в сторону от озера и, проехав по широкому шоссе ещё несколько километров, подъезжает к Скво-Вэлли.

Покинув автобус и получив в маленьком походном вагончике наши корреспондентские удостоверения, мы минуем контроль и попадаем наконец в Олимпийский комплекс.

18 февраля 1960 г. — исторический для Скво-Вэлли день. Вот теперь должно было выясниться, не напрасно ли потрачены огромные усилия организаторов, огромные деньги, не зря ли выбрано именно это место для проведения зимних Олимпийских игр, не совершил ли ошибку Международный олимпийский комитет, назначив именно здесь очередную встречу олимпийцев.

Наступил час испытаний и для сотен спортсменов, их тренеров, долгие годы готовившихся к этому выступлению.

Настроение у всех было торжественным, приподнятым. Исключение составляла только погода: липкий снег слепил глаза, затруднял дыхание, сырой ветер метался во все стороны по долине, набухшее небо словно опустилось, придавив маленькую, затерявшуюся среди необъятных гор долину.

На дорогах то и дело возникали многокилометровые пробки. Солдаты морской пехоты расчищали горнолыжные трассы, снегоуборочные машины вели отчаянную борьбу, чтобы уберечь ледяное поле арены от снега.

А цепочки зрителей медленно, увязая в сугробах шли и шли от огромной площади, рассчитанной на десятки тысяч машин, к дверям Ледяной арены. И всё же в этот первый день зрителей собралось не больше 15 тысяч.

Обилие разнообразных соревнований, проводимых одновременно, не раз ставило в тупик многих зрителей, прибывших в Скво-Вэлли. Но, по мнению всех живших в гостинице «Кристалл-Бэй», самым загруженным болельщиком оказался коммивояжёр из Швейцарии Шеффер. Он, наслушавшись слухов о погоде в Долине Индианок, прибыл туда, имея в чемодане три термометра: один — для снега, другой — для воздуха и третий — для измерения температуры собственного тела. Как шутили соседи, бедному швейцарцу просто было некогда смотреть соревнования Белой олимпиады, так как он едва успевал ставить термометры.

Разные люди встречались нам в Скво-Вэлли. Вот две девушки — Кэрол и Шерли. Мы познакомились с ними, когда ехали в Рено. Они попросили подвезти их в машине, предоставленной пресс-центром группе советских журналистов. Разговорились. Кэрол и Шерли — танцовщицы варьете. У них усталые лица — отпечаток ночного труда, грима, отпечаток профессии, грустные глаза, хрипловатые голоса, хрипловатый смех. Им лет по двадцать а выглядят они значительно старше.

Когда-то одна из них, окончив школу, работала в конторе, но работа манекенщицы оказалась выгодней. Ну, а танцевать в варьете ведь ещё выгодней. Конечно, эта профессия имеет свои недостатки, но ведь она приносит больше денег…

Обе девушки имеют о советской жизни довольно странное представление. Спрашивают: а есть ли в Москве телевидение, а машины личные есть?

Так вот, Кэрол и Шерли на время Игр покинули своё сан-францисское варьете и приехали в Рено. Здесь они выступают на гораздо худших условиях, живут в неважных номерах, но зато, выступив ночью, могут день провести на стадионах. А они любят спорт. Сами уж, конечно, им не занимаются, но смотреть любят.

В беседу вступает шофёр Билл. Оказывается, он наш будущий коллега. Учится на факультете журналистики. Но взялся работать на время Игр в качестве шофёра в Международном олимпийском пресс-клубе, чтобы иметь возможность посмотреть соревнования.

И таких среди зрителей немало. Это студенты, преподаватели, конторщицы. В подавляющем большинстве молодёжь. Они любят спорт и поэтому в Скво-Вэлли работают шофёрами, переводчиками, обслуживают пресс-центр, павильоны и т.д. Во-первых, есть возможность подработать, а во-вторых, удастся хоть краем глаза взглянуть на Игры.

Но в основном зрители, разумеется, иные. Это люди богатые. Среди них тоже немало молодёжи, но другой, такой, которой есть на что жить и не работая.

Они одеты в дорогие, подчас экстравагантные лыжные костюмы, накидки, пелерины, в эскимосские одежды, стоимость которых равна месячному заработку Кэрол и Шерли, вместе взятых. А какой-то миллионер ходил в длинной шубе из чёрно-бурых лис, привлекая внимание даже здесь.