Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Ручной труд уже не был источником средств к существованию – им занимались только для удовольствия. Никто никому не платил, в деньгах здесь не было надобности. Музыка и танец главенствовали среди искусств. В танец можно было заключить и знания; несколько минут изящных движений под музыку могли заменить целый учебник.

Игре строитель мог уделять хоть пять минут, хоть три часа в день. Всё зависело от того, с какой отдачей играешь. Можно за пять минут «заработать» на дом, а можно и за неделю не наскрести энергии на пару сандалий.

– У Игры есть только одно обязательное условие. Не следует начинать воздвигать Дворец Души, если

не собираешься его заканчивать. – С этими словами королева приземлилась на свободный островок, глядя на Энити вопросительно и ласково.

Энити, дивясь собственной невесомой лёгкости, тоже опустилась на этот пятачок плавающей в пространстве земли. Она понимала, о чём спрашивали тёплые глаза Таори: если странница не собиралась здесь оставаться, ей не было и смысла вступать в Игру. И обратно: вступление в Игру означало, что этот мир станет её миром.

Но она пока не знала ответа. Отголоски песни «чёрного зверя» лизали ей сердце холодным языком.

Но жить на всём готовом ей было как-то совестно, и она решила попробовать себя в каком-нибудь занятии. Сначала её заинтересовало садоводство, и она принялась с энтузиазмом постигать азы, но скоро энтузиазм иссяк, натолкнувшись на безнадёжную неспособность к этому делу.

– Боюсь, у меня руки не из того места растут, – признала Энити с грустью.

– Дело не в месте их произрастания, – улыбнулась Таори. – Всё идёт вот отсюда. – И королева приложила руку к груди. – Ищи себе занятие по душе, а за душой последуют и руки.

Энити попробовала себя в ювелирном искусстве, потом в животноводстве, потом попыталась найти себя в приготовлении кушаний. Готовить ей нравилось, получалось недурно. Также привлекало её виноделие. К слову, пьяниц здесь не встречалось, веселящий напиток употребляли умеренно. Таково было удивительное свойство подданных королевы Таори: ничем не злоупотреблять.

– Злоупотребление происходит из отсутствия душевного равновесия, – сказала Её Величество. – Если дух человека уравновешен и спокоен, ему нет надобности впадать в какую-либо крайность.

Обучалась Энити и музыке. Впрочем, этим искусством здесь владел всякий, а танцевать начинали раньше, чем ходить. Танцевальная и музыкальная грамота здесь, можно сказать, приравнивались к письменности и языку. Не уметь танцевать – всё равно что быть косноязычным, а не играть на каком-либо (хотя бы одном) инструменте – то же, что писать с ошибками. Энити решила во что бы то ни стало овладеть арфой: конечно же, на неё повлиял тот вечер, когда была спета Песня Предчувствия Зарождения Любви. Её наставницей в этом деле стала сама королева.

Во время этих уроков расстояние между их губами сократилось настолько, что не могла пройти и струна этого прекрасного инструмента. Лепестки вечно цветущих лиан осыпали их душистым снегопадом, плыли лодочками по поверхности зеленоватого бассейна, возле которого Энити с королевой музицировали. Снаружи, за колоннами, цвели похожие на вишню высокие кусты, и ветерок нёс по полу позёмкой белоснежную пургу их лепестков.

Каков был возраст Таори? Жили здесь долго, в брак вступали в зрелую, осознанную пору жизни, накопив опыта и знаний. Когда во всеуслышание объявили, что Её Величество ищет свою суженую, сердце Энити рухнуло в пучину терзающей вьюги. Что в таком случае значили эти ласковые взгляды, этот поцелуй, это многообещающее тепло в голосе?

Во дворец стали съезжаться прекрасные дамы со всех концов земли. Они гуляли в саду, угощаясь

самыми лучшими плодами, отовсюду звучала музыка и смех, а между деревьев с утра до ночи скользили танцующие силуэты. Королева, величавая хозяйка, мудрая и сдержанная, прохаживалась среди гостей, всем улыбаясь, со всеми вступая в учтивые беседы. Иногда её взгляд падал на Энити, и в нём проступало что-то особенное – не просто учтивость и любезность. Но взгляд этот ранил странницу хуже кинжала. Случилось то, чего она так боялась: «чёрный зверь» поднялся в ней во весь рост и теперь искажал и отравлял всё. Этот великолепный, пышный приём казался ей фарсом и издевательством над ней.

Но она молчала, держа свою боль – свою болезнь – внутри себя. Какой-то голос шептал ей, что на самом деле всё не так, что она смотрит на мир глазами «чёрного зверя», и королева вовсе не хочет помучить её, у неё на глазах выбрав себе невесту, а её оставив ни с чем. Но «зверь», став двухголовым, рычал и хохотал ей в оба уха и не оставлял малейшего шанса выбраться из тёмной норы к свету.

Укрывшись в своей комнате, Энити затыкала уши, чтобы не слышать музыки. Некогда прекрасные звуки превратились в режущую слух какофонию, от которой сердце выпрыгивало из груди, а рёбра трещали, точно разрезаемые огромным секатором. Цветущие лианы стали шипящими змеями, и Энити заползла под кровать. Тело покрывал ледяной пот, а дыханию было так тесно в груди, что кулак вскидывался и бил в днище кровати, словно в крышку гроба.

По этому стуку Таори и нашла её.

– Энити, что это за прятки? – засмеялась она, заглядывая под кровать. – Что за радость сидеть в четырёх стенах? Выйди, повеселись вместе со всеми!

Но та слышала совсем другое. Она видела, как губы королевы насмешливо кривились, а с них слетало:

– Вылезай, а то пропустишь самое интересное – то, как я выберу себе невесту. Ты должна будешь нас поздравить и пожелать нам счастливой супружеской жизни: такова плата за моё гостеприимство.

– Нет, нет, нет, нет, – запищала странница, и слёзы градом катились по щекам, а на искусанных губах выступали пятна крови.

Таори никогда не видела её в таком состоянии: это был первый приступ Энити здесь. Другие остались там, в Том Мире. Но королева поняла, что происходило.

Нежным ручейком Вечерняя Песня Предчувствия Зарождения Любви заструилась в уши Энити, пробивая многослойный кокон слизи, которой их опутал «чёрный зверь». Странница не могла не узнать Песню... Ноги ей щекотали деревья, по чьим верхушкам они танцевали в тот вечер. Песня не могла лгать и издеваться, танец искренности не обманывал. Дрожащая, обливающаяся слезами, икающая и тяжело пыхтящая, будто после долгого бега, Энити выползла из-под кровати в заботливые, ласкающие руки Таори. Она срывала со своих ушей искажающую слизь «чёрного зверя», и та пятнала светлые праздничные одежды королевы.

«Ты – чёрная дыра, – выл «зверь». – Погибнут все, кто вокруг тебя вращается».

Да, клубок шипящих змей снова стал цветущими лианами, а музыка стала музыкой, а не визжащим, скрежещущим адом, и слизь видела только она сама. Приступ миновал, но мысль осталась... Осталось понимание: ей не выздороветь.

Слизь была не просто видением. Эта отвратительная, заразная субстанция, похожая на мокроту туберкулёзника, грозила расползтись повсюду. Правы были дамы-советницы, ей не следовало здесь оставаться, подвергая опасности мир и, прежде всего, его прекрасную королеву.

Поделиться с друзьями: