Странник. Сборник рассказов
Шрифт:
Две старушки
Две подруги, почти ровесницы, обе родились в конце XIX века. Еврейки. Одна американка, жена известного в Штатах коммуниста. В 1934 году вместе с мужем они приехали в СССР строить вместе с советским народом светлое коммунистическое будущее. Он работал в издательстве Коминтерна, она преподавала английский язык. В 1937 они были оба арестованы. Его очень быстро расстреляли. В нашей стране начали расстреливать большевиков и комиссаров намного раньше, чем к этому приступили эсэсовцы. А ее отправили в один из лагерей. Не помню уже куда, но где-то в Казахстане. И освободили только в 1954 году. Тогда уже многих стали освобождать. Из тех, конечно, кто остался в живых.
А вторая подруга – коренная русская еврейка. Из относительно обеспеченной семьи. Получила прекрасное образование, в том числе и в Швейцарии. Стала зубным врачом. Достаточно спокойно пережила турбулентные годы гражданской войны, Нэпа и все прочие этапы строительства социализма в нашей стране. Все же она была великолепным профессионалом, одним из самых известных в Москве стоматологов,
Закончилась война. Наступили мирные времена, годы были очень трудные, но профессия спасала. Надо сказать, что она была абсолютно аполитичным человеком, никогда не вступала в какие-либо политические дискуссии, никогда никого не критиковала и, как рассказывал мне ее внучатый племянникот которого я и узнал эту историю, она, скорее всего, и не разбиралась в перипетиях общественно-политической жизни. Но зато она была необыкновенной кулинаркой, готовила так хорошо, что слава об ее искусстве была не менее распространенной, чем слава стоматолога. У нее не было своей семьи, судьба не сложилась, жених ее был белым офицером и погиб во время гражданской войны еще до того, как они могли вступить в брак. Так она и осталась одинокой. Но было очень много друзей, и к тому же она была очень гостеприимной, а поскольку еще и хорошо готовила, то в доме у нее очень часто собирались и друзья, и друзья друзей. Она всех принимала. И вот это ее гостеприимство и сыграло с ней злую шутку. В 1949 или 1950 году ее арестовали по обвинению в организации антисоветского подполья. Как известно, в те годы из пяти собравшихся вместе людей, по крайней мере, четверо были агентами НКВД, и вопрос был только в том, кто первый добежит с очередным доносом. И вот кто-то из ее гостей донес, что на ужинах в ее доме ведутся различные беседы, в которых критикуется руководство страны и т. п. Естественно этого было достаточно. Однако следователи, а среди них были и умные люди, очень быстро поняли, что роль этой женщины сводилась просто к неосторожности приглашать в дом людей, которым просто нельзя было доверять. Вполне возможно, что во время этих посиделок были и анекдоты, и какие-то разговоры и на политические темы, и на темы растущего в стране антисемитизма. Где на наших кухнях во все времена все мы что-то не обсуждаем. Но пришить ей дело в создании антисоветской организации было бы уже чересчур. Но и выпускать, естественно, тоже было нельзя. И ее отправили на энное количество лет в карагандинские лагеря.
Но врач, он везде врач, и он везде нужен. А тем более стоматолог высокой квалификации. И она продолжала лечить людей и зэков, и тех, кто их охранял. И это спасло ей жизнь. Весной 1954 года в одном из карагандинских лагерей вспыхнуло восстание заключенных. Восстание оказалось очень кровавым, и когда власть в некоторых лагерных отделениях на первых порах захватили уголовники (через несколько дней контроль во всех отделениях перешел к политическим заключенным), и когда это восстание уже подавлялось подоспевшими войсками МВД. Уголовники жестоко расправлялись и с захваченными охранниками, и с политическими заключенными. Погибли некоторые из тех, у кого была знаменитая статья 58, независимо каким пунктом а, б, в и т. д. она сопровождалась. И наша героиня тоже попала под раздачу. Но когда ее привели на «суд» к главарю уголовников, она обратила внимание на повязку на его щеке и спросила: «У тебя, что, зубы болят? Давай вылечу». И осталась в живых. А затем через какое-то время пришла амнистия. И она вернулась в Москву. Получила комнату в коммунальной квартире на юго-востоке города и там и подружилась с тоже вернувшейся из лагерей американкой. Нельзя было придумать более несовместимых по характеру и темпераменту людей. Американка до конца своих дней оставалась и считала себя борцом за правое дело, за дело коммунизма и постоянно читала своей подруге лекции о политической ситуации в стране и мире. Конечно, она постоянно всех критиковала, со всеми была не согласна, но ее единственными слушателями были всего лишь ничего не понимавшая подруга и иногда навещавший их молодой человек, внучатый племянник, последний, о котором я уже упоминал. А вот как раз ему, как он мне рассказывал, было очень интересно, с одной стороны, слушать и спорить с американкой, а с другой – уплетать необыкновенно вкусные форшмак и фаршированную рыбу своей двоюродной бабушки. А спорить было о чем. Сталинский террор, трагедия Великой Отечественной войны, Насер, замучивший многих арабских коммунистов в пустыне и одновременно получивший звание Героя Советского Союза, Израиль и непрерывные войны с окружающими его арабскими государствами, а потом венгерское восстание, события в Чехословакии и т. д. и т. п. До чего же богата событиями наша непростая история. Сколько было сделано того, что причиняло боль миллионам и миллионам людей. И большинство из нас, за очень малым исключением, все это поддерживали и даже этому аплодировали.
А потом вдруг пришло сообщение, что нашлась родная сестра американки. Оказалось, что она была замужем за сенатором, очень влиятельным политиком, близким к президенту Кеннеди. И они стали добиваться получения разрешения на возвращение сестры в США. И все шло к тому, что такое разрешение должно было быть вот-вот получено. Это было уже после Карибского кризиса, и отношения между США и СССР были не столь плохие. И что вы думаете, американка вдруг категорически решила не возвращаться к себе на родину, к вполне благополучной и обеспеченной жизни, и только потому, что не могла оставить свою, как она считала, неприспособленную
к жизни подругу. Хотя кто из них был менее приспособленный к жизни, практически не имело никакого значения.Так они прожили вместе до конца своих дней, и ушли из жизни с перерывом всего лишь в пару месяцев. Две женщины с разной и одновременно очень схожей судьбой, по которым безжалостно, как и по миллионам других, прокатился каток истории. Две старушки.
Любовь и чувства
Прекрасный теплый и солнечный день. Идет 16-й день абсолютного карантина, связанного с коронавирусом. Здесь в Испании его все очень строго соблюдают. Причем сознательно, ну, скажем, почти сознательно, полицейские и военные патрули на улице способствуют, безусловно, повышению уровня сознательности. У меня квартира на втором этаже, и окна выходят на небольшой садик. Часть здания на противоположной стороне улицы и садик – это часть квартиры, расположенной, естественно, на первом этаже. В этой квартире живет одна молодая пара. Очень симпатичные молодые люди, на взгляд им не более 20 лет. Как же интересно за ними иногда наблюдать. Нет, я, конечно, не подсматриваю, просто, когда сижу и работаю в кабинете, непроизвольно иногда смотрю в окно и, честно говоря, любуюсь ими. Сколько настоящей, не показной взаимной любви. Они прыгают, танцуют, он подсаживает ее на дерево, а потом ее ловит внизу, и они обнимаются и целуются. И это для себя, искренне, не для показухи. Никаких селфи и прочей гадости. Это у них внутренне необходимое чувство. Господи, как хочется, чтобы эти чувства они сумели бы сохранить на всю свою долгую жизнь. Очень хочется… Получится или нет, не знаю, скорее всего и не узнаю. Это же жизнь, их жизнь.
Другой город, другие люди. Он и она. Они уже женаты достаточно много лет. И у них все хорошо. Они живут в южном, очень южном городе, далеко на другом континенте. Чудесная природа, южноамериканский темперамент, музыка, которая так и заставляет тебя произносить красивые слова и стремиться прикоснуться к своей любимой женщине. Чувство любви, женской привлекательности так и витает в воздухе. Если женщина идет по улице и не слышит комплименты от совершенно незнакомых мужчин, будь то продавцы мороженного, чистильщики обуви, солидные мужчины в дорогих костюмах и даже полицейские, она просто приходит в недоумение. Что случилось, неужели я сегодня так плохо выгляжу? И эти комплименты никого не оскорбляют, это часть национального достояния. А слова песен? Иногда их просто невозможно даже перевести на другие языки, столько в них сексуальности, ласки, и это не звучит грубо и грязно. Ну, хотя бы одно, очень приблизительно, конечно: «Я покрою все твое тело своими поцелуями», ну и т. д.
Ранний, но очень темный вечер. В этот период в столице страны, где они жили и работали, очень часто отключали свет и на довольно длительный период. Время было сложное, и правительство пыталось экономить на всем. Так что люди коротали эти вечера, как могли, и не зря статистика уверяла, что такие «апагоны», как называли эти отключения местные жители, весьма способствовали росту рождаемости. Они были еще достаточно молоды, очень любили друг друга, и поэтому такие долгие темные ночи тоже не проходили для них бесследно. И вот однажды, в пылу страсти их вдруг «повело» на откровенность. Трудно сказать, что это было. Внезапный порыв откровенности или это просто был предлог для дополнительного возбуждения, и реальности в этих рассказах было гораздо меньше, чем правды… Скорее это были фантазии, способные обострить их чувства.
Это была одна из незабываемых ночей в их жизни… Счастье длилось бесконечно. А наутро они встали полностью опустошенные и с трудом смотрели друг на друга. Он умчался на работу, даже не притронувшись к завтраку. Она не вышла, чтобы поцеловать его перед уходом. Он отменил все встречи, он даже не мог думать о работе, весь день он мучился, а перед глазами была она в объятиях другого. Как она могла? Ну ладно, он фантазировал, ну, вернее, почти фантазировал, но она-то, неужели все это правда? Когда он вернулся домой поздно вечером, в квартире никого не было. Часть ее вещей исчезла с вешалок в шкафу. На столе лежала записка: «Не хочу тебя больше видеть, не ищи меня». В какой-то момент он даже почувствовал облегчение. Он даже представить себе не мог, о чем бы они могли говорить, и вообще, как можно было бы находиться вместе в одной комнате.
Наступило утро, и вдруг он понял, что он больше не мог быть один. Ему не хватало ее дыхания, ее тела, ее ласки. Совсем не трудно было догадаться, где она находилась. Когда он дозвонился в дом их близких друзей, к телефону подошел его друг. «Да, она здесь, но сказала, что не хочет и не будет с тобой разговаривать. Что у вас случилось? Она молчит и ничего не рассказывает».
Целую неделю он ходил вокруг их дома. Он каждый день посылал туда охапки цветов, а в субботу привел туда почти ночью группу «марьячос», и они целый час, к удовольствию всех соседей, пели, пели и пели. А на следующий день она позвонила: «Приезжай за мной, я хочу домой».
С древних времен известно, что ревность – это одно из наиболее действующих возбуждающих средств. Однако пользоваться этим чувством в качестве афродизиака надо очень осторожно…..
Малые радости
Что такое жизнь вместе? Это, прежде всего чувство необходимости поиска компромисса. Ты уступаешь, и тебе уступают. Без этого нельзя. Два разных человека, два разных характера, абсолютно разные семьи, в которых выросли оба. Это же страшно даже подумать, как можно совместить все это в отношения хотя бы и любящих друг друга молодых, а тем более и не очень людей. Когда-то я услышал на одной свадьбе несколько необычный тост молодоженам. Очередной гость, человек значительно более старший, чем жених с невестой, сказал: «Желаю вам научиться ссориться. Без этого в жизни нельзя. Ссоры неизбежны. Но надо уметь из них выходить так, чтобы какая-то нелепая ссора не привела бы к разрыву». Конечно, несколько необычный тост для свадьбы, но, на мой взгляд, имеющий очень большой жизненный смысл.