Странник

— Вчера был тяжелый день, сударь, — сказал дворецкий. — Как вы себя чувствуете?

— Всё в порядке, спасибо, — ответил Джим.

— Не забудьте, сегодня у вас учитель, — напомнил Криар.

Пока Джим принимал душ, Криар убрал его постель и аккуратно разложил на покрывале одежду Джима, а на ковре у кровати поставил обувь. То, что Джим увидел рядом с одеждой, заставило его похолодеть: это были чёрные перчатки Фалкона и какая-то коробочка. На коробочке было написано: "Средство для контрацепции".

Глава XV. Миссия возмездия

После похорон прошла неделя, и её Фалкон провёл дома. Каждый день он садился в свой чёрный флаер и летал где-то один, возвращаясь молчаливым и угрюмым. В присутствии лорда Райвенна и Раданайта он не проявлял к Джиму особенно нежных чувств и держал себя с ним как старший брат. Только ночью, после того как все ложились спать, он чёрной тенью проскальзывал в спальню Джима, и они соединялись — каждый раз, как в последний. Их влекло друг к другу с невероятной силой, и они отдавались этому влечению без колебаний, не видя причин ему противиться. Джим полюбил целоваться. И как было не полюбить? У Фалкона были красивые чувственные губы, ярко-розовые и мягкие, лучезарная улыбка, открывавшая прекрасные белые зубы, — словом, этот рот был создан для смеха и поцелуев. Фалкон сотни раз повторял "люблю", и Джим не мог ему не верить.

Он не думал, что Фалкон всерьёз собирался сдержать обещание убить Зиддика, он даже не вспоминал об этом, пока однажды Фалкон не объявил, что улетает. В этот день, улетая кататься на своём флаере, он взял Джима с собой. Они забрались в огромный лесопарк далеко за чертой города и там, среди густых зарослей похожего на папоротник растения, занимались любовью на расстеленном прямо на траве плаще Фалкона. Они ни о чём не разговаривали: большую часть времени их губы были заняты поцелуями. День был безоблачный и тёплый, под кронами огромных деревьев перекликались птицы, и Джиму казалось, что городов нет поблизости на сотни километров вокруг, что они в глуши девственного леса, а не посаженного людьми лесопарка. На этом зелёном островке природы, вдали от исполинских городских зданий и удобств цивилизации они погружались друг в друга по-первобытному — яростно, жадно, даже грубо. Ногти Джима оставили царапины на спине Фалкона, а тот оставил на шее Джима красные пятнышки засосов. Если в спальне приходилось сдерживаться, чтобы не быть услышанными, то здесь можно было никого не стесняться и кричать в экстазе во весь голос.

За ужином Фалкон сказал:

— Завтра я улетаю.

У Джима оборвалось сердце, а лорд Райвенн нахмурился.

— Опять в рейс?

— Нет, — ответил Фалкон. — У меня другое дело. Мне нужно встретиться кое с кем.

— С кем же? — спросил лорд Райвенн.

— С одним старым знакомым, — сказал Фалкон спокойно.

— Когда ты думаешь вернуться? — спросил лорд Райвенн.

— Точно не могу сказать, милорд, — ответил Фалкон. — Это зависит от того, как скоро я его найду.

Джим потерял покой и ночью ждал прихода Фалкона с волнением и тревогой. В постели ему не лежалось, и он ходил по комнате из угла в угол, садился, вставал, снова ходил. Пошёл второй час ночи, но Фалкона всё не было. Джим не решался сам к нему пойти: хотя все в доме, должно быть, уже спали, он боялся, что его кто-нибудь услышит или увидит. Спать Джим не мог и всю ночь до утра бодрствовал. С рассветом, измученный тревогой и ожиданием, он ненадолго отключился, но его разбудил Криар: оказалось, что уже семь, и пора вставать. Чувствовал себя Джим ужасно: предрассветный сон, казалось, только отнял у него силы, а не освежил их.

— Вы что-то бледный, господин Джим, — заметил дворецкий.

Почему Фалкон не пришёл? Когда именно он улетает? Джим оделся и вышел в летний зал, где они обычно завтракали. Лорд Райвенн и Фалкон были уже за столом. Не взглянув на Фалкона, Джим поздоровался и поцеловался с лордом Райвенном и сел на своё место, а Криар стал разливать чай. Раданайт опять опаздывал: он не любил рано подниматься.

— Когда ты улетаешь? — спросил лорд Райвенн Фалкона.

— Сразу после завтрака, — ответил тот. — Провожать меня не нужно, я не люблю долгих прощаний.

— Как хочешь, — сухо сказал лорд Райвенн.

После завтрака он улетел в город, а Фалкон пошёл к своему звездолёту. Джим из окна наблюдал, как он снял с него огромный чехол и свернул его, а потом вошёл внутрь. Не утерпев, Джим бросился к нему. Выбежав на площадку и встав перед открытым люком, он позвал:

— Фалкон!

Тот спрыгнул на землю уже в лётном костюме и сером плаще. Джим не решился кинуться к нему, покосившись на окна дома, но выразил всё своё смятение взглядом. Лицо Фалкона было спокойным и сосредоточенным.

— Всё будет хорошо, малыш, — сказал он. — Не бойся за меня.

Джим со слезами смотрел на него.

— Фалкон, не надо…

— Не переживай, — улыбнулся Фалкон, ласково дотронувшись до его подбородка. — Иди в дом, мне пора.

— Я люблю тебя, Фалкон, — пролепетал Джим, глотая слёзы.

— И я тебя, моё сокровище, — сказал тот. — Я вернусь, не сомневайся.

Когда звездолёт с гулом поднялся в воздух, Джим рыдал в подушку в своей комнате.

Лорд Райвенн вернулся вечером не один: с ним был какой-то гость. Джим не хотел выходить, ему сейчас было не до знакомств с друзьями лорда Райвенна, но в комнату постучался Криар и сказал:

— Господин Джим, выйдите, пожалуйста. Вас хочет видеть одна ваша знакомая.

Поскольку в альтерианском языке не было грамматической категории рода, а местоимениями третьего лица были только "он" и "они", то дословно Криар сказал "один ваш знакомый", и Джим не догадался, кто это мог быть. Он сказал:

— Передайте, что я не могу… Мне нездоровится.

Криар ушёл, а через несколько минут в дверь снова постучали, и Джим услышал мягкий мелодичный голос, говоривший по-альтериански с небольшим акцентом:

— Джим, это я, Икко Аэни. Ты помнишь меня? Я здесь ненадолго, проездом, и хотела увидеться с тобой, узнать, как у тебя дела. Можно мне всё-таки войти? Если ты нездоров, я не буду долго тебе докучать.

Джим вскочил и распахнул дверь. На пороге стояли лорд Райвенн и эанка, сыгравшая ключевую роль в освобождении Джима из рабства у Ахиббо. Она была в светло-сиреневом костюме с белыми полосками и белом головном уборе. Джим крепко обнял её и прильнул к ней что было сил.

— Госпожа Аэни, я очень рад вас видеть!

— Дорогой мой, — ласково проговорила она, тоже обнимая его.

— Я не болен, госпожа Аэни, — признался Джим. — Просто я… Впрочем, неважно.

Заглянув ему в глаза, эанка проницательно заметила:

— Немного грустишь?

Джим вздохнул.

— Да, чуть-чуть. Но у меня всё хорошо, не волнуйтесь.

— Вы можете погулять во дворе и там пообщаться без помех, — предложил лорд Райвенн.