Странник

Джим не решался к нему подходить: уж слишком лорд Райвенн был занят. Заняты были и Криар, и Раданайт, и Фалкон: всем им лорд Райвенн раздавал какие-то поручения. Джиму тоже хотелось помочь, и он всё-таки подошёл к лорду.

— Отец… Можно мне тоже что-нибудь сделать? Почему мне ничего не поручают? Я уже не маленький!

— Ах ты моя радость, — сказал лорд Райвенн умилённо, чмокнув его в висок. — Ты хочешь помочь? Хорошо, изволь. Там что-то опять привезли — поди, посмотри.

Джим, накинув плащ, вышел из дома. У крыльца стоял большой грузовой флаер, из его кабины выскочил человек в сером комбинезоне и высоких ботинках.

— Кайанчитумский древесный питомник номер три, — представился он. — От его светлости милорда Дитмара велено вам доставить живую маркуаду. Заказ оплачен, примите.

— Хорошо, заносите, — сказал Джим.

Грузовой отсек флаера открылся, и трое людей в серых комбинезонах вытащили из него двухметровый раскидистый куст, увешанный жёлтыми шишечками, в большой бочке с землёй, обёрнутой прозрачной плёнкой. Джим побежал держать для них двери.

— Что это? — спросил подошедший лорд Райвенн.

— От его светлости милорда Дитмара.

Маркуада представляла собой не дерево со стволом, а огромный кустарник. Это было молодое растение, на этикетке значился год посадки: 3081. От неё сразу полились волны горько-апельсинового аромата.

— Какая красавица, — проговорил лорд Райвенн, обходя пушистую благоухающую маркуаду кругом.

Он сразу позвонил лорду Дитмару и поблагодарил за подарок.

— Эта маркуада твоя, Джим, — сказал он. — Милорд Дитмар уточнил, что этот подарок предназначен тебе.

— А милорд Дитмар будет у нас? — спросил Джим.

— Не знаю, успел ли он оправиться после новогодней ночи, но он обещал быть, — улыбнулся лорд Райвенн.

Маркуаду поставили в центре главной гостиной. Приём был назначен на семь вечера, но первые гости начали подъезжать уже за полчаса. Как лорд Райвенн и предполагал, народу собралось много, и все дополнительные заказы оказались оправданными. Все гости любовались маркуадой и выражали своё восхищение. Столы ломились от угощений, куоршевого вина было море, но Джим решил на сей раз быть с ним умереннее. Он выпил полбокала куоршевой шипучки и стал пить только сок.

Было уже восемь, а лорд Дитмар задерживался. Джим решил сегодня быть с Фалконом, и когда начались танцы, он пригласил его. Фалкон сказал:

— Я плохой танцор, детка.

— Всё равно пойдём, — тащил его Джим. — Я сам тоже недавно научился.

Впрочем, танцевал Фалкон не так уж плохо. Джим шепнул ему на ухо:

— Ты ас во всём.

Прибыл Дитрикс с тройкой своих сослуживцев. Все были в мундирах с зелёными лентами через плечо, коротко стриженные, в сверкающих новых сапогах, каблуками которых они звонко щёлкали, когда Дитрикс представлял их лорду Райвенну. У них на троих был один большой маркуадовый букет, и они озирались в поисках того, кому его можно было вручить. Вероятно, они искали кого-нибудь, кого было бы приятно целовать, и Дитрикс, увидев Джима, повёл их к нему.

— Джим, добрый вечер, — обратился он к нему. — Ещё раз с Новым годом вас, мой ангел.

— Благодарю, и вас также, — ответил Джим сдержанно, помня о вчерашнем поведении Дитрикса.

— Позвольте представить вам моих друзей, — сказал Дитрикс. — Это капитан Шаллис, капитан Олдо и капитан Вара.

Все три капитана по очереди щёлкнули каблуками, а Джим поклонился.

— Друзья, это Джим Райвенн, младший сын милорда Райвенна, его юное сиятельство, — сказал Дитрикс, поднося руку Джима к губам. И вдруг скомандовал: — Извольте встать смирно, господа!

Все три капитана встали навытяжку. Джим был смущён такими почестями.

— Вольно, друзья, — сказал Дитрикс. — Джим, позвольте от всех нас преподнести вам этот маркуадовый букет и пожелать вам всего самого прекрасного, что только есть во Вселенной.

— Я благодарю вас, — сказал Джим, принимая огромный пучок сочно-зелёных ароматных веток.

— Не почтите за дерзость с нашей стороны, — сказал Дитрикс. — Удостойте нас чести коснуться ваших прекрасных губ в маркуадовом поцелуе.

Он первый крепко поцеловал Джима три раза, и от его товарищей Джим получил девять таких же поцелуев. Потом они кружили его в танце, угощали вином, и Джим, вопреки своему намерению, опять охмелел. Чувствуя, что это может закончиться плохо, он поспешил сбежать от Дитрикса и снова прильнул к Фалкону.

— Эти офицеры такие развязные, — пожаловался он. — Они меня напоили…

— Давай прогуляемся, — предложил Фалкон.

Они стали прогуливаться во дворе, и Джим нюхал маркуадовую шишечку, аромат которой, как ему казалось, обладал свойством отрезвлять.

Лорд Дитмар приехал в полдесятого. Он был, как всегда, в чёрном костюме и плаще, но на сей раз на нём были белые элегантные перчатки с раструбами, заколотыми драгоценными запонками, и белый шейный платок в зелёную полоску.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал он, вручая лорду Райвенну благоухающий букет маркуадовых веток. — Даллен себя неважно чувствует, и я оставался с ним. К моему огромному сожалению, сегодня я не смогу долго у вас пробыть: я обещал ему к полуночи быть дома.

— Жаль это слышать, — проговорил лорд Райвенн. — Передавайте от нас Даллену наш горячий привет и наилучшие пожелания.

— Благодарю вас, мой друг, обязательно передам, — ответил лорд Дитмар с поклоном. — Однако я не вижу Джима.

Лорд Райвенн окинул взглядом гостиную и увидел Джима и Фалкона, стоявших возле маркуады.

— Вон он, с Фалконом.

— Тогда я, с вашего позволения, подойду к нему, — сказал лорд Дитмар.

Джим уже чувствовал себя немного лучше после прогулки на воздухе. Он опасался только, как бы офицеры снова не атаковали его, но те, кажется, уже увлеклись Раданайтом: тот охотно с ними смеялся и пил куоршевое вино. Они с Фалконом подошли к маркуаде и стали ею любоваться. Джим нюхал шишечки и теребил сочно-зелёные лапки с пушистой хвоей.

— Наверно, живая маркуада дорого стоит, — предположил он. — Пришло же лорду Дитмару в голову подарить мне её!

— А вот и он сам, лёгок на помине, — проговорил Фалкон.