Странник

— Я не думаю, что цвета являются естественной особенностью Странника. Скорее всего, это нечто… вроде декорации, — заметила Рама Джоан и на мгновение замолчала. — Если существа на Страннике могли сделать так, чтобы их планета прошла через подпространство, они наверняка могут украсить ее так, чтобы она была, по их мнению, привлекательной и оригинальной. Пещерные люди не разрисовывали свои дома снаружи, а мы делаем это.

— Это хорошая мысль, — сказал Брехт и даже причмокнул губами. — Модная двухцветная планета! Пускай нам завидуют соседи из ближайшей галактики!

Войтович и Гарри Макхит неуверенно рассмеялись.

«Постепенно они начинают ценить красоту Испана», — думал Дылда.

— Если бы мы дошли до такого уровня развития, — произнес Хантер низким, ломающимся от напряжения голосом, — не имело бы смысла использовать для передвижения естественные планеты. Мы проектировали бы их и строили сами — такие, какие лучше всего подходили бы для путешествий.

Он некоторое время молчал, а потом добавил:

— О, боже! Это же чистой воды безумие…

— Нет! — возразил Профессор. — Гораздо проще воспользоваться уже готовой планетой. Заполнить ее внутренности складами, спальнями, генераторами и еще черт знает чем! Конечно, для этой цели нужна была бы дьявольски совершенная технология… разные там подъемные механизмы…

— Только в том случае, если они не открыли принцип антигравитации, — вмешалась Рама Джоан.

— Ох, — вздохнул Войтович.

— Ты очень умная, мамочка, — сонным голосом произнесла Анна.

— Вращающаяся планета без гравитации, — заметил Хантер, — должна быть довольно хитро сконструирована. Чтобы центробежные силы не разорвали ее на части.

— Ты ошибаешься, — заявил Брехт, — масса и ускорение перестали бы существовать.

Пол откашлялся. Он сидел рядом с Марго. Сняв плащ, он прикрыл им девушку. Сейчас он охотно обнял бы ее, хотя бы для того, чтобы самому немного согреться. Но на такой шаг было очень трудно решиться.

— Если бы у них действительно была настолько развитая цивилизация, они, пожалуй, старались бы не нанести вреда и не мешать жизни на обитаемых планетах, к которым они пожаловали в гости. Не так ли? — поинтересовался Пол, после чего неуверенно добавил: — Я говорю так, словно существует какая-то благородная галактическая федерация, или как ее еще можно назвать?

— Космическая Служба Благополучия, — язвительно заметил Профессор.

— Да, молодой человек, вы совершенно правы, — решительно сказала Ванда, а худощавая женщина, сжав губы, утвердительно кивнула головой. — Наша основная обязанность — это забота и внимательное отношение к особым формам жизни.

— А фирма «Дженерал моторс» тоже считает это своей основной обязанностью? — поинтересовался Хантер. — И генерал Мао?

Рама Джоан насмешливо улыбнулась и обратилась к Полу.

— Когда вы едете в автомобиле, то все ли предусмотрено, чтобы не задавить кота или собаку? — спросила она. — Все ли муравейники обозначены в вашем саду?

— Ты все еще считаешь, что там дьяволы, да? — подал голос Брехт.

Рама Джоан пожала плечами.

— Дьяволом может быть каждый, кто упрямо стремится к своей цели, если она входит в противоречие с тем, к чему стремимся мы!

— Значит, езда на автомобиле означает зло?

— Может быть. Не забывайте, что в мире полно водителей, которые рискованной ездой стараются выразить свою личность.

— Даже если такой машиной является планета? — спросил Пол.

Рама Джоан утвердительно кивнула.

— Гм… лично я предпочитаю выражать свою личность обнаженным телом, — заявил Профессор и плутовски улыбнулся.

Марго, обнимая Мяу, спавшую у нее на коленях, вмешалась в разговор:

— Когда я веду машину, то вижу любого кота, пусть он находится от меня за три квартала! Кот — это тоже человек! Поэтому без Мяу я ни за что не вошла бы в Ванденберг, даже если бы к нам отнеслись более внимательно.

— Но всегда ли человек является человеком? — с улыбкой спросил Хантер.

— Вот в этом я не уверена, — вынуждена была признать Марго, морща нос.

Ванда снова фыркнула.

— Я надеюсь, — невинно вмешалась Рама Джоан, — что, когда дела приобретут… ну, скажем, худший оборот, ты не будешь жалеть, что отвергла предложение майора и осталась с нами. Ты вполне могла воспользоваться предоставившейся возможностью.

Неожиданно вскочил Войтович.

— Смотрите! — крикнул он и указал на огоньки фар, мерцающие на пляже.

Они услышали приближающееся рычание двигателя.

— Должно быть, майор Хэмфрейс изменил свою точку зрения и посылает кого-то к вам, Пол, — заявил Хантер.

— Нет, машина подъезжает с противоположной стороны, — покачал головой Профессор.

— Да, кто-то едет сюда со стороны шоссе. Наверное, объехал пляж, — добавил Войтович.

Свет фар пошел по дуге, на мгновение погас, затем снова вспыхнул. Ослепленные светом люди не могли рассмотреть машину, хотя уже светало.

— Кто бы это ни был, он обязательно забуксует в таком песке, — заявила Марго.

— Если будет ехать с такой скоростью, то не застрянет, — сказал Войтович.

Автомобиль ехал прямо на них, словно водитель хотел разбить машину о террасу. Однако метрах в пятидесяти от домика двигатель перестал работать. Машина остановилась. Фары погасли.

— Это фургончик Хиксонов! — воскликнул Кларенс Додд.

— А вот и сама мадам Хиксон, — кивнул Брехт, увидев, как фигурка в брюках и свитере выскакивает из машины и бежит в их сторону.

Войтович, Хантер и Макхит поднялись и направились ей навстречу.

— Помогите, Рей Хэнкс, кажется, сломал ногу, — произнесла мадам Хиксон, пробегая мимо них, и поспешила к террасе.

Еще несколько часов тому назад это была ухоженная, элегантная женщина. Теперь же лицо и руки у нее были испачканы, брюки и свитер вымазаны грязью, волосы растрепались. Она тяжело дышала, широко открывая рот, с подбородка капала кровь.

— Шоссе заблокировано с двух сторон, — сказала она, судорожно хватая воздух. — Мы потеряли остальных. Может, они погибли… Похоже, что рушится весь мир. О, боже! У вас есть что-нибудь выпить?

— Ну, вот ты и накаркал, — обратился Брехт к Хантеру. Он достал бутылку виски, налил приличную порцию в пустую чашку и потянулся за водой, чтобы развести. Однако сделать этого он не успел, так как миссис Хиксон, все еще дрожа, схватила чашку и одним глотком опорожнила ее, скривившись от неприятного вкуса.