Странности любви

Оплатив заказ и получив бокал с ледяным пивом, Трепетов спросил с рассеянным видом:

– Анфиса, как вы думаете, что я сейчас думаю о вас?

– Вот и я думаю, что? – мгновенно отозвалась Анфиса.

– Я думаю, почему эта женщина обедает без мужа и даже без подруги.

– Подруга и муж на работе, а у меня сегодня выходной, и я пришла на разведку. Решила проверить, стоит ли прийти сюда с мужем или подругой.

– Не верю, – сказал Трепетов и отхлебнул пива.

– И правильно, – сказала Анфиса.

– Скорее всего, вы проходили мимо, увидели вывеску и решили зайти, и только сейчас начинаете понимать, что произошла какая-то странная случайность.

Анфиса перестала есть.

– Вот теперь я кое-что понимаю, – добавил Трепетов. – Анфиса слушала. – То, чего я жду от себя, началось, когда я пришел к вам сдавать анализ крови.

Трепетов тут же осознал, что говорить загадками не есть хорошо, и попросил прощения.

– Ничего страшного, я потерплю, – сказала Анфиса.

Официантка принесла Трепетову его блюдо, креветки в кляре.

Трепетов отправил в рот креветку и изобразил блаженство.

.– Чего нельзя терять несмотря ни на что? Вкуса к еде! Ваш Гиппократ, между прочим, сказал. – Анфиса смотрела, как ему показалось, с завистью. – Хотите попробовать?

Анфиса сделала глотательное движение.

– Хочу.

Слово «хочу» Трепетову понравилось, он поделился креветками. В ответ Анфиса переложила несколько колец кальмара в его тарелку. Теперь им обоим казалось, нет, они были уверены, что совершили обряд сближения.

Последняя любовь должна быть лучше первой, подумалось Трепетову. Ну, это ты хватил, возразил он себе. Просто она, любоффь, должна быть умнее… Хотя… Это игра парная. Если партнер умен, а партнерша глупа, умной любви не получится, и наоборот. А зачем тебе обязательно умная любовь, спросил себя Трепетов. А затем, ответил он себе, что, если что-то делаешь плохо, то делаешь зря, только тратишь впустую время жизни. А это самое непростительное из всего, что он мог бы сделать сейчас.

Анфисе понравились креветки в кляре. Она со смешной украдкой взяла еще одну с тарелки Трепетова. Они и до этого непрерывно смеялись шуткам друг друга. А тут совсем скорчились от хохота.

А ведь она знает о моей болезни, думал Трепетов. Ну, или, по крайней мере, догадывается. Откуда ж это все, что он сейчас видит? Провинциалка, однако.

Тут же выяснилось, что в Москве Анфиса живет уже 20 с лишним лет, а приехала с мужем из Сибири.

– А что, заметно, что не коренная москвичка?

– Только мне, тоже бывшему провинциалу.

Анфиса философски вздохнула:

– Ах, бывают ли провинциалы бывшими! А чем мы отличаемся?

– Почти детской, ну, или деревенской, непосредственностью.

И они снова покатились со смеху. Не от того, что Трепетов сказал что-то ужасно смешное, а потому что смех был началом влюбленности.

Почему всё идет так быстро, просто летит, соображал Трепетов. Ведь она замужем – кольцо на правой руке. Ну и что? Значит, муж завел молодую, вот она и решила, почему бы ей не поветренничать? Имеет право.

Был конец декабря. Они не могли обойти тему, кто как собирается встретить Новый год. То, что дома, это само собой, а в каком составе? Анфиса сказала, что с мужем и взрослым сыном. Трепетов не стал врать. Эта ночь у него ничем не хуже и не лучше других ночей, если учесть, что болезнь одиночества у него давно, он к ней привык, и не видит смысла излечиваться, потому как именно в этой болезни – подлинное существование, называемое жизнью.

– Я попробую договориться с мужем, может, отпустит меня, – сказала Анфиса.

– Куда? – на всякий случай спросил Трепетов.

– Ну, как там, в «Бытие»: «И сказал Господь Бог: нехорошо человеку быть одному». Тем более, в такую ночь.

Трепетова всегда озадачивали медики, верящие в бога. Но он не стал отклоняться от темы разговора.

– Думаете, муж разрешит вам уйти к другому мужчине?

– Пусть для мужа это будет подходящий повод встретить Новый год с другой женщиной, – объяснила Анфиса.

– Для вас это повод проверить мужа?

– Что вы такое говорите? Какая проверка? Он давно проверен вдоль и поперек. Просто муж должен быть свободен, даже от жены. Погодите, вы что же, не хотите, чтобы я пришла? – возмутилась Анфиса. – Ах, да! Вы же наслаждаетесь одиночеством. Наверное, именно в одиночестве вы меньше всего чувствуете свое одиночество.

– Просто не хочу, чтобы у вас были неприятности.

– Отговорка. Вы отвергаете меня, – искренне сыграла Анфиса.

– В некотором роде, – признался Трепетов.

– Какой же вы, однако, высокомерный!

Трепетов вздохнул: вот так всю жизнь его застенчивость принимают за высокомерие.

Подбородок Анфисы подрагивал от смеха, она участливо сказала:

– Как же вам не повезло. Вы встретили еще одну женщину, которая вас не понимает.

Своим хохотом они отвлекли от вкусной еды всех, кто был в кафе.

Смех резко омолаживал Анфису, чему способствовали хорошие зубы. У Трепетова была возможность представить, как она выглядела много раньше. Она была похожа на известную киноактрису. Просто копия, только еще лучше. У той актрисы были слишком шаловливые глаза, что напрочь отсутствовало у Анфисы. Ну и самое главное: между ними была очень существенная разница в годах, та актриса Анфисе во взрослые дочки годилась.

Любовь начинает проходить от пресыщения обликом. Лицо Анфисы не могло надоедать, ни сейчас, ни тем более раньше. Вот с ней я мог бы прожить всю жизнь, думал Трепетов. А еще подумал, что у него теперь будет стимул писать книгу. Он будет наблюдать себя и Анфису, и это будет лирический жанр, самый, между прочим, рискованный. И сюжет будет, что совсем хорошо, самый незначащий: подумаешь, встретились двое на склон эе жизни, что может быть банальней?

Она, конечно, до сих пор резвушка, думал Трепетов, а стану ли я снова резвым, это большой вопрос. Недавно он прочел, что уровень радиации в Семипалатинске в 2000-м году в 600 раз превышал естественный фон. А он жил немало лет почти рядом с тамошним атомным полигоном. Это объясняло и его болезнь, и сегодняшние перспективы. Но теперь он жалел, что назначил себе такую дозу. Считай, сам убил в себе мужскую силу. От этой мысли он даже приуныл слегка, и это выражение проступило на его лице.

– Не надо о грустном, – сказала Анфиса. – Все будет хорошо.

– Вы догадываетесь, о чем я сейчас подумал? – удивился Трепетов.

Анфиса эффектно промолчала и тем самым как бы бросила вызов. Теперь он тоже смотрел на нее глазами ясновидящего. Он мысленно говорил: то, чем мы сейчас занимаемся, выглядит забавно, если не сказать смешно. Но это будет точно не смешно, а замечательно, если мы напрочь забудем о возрасте друг друга.

Трепетов не был самоуверенным человеком. Но ни в чем он так не сомневался, как в том, что выглядит значительно моложе. Это было мнение всех людей, которые узнавали о его настоящем возрасте. Плюс к тому он не сомневался, что с ним не скучно, у него веселый мозг. Он был этаким не бурливым, сдержанным мажором. И если бы случилось чудо, и к нему вернулась его былая крепость, то еще не известно, что больше продлевало бы ему жизнь, облучение или чувство этой хрупкой милашки. То есть он начал думать об отношениях с ней в предположительно-мечтательном плане, что тут же отпечаталось на его лице.