Странные истории
Шрифт:
Однажды она поставила вина и устроила, так сказать, «высокое» собрание. Вань занимал место хозяина пира. Сунь и еще два гостя уселись налево и направо от него. На последнее место, вниз [30] , поставили диванчик и просили пожаловать лису. Лиса отнекивалась, сказав, что не умеет пить вина. Тогда все стали просить ее сесть и беседовать. Она согласилась.
Вино обошло уже по нескольку раз. Публика решила бросать кости, играя под вина в так называемые «усы тыквы» [31] . Один из гостей попал на тыкву и должен был, значит, пить. И вот он взял свою чарку, перенес на хозяйское место и сказал:
30
На последнее место, вниз – то есть там, где сидит хозяин-распорядитель.
31
«Усы
– Барынька-Лиса, вы такая чистая и трезвая… Возьмите-ка вместо меня пока эту чару и пейте!
Лиса засмеялась.
– Я ж не пью, – сказала она. – Но хотела бы изложить одну историю, чтобы помочь вам, моим почтенным гостям, пить!
Сунь заткнул уши: ему неприятно было слушать. Гости же предложили хором:
– Кто будет ругать человека, того штрафовать!
Лиса захохотала.
– Ну а если, положим, я буду ругать лису, – то это как?
– Можно, – сказала публика.
И стали слушать, склонив уши, а лиса рассказывала следующее:
– В былые дни некий сановник выехал послом в государство красноволосых [32] и надел на себя шапку из лисьих грудок [33] . Приехал и представился тамошнему царю.
Царь увидел эту шапку и удивился.
– Что это за шкура, – спросил он, – у нее такой нежный и густой волос?
Сановник ответил, что это лиса.
– Об этой твари, – сказал царь, – мне во всю жизнь не приходилось ничего слышать! Этот знак ху [34] – в каком роде будет его начертание?
32
Государство красноволосых – то есть европейцев. У Ляо Чжая есть рассказ «Ковер красноволосых», напоминающий миф о Дидоне.
33
Из лисьих грудок – ценность этой роскоши вошла в пословицу.
34
Ху – лисица.
Посланник стал писать в воздухе [35] и докладывать царю:
– Справа – большая тыква, слева – маленький пес [36] .
Гости и хозяин опять захохотали на весь дом.
Двое из гостей были братья Чэни. Одного звали Чэнь Соцзянь, а другого – Чэнь Совэнь [37] . Видя, что Сунь сидит сильно сконфуженный, один из них сказал:
– Куда, скажите, девался самец-лис, что он позволяет своей самке-лисе источать подобный яд?
35
Стал писать в воздухе. – Китайцы не воспринимают на слух большинства слов книжного, идеографически мыслимого языка и описывают их или при помощи указания составных частей (как сейчас будет видно), или начертанием на ладони, стене, в воздухе и тому подобными способами.
36
Справа – большая тыква, слева – маленький пес. – Знак ху (лисица) действительно состоит из знака «тыква» и знака «собака». Шараду надо читать так: «Справа от меня, лисы, сидит большая тыква (дурак), а слева – собака!» Комплименты для гостей неважные, но сказанные с якобы невинным остроумием.
37
Одного звали Чэнь Соцзянь, другого – Чэнь Совэнь. – Эти два собственных имени в переводе значат: «то, что видано» и «то, что слыхано».
Лиса продолжала:
– Только что рассказанная история еще ведь не окончена, а меня уже сбил с толку этот ваш собачий лай… Позвольте ж кончить! Далее, значит, царь этой страны, видя, что посланник приехал на муле, тоже чрезвычайно изумился… Тогда посланник стал докладывать ему:
– Он рожден от лошади!
Царь удивился еще больше.
– В Срединном царстве, – продолжал посланник, – лошадь рождает мула, а мул рождает жеребенка.
Царь стал внимательно расспрашивать, как это бывает.
Посланник докладывал:
– Лошадь родила мула – это слуга вашего величества видел. Мул родил жеребенка – это слуга вашего величества слышал [38] .
На всех креслах опять громко захохотали. Публика, зная теперь, что лису не переговоришь, решила после этого, что тот, кто первый станет над кем издеваться, да будет оштрафован и станет, так сказать, «хозяином восточных путей» [39] .
Вскоре от вина стали хмелеть. Сунь шутя обратился к Ваню:
38
Мула —…видел… жеребенка —…слышал. – Принимая во внимание имена братьев Чэнь, можно понять остроту так: мул –
это Чэнь Соцзянь, жеребенок – Чэнь Совэнь, – оба животные, скоты.39
«Хозяин восточных путей» – хозяин пира. Издавна понятие востока связано в Китае с понятием хозяина, а запада – с понятием гостя. Хозяин – это «человек востока». Наоборот, учитель, живущий в доме на положении гостя, – западный гость.
– Возьмем какую-нибудь двойную строку [40] , пожалуйста, подберите!
– Именно? – спросил Вань. Сунь сказал:
– Публичная дева выходит из ворот, спрашивает о возлюбленном человеке. Когда приходит: Миллион счастья! [41] Когда уходит: Миллион счастья!
На всех креслах разом погрузились в думу, но подобрать не могли. Лиса засмеялась.
– А у меня есть! – сказала она.
Публика прислушалась. Лиса читала:
40
Двойную строку – параллельную. Чтобы понять главную пародиальную основу этого и всех последующих издевательств, надо иметь в виду следующее. Китайцы сызмальства приучались подбирать соответствующие друг другу слова и фразы. Вторая, параллельная фраза составлялась из слов, имеющих антитетическое значение и стоящих грамматически (синтаксически) строго на тех же местах. В старинном слоге этот параллелизм соблюдался как нечто особенно украшающее речь. И много веков протекло в упражнениях, ведущих к овладению этим своеобразным искусством, но мучивших детей, учившихся писать. Именно с составления параллельных фраз начинались уроки литературы, и вкус к этим хитрым словопостроениям оставался на всю жизнь.
41
Миллион счастья! – Ваня зовут Фу – Вань Фу, что значит «Миллион счастья!» – обычное в древности приветствие женщины по адресу мужчины. Фразу, предложенную Сунем, надо внутренне понимать так: «Эта девка-лиса только и знает что своего возлюбленного Вань Фу. Вань Фу да Вань Фу…»
– Драконов князь [42] издает указ, ища прямого (честного) советчика. Черепаха-бе – тоже может сказать. Черепаха-туй – тоже может сказать! [43]
В креслах, со всех четырех сторон, не было человека, который бы не опрокинулся в изнеможении.
– Послушайте, – сказал рассерженный Сунь, – ведь только что мы заключили с вами условие… Как это вы опять не воздержались?
– Винб действительно за мной, – рассмеялась лиса. – Однако не будь этих слов, не удалось бы подобрать, как следует. Завтра утром устрою обед, чтобы искупить свой грех!
42
Драконов князь – повелитель подводного царства, рыб, черепах и им подобных.
43
Черепаха-бе… может сказать, черепаха-туй… может сказать! – Принимая во внимание, во-первых, что черепаха – ругательство, означающее рогоносца, а во-вторых, что имя Суня, предложившего первую фразу, Дэянь, то есть «может сказать», вторую, параллельную фразу лисы надо понимать следующим образом: «Этот Дэянь и так черепаха, и этак не лучше!»
Посмеялись – на этом и кончили.
Всех таких мастерских шуток и острот лисы никогда и никому не передать.
Через несколько месяцев она вместе с Ванем поехала к нему на родину. Добрались до границы Босина.
– У меня в этих местах, – сказала она Ваню, есть кое-какая родня, с которой я давным-давно прервала отношения. Нельзя, однако, чтоб разок хоть к ним не зайти. Время сейчас, знаешь, позднее, так что мы с тобой вместе у них переночуем, а утром и в путь. Так и ладно будет!
Вань спросил, где же они живут. Она показала, прибавив, что это невдалеке. Ваню это показалось странным, ибо раньше здесь никакого жилья не было, но он решил: будь что будет – и пошел за ней. Ли через два действительно показалось село, в котором он отродясь никогда не бывал. Лиса подошла и постучала в ворота. К воротам вышел какой-то сероголовый [44] . Они вошли – и увидели перед собой ряд дверей, друг за другом, и здания, громоздящиеся одно над другим. Красиво, замечательно – точь-в-точь как у именитых богачей!
44
Сероголовый – слуга. В старину слуги повязывали голову серым, вернее, синим платком.
Сейчас же их провели к хозяевам. Старик и старуха сделали Ваню приветственное движение и усадили его. Накрыли стол полным-полно всяческою роскошью и обращались с Ванем, как с зятем.
После обеда остались ночевать. Лиса явилась к Ваню рано и заявила:
– Если я сейчас же приду домой с тобою вместе, то боюсь, как бы не напугать людские толки. Иди-ка ты вперед, а я приду за тобой следом.
Вань поступил так, как она ему сказала, пришел первым и предупредил домашних. Вскоре пришла и лиса. Она говорила и смеялась с Ванем, но все только слышали, человека самого было не видно.