Странные клятвы

Неожиданно Мериэль вспомнила слова Алана, ко­торые он сказал управляющему перед отъездом в Нормандию. Она пряла шерсть и не вслушивалась, однако сейчас память услужливо подсказала реплику брата: «Новый граф Шропширский – один из самых ужасных людей в Англии, способный на все, на лю­бую низость и подлость».

Неужели этот человек, с виду такой сдержанный, воплощает в себе все зло мира? Мериэль пытливо посмотрела на молодого человека и ужаснулась, за­глянув ему, как показалось, не в глаза, а в душу. Какие необузданные страсти бушуют в нем, как об­манчиво спокойствие и как опасно сверкают серые глаза!

Святая Дева Мария, этот человек действительно способен на все! Внешне – лед, но внутри – пламень. Ей мгновенно вспомнилось видение – ангел с горя­щим мечом, преградивший путь в монастырь. Но если этим ангелом является граф, то он, несомненно, при­надлежит к числу падших, к клану Люцифера, потому как она не увидела в нем ни жалости, ни сострадания. Его замаскированная, отлично скрываемая напряжен­ность пугала даже больше, нежели открытая свире­пость. Горло девушки перехватило от страха.

Лица обитателей Эвонли пронеслись перед мыс­ленным взором Мериэль – они доверили ей свои жизни, и она должна исполнить свой долг перед ними. Мысли путались в голове, однако из всеобщей сумя­тицы родилась клятва: она не скажет ни слова, не сделает ничего такого, что может повредить Эвонли. Нет, пусть граф даже прикажет выпороть ее или за­ключить в темницу.

Горестные размышления заняли всего несколько секунд, однако этого хватило, чтобы седовласый ры­царь подошел вплотную.

– Я охотилась законно, – упрямо повторяла Мериэль, отступив на шаг. – В Уэльсе нет глупых зако­нов о том, кто может, а кто не может иметь сокола.

– Ты в Англии, девочка, – нетерпеливо возразил мужчина.

– Нет! Птица моя! – снова повторила де Вер, про­должая отступать. Пути назад не было – если она захочет убежать, всадникам ничего не стоит ее поймать. – Я нашла ее в гнезде на вершине скалы и сама выучила. У вас нет права отбирать ее у меня.

Золотоволосый рыцарь успокаивающе произнес:

– Если все, что ты сказала, правда, ты получишь свою питомицу обратно, но позволь сэру Уолтеру подержать ее у себя, пока не решится вопрос.

Будто знатный рыцарь снизойдет до того, чтобы вернуть соколиху девушке, которую считает крестьянкой! Можно надеяться на милосердие графа, однако, по справедливости, Чансон не будет принадле­жать никому. Прикрывая свои действия тяжелой рукавицей на левой руке, Мериэль проворно отвязала колокольчики на лапах птицы.

– Ты слышала, что сказал сэр Ричард? – спросил седой рыцарь, протягивая затянутую в перчатку руку. – Мы отдадим тебе птицу, если ты докажешь, что имеешь право держать ее.

Пока он говорил, девушка сняла колпак с головы Чансон и со всей силы подбросила ее в небо, но не в поток воздуха, а против ветра – так соколу дают знать, что отпускают его на волю.

– Она вам не достанется! – закричала Мериэль. – Если птица не моя, то пусть она не принадлежит ни­кому!

Мгновение Чансон помедлила, затем почувство­вала, что путы, связывающие ее целый год, исчезли. Птица взмыла ввысь, используя всю силу крыльев, оставив на земле лишь тень, а в душе Мериэль – тоску.

Смелый полет Чансон приковал внимание всех всадников.

– О Господи! – задохнулся от изумления Ричард. – Девчонка запустила его против ветра!

Мериэль отчаянно моргала глазами, стараясь смах­нуть слезы, наблюдая за полетом любимой птицы, но в душе не было сожаления, а лишь желание иметь крылья. С трудом переведя дыхание, она посмотрела на графа.

Оказывается, граф так и не отвел от нее глаза.

– Тебе не следовало этого делать, – низким голо­сом проговорил он, будто никого больше рядом не было.

– Она принадлежала мне, я могла поступить с ней, как мне хотелось, милорд.

Хотя девушка говорила тихим, извиняющимся то­ном, но в ее осанке, в высоко поднятом подбородке и глазах, спокойно встретивших взгляд Адриана, не было ни робости, ни испуга. Она не вела себя вызывающе – вызов подразумевал гнев, но граф не видел гнева. Темно-голубые, почти синие глаза светились внутрен­ним огнем, чистотой и отвагой, и юноша понял, что в душе девушка так же смела и свободна, как и выпу­щенный на волю сокол.

Разглядывая хрупкую фигурку и спутанные воло­сы цвета воронова крыла, Адриан внезапно ощутил, как что-то темное и опасное шевельнулось в его душе. Он хотел ее, хотел сильно, с какой-то дикой, необуз­данной страстью – так люди сражаются за свою жизнь. В глубине души юноша знал, что сумасшествие ско­ро пройдет, потому что человек не может жить в та­ком напряжении. Но в этот момент его эмоции ничем не сдерживались.

Он прекрасно понимал – ему следует отпустить девчонку домой, предупредив об осторожности в тех местах, где она охотилась, но не мог так поступить. Голосом, странно прозвучавшим для его собственных ушей, Адриан хрипло произнес:

– Как браконьер, любезная, вы находитесь в моей власти, и теперь я решаю вашу судьбу, – юноша взял поводья. – Мы и так потеряли много времени. Отве­зите ее в замок, – самому дотрагиваться до девушки казалось слишком опасным, поэтому Адриан, пришпо­рив коня, поскакал вперед.

Он не решился обернуться и размышлял, что же такого необычного увидел в этой простушке. Разга­дав секрет ее очарования, он сможет относиться к ней как к обычной крестьянке. Однако как ни пытал­ся объяснить свое внезапное бешеное влечение к пленнице, ничего не получалось. Девушка по имени Мериэль обладала чем-то особым, какими-то неведо­мыми чарами, и слово, преследовавшее его всю доро­гу до дома, было «непобедимая».

ГЛАВА 4

Мериэль смотрела в спину удаляющего графа, не веря своим ушам и тому, что ее так небрежно лиши­ли свободы. Он всегда жила в обществе монахинь, либо домочадцев, подчиняясь общим правилам, но и права у нее имелись. Теперь девушка понимала, что испытывает неопытный котенок – страх, растерян­ность. Еще хуже было осознавать, что под вопросом не только ее свобода, но и честь, а возможно, и сама жизнь.

Сэр Ричард и сэр Уолтер с изумлением восприня­ли приказ графа. Затем Фитц-Хью пожал плечами и, пришпорив коня, поехал вслед за Адрианом.

Прежде чем сесть в седло, сэр Уолтер приказал одному из сопровождающих:

– Ральф, ты возьмешь ее.

Юноша подъехал к Мериэль и протянул руку:

– Давай, милочка, поднимайся, – беззлобно про­изнес он.

Конечно, только слуге можно дать гнусный при­каз довезти до замка грязную оборванную браконьершу, рыцарь, прости Господи, никогда не замарает по­добным ни свою честь, ни свои руки. Ей опять пришла в голову мысль убежать, но в попытке улизнуть, словно пойманному воришке, не было ни достоинства, ни надежды. Поэтому де Вер ухватилась за протянутую руку и легко поднялась на круп лошади.