Странные занятия

Натянув мешковатые джинсы «Гэп» и зеленую шелковую рубашку, она, стоя у раковины, съела шоколадный чизкейк, который запила стаканом шоколадного молока. На лице у Шенды не отражалось ничего, точно ее ум отправился на каникулы в страну более привлекательную, чем ее тело.

— …цел-лю-стный! — возвестило радио.

Шенда очнулась от забытья, глянула на часы и воскликнула:

— Лай Бабуи! Кенарь, мне надо бежать! У тебя полно сухого корма, а вечером я принесу тебе что-нибудь вкусненькое. Честное слово!

Сунув ноги в потертые сандалии, она схватила курьерского вида саквояж и ключи от машины.

Через минуту за ней захлопнулась дверь. Кенарь открыл один глаз, потом второй. Не увидев ничего, нуждавшегося в его внимании, он закрыл глаза и вернулся ко сну.

Он умеет летать. По-настоящему летать. И тот парящий мячик — легкая добыча.

3 Застывшая мебель

Не сны, приятные или иные, а механическое устройство пробудило Мармадьюка Твигга от его мидасово-золотой дремы.

Как и все прочие члены «Лиги Финеаса Гейджа», Твигг был физиологически неспособен к сновидениям. Соответствующие нейронные цепи (наряду со многим другим) были химически и хирургически удалены из измененного мозга Твигга.

Как следствие, он был радикально сумасшедшим. В худшем смысле слова.

Мания никак не проявлялась, ничем не затрудняла повседневного функционирования. Если уж на то пошло, твиггова разновидность безумия только повышала его хитроумие, изобретательность, ловкость, умение манипулировать людьми и жажду власти. Минута за алчной минутой, час за интриганским часом, день за завоевательским днем он представлялся другим и себе самому целеустремленным суперменом, образчиком рациональных и эффективных поступков. Устроившись на самой верхней ступеньке социальной лестницы, Твигг как будто всем своим достижениям был обязан тайному опустошению, которому с готовностью подверг собственное серое вещество.

И тем не менее в мозгу Твигга и его сотоварищей словно была возведена дамба, сдерживающая зловонные черные воды, которые все накапливались.

В один прекрасный день эта дамба неизбежно рухнет, и воды унесут к ужасной гибели не только заслуживших того Твигга и иже с ним, но и бесчисленных других, более или менее невинных, более или менее сопричастных.

Разумеется, в настоящий момент такая участь казалась совершенно невероятной.

Твигг знал (или скорее чувствовал), что представляет собой новый лучший подвид человеческого рода, превосходящий всех, кто не входит в «Лигу».

Он знал, что мир лежит у его ног.

Оставалось только определить, с какой ноги ступить, как именно покрепче придавить каблуком копошащуюся нечисть и стоит ли ее растереть.

Чавк.

И в мягком гумусе — отпечаток сапога, раздавленное спелое яблоко. Но всегда найдется другое, и если с хрустом его надкусить, жадно сглотнешь свежий ароматный сок.

Твигг спал на спине ровно по центру своей гигантской двуспальной кровати с балдахином. Сложенные на груди руки прикрывал эбонитово-черный шелк, присыпанный белыми крупинками. Под сложенными руками — алые атласные простыни и белое покрывало с вышитым гербом без единой складочки, все натянуто под подбородок. (Герб на покрывале представлял собой геральдический шит с двумя скрещенными железными штырями, над ними — открытый глаз, и ниже — готическими буквами инициалы «ЛФГ».) В середине мягчайшей (мягче пуха) подушки лицо Твигга без единой морщинки казалось маской какого-нибудь малого фараона.

Внезапно — без какого-либо заметного стимула извне — веки Твигга поднялись, как ставни, и он разом проснулся.

Твигг почувствовал, как прекратил свое мягкое гудение небольшой имплантированный приборчик, состоявший из насосика и сегментированных резервуаров. То же самое устройство (которое регулировало многие гормональные функции, до того столь неумело осуществляемые ныне отсутствующим серым веществом) погрузило его в сон ровно четыре часа назад, и в этот период он не шевельнул и пальцем.

Он знал, что большинство его слуг, особенно те, кто мало контактировал с хозяином лично и о его особенностях слышал от других, только в шутку называли его зомби. Но Твиггу было все равно.

Это они низшие существа, скот — истинные фантомы, лишенные материи и содержания, бесплотные неудачники. Только он и ему подобные поистине живы.

Вскоре прибудет завтрак, принесенный доверенным слугой по прозвищу Отченаш. Тем временем Твигг пустил сверхзвуковой лайнер своего разума облетать различные области предстоящего дня.

Публичные и частные совещания с законодателями, помощниками, послами, президентами, председателями совета директоров, рабами средств массовой информации. Приобретения и продажи компаний, подразделений, патентов, недвижимости, душ. Звонки — селекторные и личные. Презентации ученых, пиар-экспертов, юристов, брокеров, военных стратегов. Втиснуто в промежутки: приемы пищи и научный тренинг, спланированные с учетом интенсивности.

Все абсолютно необходимо, абсолютно важно для поддержания работы деликатно сбалансированных пластов мириадов предприятий «Изотерма».

И все бесконечно надоело.

Но сегодняшний вечер… Сегодняшний вечер с лихвой вознаградит его за скуку.

На сегодняшний вечер намечено ежемесячное собрание «Лиги Финеаса Гейджа».

При этой мысли Твигг улыбнулся.

Улыбка возникла как огонь, прожигающий дыру в бумажной маске.

Через внутреннюю дамбу просочились воспоминания о приеме в «Лигу». Не слишком приятные. Ритуалы инициации были строгими. А как же иначе? Нытики, неудачники и слабаки туда не допускались. Вырезать больной скот в самом начале большого пути. Тем не менее шок и боль…

Твигг рефлекторно потеребил небольшой рубец на правом виске. Улыбка исчезла.

Дабы вернуть себе предвкушение вечерних радостей, Твигг протянул руку и погладил один из четырех поддерживающих балдахин столбиков.

По углам огромной величественной кровати стояли статуи нагих женщин в натуральную величину, с вытянутыми над головой руками, отчего грудь казалась высокой и упругой. Каждая женщина поддерживала угол тяжелого деревянного каркаса, с которого свисала парчовая ткань.

Все кариатиды были уникальными, высеченными с полнейшим реализмом вплоть до малейшего волоска и складочки кожи. Все — ровного алебастрового цвета. Их поверхность — чистейший мрамор, неподатливый, как лед. Ладонь Твигга, похотливо обхватившая ягодицу статуи, не проминала, не колыхала реалистичных контуров. Нет, она скользила по человеческим округлостям, как если был они были совершенно лишены шероховатостей.

Дверь в опочивальню Твигга (в полусотне футов от кровати) открылась. С подносом под высоким колпаком вошел мужчина. Ковер он пересек размеренным шагом престарелого слуги.

Твигг легко вскочил с кровати.

Теперь стало видно, что белые крупинки на его черной пижаме на самом деле сотни одинаковых вышитых белых термитов.

— А, Отченаш! Молодчина! На стол, будь так добр!

Столом служил огромный, оправленный в золото лист стекла, положенный на спины двух стоящих на коленях параллельно друг другу нагих мужчин. Одна человекообразная подставка относилась к типу «средних лет с животиком», другая — к «молодому и гибкому».