Странствие Сенора

Напор набегавшего воздуха был чудовищным; Поющая Шкура на плечах Сенора уже не звенела, а жалобно стонала, трепеща под безжалостным натиском ветра.

Человек Безымянного Пальца сидел скрючившись, крепко вцепившись руками в борта лодки, и твердо помнил одно: он не должен смотреть на то, что окружало его и поддерживало в воздухе, чем бы оно ни было…

Полет был стремительным и недолгим. Единственными звуками, сопровождавшими его, были гул Крысы и свист ветра, пронизывавшего до костей. Вскоре Холодный Затылок почувствовал, что оледеневают пальцы, но лодка уже падала вниз, и его тело почти утратило вес. Потом падение замедлилось, и лодка неподвижно зависла в пространстве – во всяком случае, не было слышно ни единого всплеска воды.

Чей-то голос, который мог бы принадлежать Тойнгха, но казался уже совершенно чужим, прошептал в самое ухо Сенора:

– Теперь можешь смотреть… Иди вперед – и войдешь в храм…

Он открыл глаза.

Лодка висела над водой вровень с вершинами куполов, и с этой высоты герцог видел еще больше древних гробниц. Вереницы светящихся полушарий уходили за горизонт, очерченный границей воды и голубого зарева…

Кроме Сенора, в лодке уже никого не было. На местах, которые занимали гребцы, остались лужицы мутной, дурно пахнувшей слизи. Холодный Затылок посмотрел на корму – туда, где находился Тойнгха, – и у него перехватило дыхание от того, что он увидел.

Позади лодки, на расстоянии, которое невозможно было точно определить, висело гигантское спиралевидное образование с размытыми краями. Полупрозрачные ветви спирали медленно вращались, будто крылья огромной ветряной мельницы. В самый центр вращения была втянута ужасным образом деформированная фигура графа, которая казалась герцогу смехотворно маленькой. Только лицо Тойнгха оставалось узнаваемым, но теперь оно было почти детским и совершенно обескровленным. Очевидно, он превратился в придаток какого-то другого, гораздо большего, чем он, и к тому же совершенно чудовищного на вид существа.

– Вперед! Иди вперед! – кричало это существо. Его крик поднялся до пронзительного визга, который затем перешел в рыдающий хохот. От него закладывало уши.

Спираль медленно удалялась и таяла как дым. Визжащее существо в ее центре превратилось в неразличимую точку и наконец исчезло.

Поскольку ничего другого не оставалось, Сенор последовал его приказу и перебрался на нос лодки. От нее протянулась в пустоту тропа из стеклянных дисков, которые плавали в воздухе. Они выглядели не самой надежной опорой, но он ступил на них (предопределение! – как сказал бы Тойнгха) и при этом чувствовал себя так, словно шел по шатающемуся мосту…

Где-то далеко внизу сверкало гладкое, слегка вогнутое зеркало воды; наступила тишина, казавшаяся ватной после безумных криков преображенного Тойнгха. В ледяном разреженном воздухе Сенор слышал только собственное хриплое дыхание.

Магическое зрение возвращалось к нему, но так медленно, будто этому препятствовало чье-то влияние. Впереди сгущалось облако голубого тумана, из которого исходили лучи слепящего света. Постепенно облако приняло очертания гигантского купола с неясными подрагивающими границами, и оттого он казался всего лишь миражом. Тропа из стеклянных дисков вела прямо к нему.

По мере приближения к Храму герцог утрачивал обычное восприятие, и органы чувств последовательно изменяли ему. Он не чуял запахов, не слышал звуков, впервые за долгое время не ощущал зуда под маской или перчаткой и не видел, куда ступает, – но зато он вдруг приобрел способность «видеть» со стороны собственное сознание, и оно представлялось ему бесконечным лабиринтом, развернутым над тропой, по которой он продолжал двигаться, будто заводная кукла. Это было похоже на видение, но уже не имело ничего общего со светом и тьмой…

В тысячах коридоров и комнат лабиринта мелькали образы, которые хранила память, исказившая реальность: лица, интерьеры, ландшафты, пророчества, замки, химеры – все, что являлось воспоминаниями и стало пеплом прошлого, а может быть – неизбежностью будущего… Незавершенный ощутил себя бесконечно далеким от этого адского роя иллюзий, копошившегося в его сознании, которое вывернул наизнанку неведомый знахарь.

Нечто бесплотное проникло извне в его мозг, и он оказался малой частью этого вторгшегося Сторожа Храма. Тот искал ключи к человеку, к его жизни и смерти, взвешивая все «за» и «против», возможность впустить чужого в Храм и влияние амулетов. Только в одном порождение магии Храма оставалось несовершенным – оно не подозревало о последствиях своего выбора. Оно являлось идеальным сторожевым псом, потому что было не способно проникнуть внутрь самого себя. Оно охраняло вечность, но полностью отсутствовало в промежутках между появлениями чужих.

Именно поэтому его нельзя было уничтожить. Возможно, его хозяин и был всеведущ, но оно ничего не знало о хозяине и собственном предназначении. Без сомнений и колебаний оно отделяло входящих в Храм от тех, кого следовало прогнать, умертвить или разрушить, – и затем исчезало из Тени…

Оно было лишено гибельных пристрастий и приятных заблуждений; оно дало ощутить Сенору свою нечеловеческую природу и прикоснуться к миру, измененному им до неузнаваемости.

Даже это эфемерное прикосновение ужаснуло Незавершенного. Вселенная внутри Сторожа оказалась непостижимым, изнурительным для смертного и безнадежно неощутимым в обычном состоянии местом. И здесь тоже поджидали кошмары…

Потом все прошло, как будто Сенор вновь вернулся к привычным снам. Слух, зрение, осязание за несколько мгновений выткали назойливые узоры на ткани лишенного ориентиров ландшафта, однако Холодный Затылок уже знал, что никогда не увидит и не ощутит его прежним…

Теперь он смутно догадывался, почему Крысиный Хвост привел его к Храму. Может быть, когда-то Тойнгха сам предпринял попытку проникнуть на невидимый остров – и Сторож отверг графа, а затем, вероятно, и Джелву, Меррадля, Летрод – всех, кто побывал во власти Кладбищенской Крысы. Во всяком случае, герцог не видел другого объяснения происходящему. Какая-то темная извращенная сила жутким образом пропустила его сквозь себя, и причина ее благосклонности навсегда осталась для него загадкой.

Глава восьмая Тело младенца

Всего несколько дисков отделяли Сенора от края острова из голубого стекла с изящными рисунками трещин в прозрачной глубине. На острове был воздвигнут Храм, похожий на хрустальный замок и сиявший, как гробницы Мургуллы. Неподвижная вода вокруг острова казалась застывшим зеркалом, которое рассеивало вездесущий свет…

Многочисленные зеркальные отражения – разноцветные, искаженные, дробящиеся – окружили герцога со всех сторон. Некоторое время он пребывал в растерянности, оказавшись в их предательском хороводе, а потом стал искать место, где отражения отсутствовали.

Там, в кристально чистой, свободной от миражей части пространства, находился вход в Храм. Холодный Затылок прошел по зеркальному туннелю и очутился у начала анфилады комнат, уходящей в бесконечность.

То, что он увидел внутри этих комнат, удивило его, но не слишком. «Сокровища» Храма показались ему не стоящими тех усилий, которые он затратил, и тех жертв, которые принес, чтобы достичь этого вожделенного места. Но он судил более или менее беспристрастно. Для него тело младенца означало всего лишь отсрочку, возможность чуть иначе прожить печальный остаток своих дней (да и то в лучшем случае), но Хозяин Башни Зонтаг имел шанс обрести почти вечную жизнь…