Странствия хирурга: Миссия пилигрима

— Н-да, меня это немного смущает. Может, потому что ты… ты…

— Что? — Нина посмотрела на него сияющими глазами.

— Потому что ты… такая красивая. — Витус тут же пожалел, что с его языка сорвались эти слова, и был готов откусить его.

— Как ты это мило сказал! — Она накрыла своей гладкой прохладной ладонью его руку, и Витусу показалось, что от нее ему передаются токи счастья. Он хотел погладить ее руку, но не посмел. Какой же он все-таки робкий! Робкий? Чушь. Просто она дочь Орантеса, еще совсем юная, а он кирургик. Ох, как часто он внушал это себе в последние дни.

— Ну так, э-э… на чем я остановился? — Витус попробовал собраться с мыслями, в душе надеясь, что она не сразу уберет руку. И она не убрала ее. «Наверное, по чистой случайности, непреднамеренно», — убеждал он себя. — Так вот, такой клистир еще можно использовать для инфузии.

— Да?

— Да. Ты знаешь, что такое инфузия?

— Да, вливание.

— Прекрасно. — Он вдруг вспомнил, как однажды спас Антонио с помощью такого вот приспособления. Используя клистир, он взял кровь у Лупо, а потом медленно и непрерывно влил в открытую вену Антонио. Его расчет оправдался: организм Антонио не отторг кровь Лупо, вероятно, потому, что они были близнецами.

— О чем ты думаешь? — напомнила о себе Нина.

— Ох, извини, отвлекся. Я вдруг вспомнил твоих братьев-близнецов Антонио и Лупо. Кстати, я должен передать тебе от них привет. У них все хорошо. Мы с Магистром, Коротышкой и малюткой Неллой повстречались с труппой Artistas unicosнезадолго до нашего появления в монастыре.

— Правда? Ты их видел? — Нина восторженно захлопала в ладоши, для чего ей пришлось убрать свои пальцы с его руки.

Витус почти пожалел, что передал привет.

— Они сюда приедут?

— Нет, они следуют в другом направлении.

— А что ж ты мне раньше об этом не сказал? — В голосе девушки послышался укор.

— Честно говоря, я совсем забыл.

— Расскажи мне о них поподробнее!

— Да, собственно, нечего рассказывать. Они, как и прежде, работают у Церутти. Майя недавно родила сына. Отец Эрнесто окрестил его и нарек именем Церро.

— Отец Эрнесто? — удивилась Нина.

— Это монах-августинец. Мы его тоже повстречали по дороге сюда и проделали вместе часть пути.

— Ох, Витус, расскажи все по порядку, я совсем запуталась. — Глаза Нины загорелись. — Это так увлекательно. — Она снова положила ладошку на его руку, и он с трудом подавил желание прикрыть эту ладошку своей ладонью.

— А как же урок медицины?

— Наверстаем в другой раз! — Она слегка сжала его руку.

Витус начал подробный рассказ.

— Сегодня я хочу совершить с тобой небольшую экскурсию в прошлое, — объявил Витус спустя два дня.

Он произнес это так таинственно, что Нину обуяло любопытство.

— Экскурсию в прошлое? — переспросила она. — Что ты имеешь в виду?

— Погоди немного. — Он рассортировал хирургические инструменты, вновь в большом количестве лежавшие на письменном столе, и в конце концов взял в руки два каутера в форме лопаточек. — Видишь ли ты какие-нибудь различия между этими двумя инструментами?

— Нет, а в чем дело? По-моему, они выглядят почти одинаково. Разве только один потемнее, а так вроде одинаковые.

— А как ты оцениваешь их возраст? — продолжал допытываться Витус.

Нина не понимала, к чему он клонит:

— Откуда мне знать? Может, год? Или два?

Витус улыбнулся: такого ответа он ожидал.

— Так вот, более светлый каутер сделан несколько лет тому назад, а другой гораздо раньше. Это инструмент эпохи Римской империи.

Нина взяла потемневший от времени каутер и с благоговением повертела его в руках.

— Римской империи? Никогда бы не поверила!

— И тем не менее, это так. Разница во времени их изготовления — полторы тысячи лет. А выглядят почти одинаково. Какой из этого можно сделать вывод?

— Хм… Что уже тогда врачи прижигали точно так же, как сейчас?

— Правильно. Более того, уже тогда оперировали точно так же, как сейчас. По крайней мере, в большинстве случаев.

— Невозможно себе представить! А откуда известно, что темный каутер такой древний? Ведь на нем же не написано?

Витус рассмеялся.

— Хороший вопрос, на который есть простой ответ. В ту эпоху древним римлянам принадлежал весь мир, в том числе и Европа, и, где бы они ни появлялись, они разбивали постоянные военные лагеря. Там, в свою очередь, непременно был госпиталь, так называемый valetudinarium.Иногда, если хорошо поискать, в таких госпиталях можно найти хорошо сохранившиеся старые инструменты.

— И много у тебя таких?

— Несколько. Правда, они принадлежат не мне, а монастырю, точнее, отцу Томасу. В былые времена он был страстным коллекционером. — Витус взял пару других инструментов. — Смотри, вот два скальпеля, которые почти ничем не отличаются друг от друга. Только ручки разные. У римского инструмента ручка плоская, как шпатель, — эта форма часто встречается, как и прямоугольная или круглая в поперечном сечении. Этим скальпелем, сделанным пятнадцать веков назад, я с таким же успехом мог бы оперировать заячью губу Гаго. Из чего можно заключить, что древние римляне уже производили подобные операции, как и многие другие.

Потрясенная Нина молчала.

— Кстати, как поживает Гаго? Близнецы рассказывали, что неплохо.

— Да, очень даже хорошо. — Она уже по привычке накрыла ладонью его руку. — Очень мило с твоей стороны, что ты о нем спрашиваешь. Он с каждым днем становится все более дерзким. У остальных тоже все хорошо, только мама меня иногда беспокоит. В последнее время она жалуется на боли в животе. Она считает, что это из-за климакса.

— Говоришь, из-за климакса? — Витус опять немного смутился, как всегда, когда Нина затрагивала такие темы, но взял себя в руки. — Если причина действительно в этом, то авраамово дерево иногда творит чудеса. Если будет хуже, скажи мне, и я проведаю ее. Кстати, вообще давно пора наведаться к вам в гости. Я уже почти две недели в Камподиосе и еще ни разу не показался. Магистр тоже ноет чуть не каждый день, что с удовольствием повидал бы своего старого друга Орантеса.

— Пусть тебя это не волнует, — успокоила его Нина, и нажим ее ладони опять усилился. — У нас сейчас дома все вверх дном: весной всегда особенно много работы. — На самом деле, не отдавая себе отчета, она боялась, что все заметят, как сильно ей нравится Витус, ну, что она в него… Впрочем, это никого не касалось. Дома она, во всяком случае, еще ни словечка о нем не сказала.

— Если ты так считаешь. — Он осторожно освободил свою руку. — У меня еще есть пары пинцетов, раневых крючков и зондов, которые тоже одинаково выглядят. Хочешь посмотреть?