Странствия Иеро (дилогия)

«Построено людьми, очень старое»,— вынес вердикт медведь.

Они стояли, слушая кваканье лягушек и гул насекомых в теплой ночи, пока облако болотного гнуса не опустилось на них. Иеро почувствовал укусы москитов, добравшихся до его лодыжек через прорехи в сапогах, и посмотрел вниз. Ноги лорса были окутаны темным колеблющимся покрывалом, ясно видимым в предрассветных сумерках.

— Наступает день,— сказал священник.— Мы должны найти укрытие,— Он велел медведю разыскать что-ни-будь подходящее и двинулся вперед пешком. Лорс последовал за ним.

Путники обогнули заросль гигантского тростника и оказались перед открытым водным пространством. Невысокие холмики торчали из лагуны наподобие небольших островов. Оглядевшись вокруг, Иеро заметил неподалеку возвышенность, поросшую тростником; несколько пальм возносили над ней свои кроны. Это было то, что нужно. Он снова взгромоздился в седло, и Клоц с Гормом, покинув твердую поверхность древней дороги, зашлепали к холму через жидкую грязь.

С гулким чмокающим звуком Клоц вырвался из трясины, которая доходила бы человеку до пояса. Оба всадника быстро спешились. Они стояли на островке строго прямоугольной формы, ярдов десяти в поперечнике, возвышавшемся над морем грязи. На его твердой поверхности нашлось место для полудюжины пальм; тростник и тонкие ветви кустарника подымались до середины их стволов, образуя нечто вроде жидковатого подлеска. Рассматривая на удивление ровные края островка, Иеро расседлал своего скакуна и начал обирать пиявок, присосавшихся к его огромному телу.

— Я уверен, что мы находимся на развалинах древнего здания,— заявил он, отрывая последнего паразита и швыряя его в болото,— Под нами его крыша, и бог знает, как глубоко оно уходит вниз, в эту грязь. Эти старинные здания иногда имели высоту в несколько сотен футов.

Путники растянулись под кронами пальм, предварительно укрывшись от вездесущих насекомых. Они страдали от жары, их тела и одежда были покрыты грязью, но все, что они могли сделать,— терпеливо ожидать вечера.

Лучи солнца, озарившие окружающий ландшафт, не улучшили их настроения — по крайней мере, у двуногих путешественников. Что касается четвероногих, то Горм спал, уткнув нос в собственные лапы, а Клоц похрустывал какими-то болотными растениями, медленно перемещаясь по периметру островка. Открывшийся перед людьми пейзаж производил тяжкое впечатление даже при ясном небе и теплом ласковом солнце.

Внутреннее море исчезло. Насколько мог видеть глаз, вокруг простиралась вода, точнее — бурая и грязная жидкость, истекавшая из огромного болота. Над лагуной нависали руины гигантского древнего города, мертвого памятника исчезнувшей цивилизации. Некоторые здания вздымались выше самых больших деревьев, их величина потрясала воображение. Другие, почти полностью погруженные в грязь, являли собой небольшие островки, поросшие буйной зеленью, подобные тому, на котором нашли приют путники. Остальные поднимались на различную высоту над водой, рухнувшие, разбитые, опаленные — страшное напоминание о могуществе и жестокости человеческой мысли. Чудовищной силы удар и беспощадный огонь разрушили город в незапамятные времена сильнее, чем пролетевшие над ним тысячелетия. Водные растения и огромные цветы лилий покрывали поверхность простиравшейся вокруг субстанции — смеси вод Внутреннего моря и болотной грязи. Повсюду валялись бревна и стволы деревьев с обломанными ветвями, занесенные сюда весенним разливом.

На фоне бурых стен кое-где темнели провалы окон. К изумлению путников, в некоторых поблескивали на солнце осколки старого стекла. С крыш зданий свешивались листы ржавого железа. Было горько и страшно смотреть на этот мир смерти и древних руин.

Вопли лягушек смолкли с восходом солнца, но насекомые все еще роились над поверхностью воды, хотя и в значительно меньшем количестве. Другая жизнь здесь отсутствовала, кроме каких-то небольших серых птичек, стаи которых носились над крышами. Большие пятна белого помета на стенах подсказали Иеро, что сюда, вероятно, залетают пернатые гораздо больших размеров, но сейчас их не было видно.

Священник прозондировал ментальные поля в ближайших окрестностях, но не обнаружил ничего интересного. Жизнь кипела над поверхностью воды, но все эти бесчисленные создания были лишены разума, их миром правили только голод и страх.

Никогда раньше он не был в подобном месте. Даже в солнечный день здесь ощущалось давление страшного прошлого, аура неизбывного горя, призрак чудовищной катастрофы.

Все утро священник и девушка следили за руинами зданий и водой, но не увидели ничего нового. Прошел полдень, и солнце начало склоняться к западу; раздались первые трели лягушек, и новые армии комаров и москитов атаковали путников.

— Пора трогаться в путь,— сказал Иеро, разгоняя облако гнуса.

Они навьючили Клоца и сели верхом. Священник решил держать курс примерно вдоль линии побережья, огибая заброшенный город. Клоц мог бы переплыть лагуну вместе с ними, но Иеро чувствовал, что вода между развалинами глубока и опасна. Кто знает, какие твари таились под ее поверхностью?

Едва они тронулись с места, едва лишь Горм опустил переднюю лапу в воду, как внезапно все вокруг замерло. Смолкло гудение насекомых и хор лягушек, и в наступившей тишине над поверхностью лагуны, над древними руинами раздался звенящий, тоскливый вой. Пока они стояли, замерев от неожиданности, вой повторился.

Аоуу, аоуу, аааоууу! — рыдания, возникшие, казалось, в самом вечернем воздухе. Трижды прозвучал этот полный тоски вопль; затем воцарилось молчание.

Вскоре подала голос лягушка, за ней — другая, и, наконец, весь оркестр болота зазвучал снова.

— Что это было? — со страхом прошептала Лучар.

— Не знаю. И Горм тоже не встречал ничего подобного,— отозвался Иеро после недолгой паузы.— Кажется, звук пришел со стороны болота, но я не уверен в этом. Так может кричать только разумное существо, клянусь Святой Троицей! Кто-то враждебный и злой, затаившийся во тьме… Надо остаться здесь, я хочу подумать. Нельзя двигаться ночью, не зная, что нас ожидает. Здесь может обитать какая-то тварь Нечистого, спрятавшаяся за ментальным щитом.

Солнце село, и тьма опустилась на руины древнего города. Иеро спешился, его брови были нахмурены. Возможно, безопаснее вернуться назад? Искать другой путь через болото? Он чувствовал себя тупицей. Нужен какой-то способ, неожиданный и эффектный, который не пришел бы в головы врагам. Но что же именно? Проклятье! Он хлопнул себя по лбу, раздавив разбухшего от крови москита.

— Нам бы пригодилась лодка,— сказала Лучар, задумчиво глядя вдаль,— Но это должна быть большая лодка, такая, чтоб выдержать Клоца. В ней мы могли бы переплыть лагуну.

— Всеблагой Боже, прости мою тупость! — воскликнул священник.— На севере, если нам надо переправить животных через реку или озеро, мы строим плот. Плот, только и всего! И я сидел весь день, глядя на тысячи бревен и эти вьющиеся лианы, которых полно на каждом островке! Слезай вниз, девочка, сейчас мы примемся за дело!

Вокруг их острова скопилось множество древесных стволов, так что работа нашлась для всех. Лучар зацепляла бревна гибкими прочными стеблями, и Клоц тащил их к берегу, где Иеро, орудуя мечом, обрубал ветви и сучья. Горм навалил рядом целую кучу лиан, которые он перегрызал у самых корней. Они дружно трудились под светом луны, сиявшей в ночных небесах, и вскоре плот был готов. Связанный из мощных неошкуренных бревен, он имел тридцать футов в длину, пятнадцать в ширину и выглядел весьма солидно.

Впрочем, Клоцу он не внушал доверия.

«Я (могу) плыть по воде»,— сообщил лорс, пробуя поверхность плота огромным копытом.

«Нет, глупый,— отозвался его хозяин.— Под водой опасность. Ты поедешь вместе с нами на этих бревнах».

Понадобились огромные усилия, чтобы протащить громоздкое сооружение по жидкой грязи к открытой воде, но путники справились и с этим. Наконец плот закачался на мелких волнах, Иеро встал на корме с шестом в руках, Лучар расположилась на носу, а Клоц лег посередине. Он чувствовал себя неуверенно; при таком способе путешествия его выносливость и сила были бесполезны. Рядом с лорсом свернулся мохнатым клубком медведь.