Странствия Лагардера

– Ну уж нет, – ответил Гонзага, улыбаясь. – Я дол­жен знать обо всем, что тут происходит, но сомневаюсь, что вы согласитесь оказать мне подобную услугу. К тому же мадемуазель де Невер не может далее находиться в этой мрачной гостинице. Я уже распорядился подготовить апартаменты, до­стойные вас обоих… Там вы будете в безопасности.

Донья Крус равнодушно пожала плечами, а принц, указы­вая рукой на окно, за которым открывался величественный вид, продолжал:

– Видите, вон там, наверху, на горном склоне, стоит за­мок? В нем-то мы и поселим дочь госпожи Гонзага.

Флор бросила взор в указанном направлении, но вначале не увидела ничего, кроме нагромождения скал. Вглядевшись же, различила силуэт полуразрушенного замка, одна из башен кото­рого явно была обитаема.

– Да, да, именно там мы и поселим дочь госпожи Гонза­га, – повторил он. (О, с какой издевкой говорил он о бедной женщине, бывшей, между прочим, его супругой перед Богом и людьми!) – Вы отправитесь туда вместе с ней! – добавил он, ухмыляясь.

– Настоящее гнездо стервятника, – произнесла она, гор­до тряхнув головой. – Пустынное место, толстые стены… но для орла нет преград!

– Я же сказал вам, что Лагардер мертв!

Девушка презрительно передернула плечами.

– Даже если бы вы утверждали, что собственноручно убили его, – сказала она, – я бы все равно вам не поверила. Вы не видели его мертвым, и значит, он жив, а вы зря торже­ствуете победу. Итак, вы решили запереть нас там, наверху? Что ж, Лагардер придет за нами туда!

– Лагардер спит в ущелье Панкорбо… Спит вечным сном…

– Но вы и сами, монсеньор, должны были бы вечно блуждать в подземелье Байонны… Есть мертвецы, которые возвращаются!

– Не стану вас разубеждать! В замке вы будете не од­ни…

– Кто же на этот раз останется нашим тюремщиком? Не­ужели снова господин де Пейроль? О, подобная работа вполне в его вкусе, он с удовольствием согласится охранять двух сла­бых женщин.

– Вы не ошиблись, – подтвердил интендант, изогнувшись в шутовском поклоне и насмешливо улыбаясь. – Мне это чрезвычайно приятно, потому что я получу возможность проводить все свое время в вашем милом обществе. Надо же как-то скрасить унылое однообразие здешней жизни!

– Думаю, что вы быстро возненавидите мое общество… Я разучилась смеяться, а отвращение, внушаемое мне вашей осо­бой, вряд ли сделает наши беседы содержательными. Но за­помните: несмотря ни на что, несмотря на все ваши старания, мы скоро вылетим из клетки, где вы нас заперли, и я снова бу­ду смеяться, снова буду свободна и весела! А ваш последний час уже не за горами… Как же я обрадуюсь, достойный госпо­дин Пейроль, когда наконец вы отправитесь в лучший мир…

Интендант давно уже всеми силами избегал пререканий с цыганкой. Вот и сейчас ему на помощь пришел Гонзага.

– Донья Крус, – вмешался он в страстный монолог де­вушки, – даже и не пытайтесь отыскать способ известить принцессу Гонзага о том, где живет теперь ее дочь. Иначе и вам, и вашей подруге придется плохо.

– Однако вы только что утверждали, что не желаете смерти Авроры… Тогда чего же ей бояться?

– И я продолжаю это утверждать. Но если кто-либо по­пробует похитить ее у меня, я дам отпор любому, а вы дорого заплатите за непослушание.

– Не советую вам запугивать меня, монсеньор. Я рождена свободной, свободной и умру. И я не буду давать вам напрас­ных обещаний, ибо все равно не сдержу их. Но чего вы опасаетесь? Нас же будет охранять господин Пейроль!

И она наградила фактотума таким убийственным взглядом, что тот невольно задал себе вопрос: справедливо ли то, что только мужчины имеют привилегию именоваться сильным полом?

– Ах, если бы вы пожелали, – вздохнул Гонзага, – вы бы могли стать герцогиней…

– Да, вы правы, сам черт с вашей помощью едва не на­градил меня этим титулом! – насмешливо отозвалась Флор. – Впрочем, маркизой я могу сделаться и без вашего участия: сто­ит только приехать сюда маркизу де Шаверни.

– Какая же вы наивная, милая моя девочка, – улыбнулся принц. – Я припоминаю, что как-то вечером этот легкомысленный Шаверни выпил лишнего и намекнул вам на подобную возможность, но неужели вы поверили, что…

– Вас это никоим образом не касается, монсеньор! Впро­чем, нет, касается: буду ли я маркизой или останусь простой цыганкой, все равно я никогда не превращусь в соучастницу ваших преступлений! Так что не рассчитывайте, что вам удаст­ся сделать из меня слепое орудие вашей воли…

– Тем хуже для вас…

– Наша перепалка утомила меня, монсеньор, хотя я и по­нимаю, отчего вы так раздражены: вам досадно, что партия проиграна… Не теряйте же понапрасну время, господин принц. Вас ждут в Мадриде, вы на пути к новым должностям, поче­стям и богатству… Прощайте!

И цыганка, подчеркнуто почтительно поклонившись, напра­вилась к двери.

– Дерзкая упрямица! – бросил Гонзага своему фактоту­му. – Глаз с нее не спускайте, не давайте ей ни писать писем, ни получать их, а главное, не позволяйте ни с кем встречаться. Вы отвечаете мне за нее головой.

Пейроль наклонился к хозяину.

– А вдруг она будет слишком уж непокорна? – вкрад­чиво прошептал он. – Вдруг я решу, что нам опасно дольше держать ее подле Авроры и необходимо прибегнуть… к край­ним мерам? Даете ли вы мне полную свободу действий, мон­сеньор?

В устах такого негодяя, как Пейроль, подобный вопрос звучал весьма зловеще.

Взгляд его маленьких серых глазок был колюч, а крючкова­тый нос придавал фактотуму сходство с хищной птицей.

Разбойники, промышляющие в глухой лесной чаще, отбира­ют у одиноких путников только кошелек, Пейроль же жаждал жизни своей жертвы! Этот мерзкий ядовитый паук готов был, казалось, наброситься на непокорную и высосать всю ее кровь.

– Свободу действий? – переспросил Гонзага, сделав вид, что не понял вопроса.

Интендант указал рукой на далекий замок.

– Когда мы будем там… – начал он и умолк.

– Ну же! – поторопил Филипп.

– У отважной, но неосторожной юной девицы, отправившейся подышать воздухом на смотровую площадку башни или погулять по горной тропе, может, избави Бог, закружиться голова или подвернуться нога… Вы же знаете – утес имеет в высоту не менее сотни футов, ступени башни наверняка стерты и полуразрушены…

Принц, обхватив голову руками, надолго задумался: похо­же, лакей угадал намерения господина!