Странствия Шута

Старому медведю, вероятно, уже давно не попадалось приличной еды. Обратив в бегство и разогнав помеху в нашем лице, он продолжал свой грабеж. Наше продовольствие не могло сравниться с его аппетитом, тем не менее, он был избирателен в своем копошении и потрошении. Попытки съесть сыр скорее всего приблизили неизбежный конец его жизни. Он частенько останавливался, чтобы рыкнуть от боли и гнева и поковырять лапой в пасти с узлом ткани на больном зубе. Мы, загнанные и трясущиеся, сидели на деревьях почти до полудня. Большую сумку, которую тащила Спарк, он растрепал в дикое разноцветье из юбок, шарфов и нижних юбок. Сумка Шута содержала сокровищницу для лудильщика со всякими своеобразными штуками. Когда медведь, наконец, убедился, что найти и съесть больше нечего, то побрел прочь расслабленной походкой, показывающей, что рыночный павильон оставался частью его постоянной территории. Он, определенно, придет снова.

Даже когда он исчез из виду, мы еще какое-то время подождали. Когда мы, наконец, спустились вниз, все были закостеневшие и замерзшие.

– Пер, посмотри, сможешь ли разжечь какой-нибудь огонь. Лант, давай соберем все, что можно.

Первая посетившая меня мысль была о книгах Пчелки и свечах Молли. Я нашел ее старый дневник, но не дневник снов. Дневник оказался в лучшем состоянии, чем я думал. На обложке был снег, но маленький замочек со своей задачей справился. Я смахнул с обложки снег, осторожно, чтобы тот не растаял от тепла рук. От моей сумки мало что осталось. Из четырех свечей я смог найти лишь три. Какое-то время я копался в снегу голыми руками, пока пальцы не онемели, и я был вынужден признать поражение. Я знал, что мне повезло, и медведь не съел их все. Без сомнения, его привлек пахнущий цветами пчелиный воск. Я оторвал не испорченный медвежьей слюной кусок холста и завернул мои сокровища. Сердце настойчиво напоминало о другой книжке Пчелки. Медведь далеко раскидал вещи, и крохи надежды, что я все-таки ее найду, еще теплились.

Что было хуже? Голые ноги или мокрые чулки в снегу? Пер остановил выбор на голых ногах, а я подивился его стойкости. Он корпел над огнем. Угольки из горшочка для огня и последние головешки от нашего костра объединились, чтобы стать пламенем.

– Раздуй его посильнее, – попросил я его, ибо в случае возвращения старого медведя пылающие ветки могли бы быть нашим лучшим оружием.

Лант и я работали быстро. Мы перетрясли яркую материю шатра Элдерлингов, и я был поражен, когда обнаружил, что она осталась невредимой. Не все из подпорок были целы, но что смогли – то спасли. Мы оставили мечи воткнутыми в землю у костра, и все же мы понимали, как они ничтожны против нападения медведя. Шатер поставили рядом с огнем и принялись собирать то, что могло бы еще пригодиться. Горшки и кружки, одежду, кошели для монет и ножи. Как только мы обнаружили нашу обувь и сухие чулки, тут же натянули их вместе с плащами и перчатками.

– Какой у нас план? – донеслось со стороны Ланта, и я понял, что молчал с тех пор, как раздал всем задания.

– Собрать все пригодное. Отправиться за Шутом и Спарк как можно быстрее.

– Они говорили, что там был красный дракон. И лучник.

– Да. Поэтому мы постараемся выйти из колонны готовыми к нападению.

Лант открыл было рот и снова закрыл его.

– Где-то среди этих обломков должен быть кусок кожи со вдетой иголкой и обмотанной вокруг толстой нитью. Скажите, как только их найдете. Сложите в три кучи то, чему мы еще можем найти применение.

– Мы берем с собой вещи Грея? И Эша?

–- Мы соберем все, а потом решим. Унесем как можно больше, хочется думать, что мы вновь с ними встретимся, и что они знали - что делали, пакуя так много одежды.

– Даже бусины и шнурки? И все эти перчатки?

Я проследил за жестом Пера. Разбросанный багаж Шута включал настоящую перчаточную радугу из всевозможных материй и назначения. Сердце печально екнуло. Он всегда хотел вернуть серебро на руке. Он не лгал мне. Шут и я редко лгали друг другу. За исключением случаев, когда это все-таки происходило.

– Как можно больше из того, что может быть полезным. Мы не знаем, что нас ждет.

Мы работали так быстро, как только могли, но задача была не из легких. Кое-что из запасов зерна Пера завалялось в углах сумки, и он готовил его нам, пока мы отряхивали от снега одежду и рылись в поисках раскиданной утвари. Под присмотром Баррича я еще мальчишкой научился чинить сбрую, и навыки шитья служили мне верой и правдой всю мою жизнь. Мешок Персиверанса поддавался починке. Мой был искромсан, а Ланта - и того хуже. Рваное полотно моей палатки стало двумя грубыми, сшитыми в спешке мешками. Несмотря на необходимость торопиться, я все же потратил немного времени, смастерив сумку чуть поменьше для книги Пчелки и свечей Молли, в которую надежно их упаковал. Оторвавшись от прилаживания откидного бортика, я наткнулся на пристальный взгляд Пера. В руках у того был дневник снов Пчелки. Он неуверенно протянул его мне.

– Кажется, я узнаю ее руку. Какие картины она нарисовала! Это действительно ее работа?

– Это мое! – мои слова прозвучал резче, чем хотелось бы. Обида в его глазах хлестнула упреком, когда я забирал у него из рук книгу. Верхом моих возможностей было удержаться и не вырвать ее.

– Сир, если еще не слишком поздно…я все еще хотел бы научиться письму. Может быть, когда-нибудь я смог бы прочесть то, что она написала.

– Это личное, – произнес я. – Но, да, я научу тебя читать. И писать.

Он воззрился на меня немым собачьим взглядом. Мой мрачный взгляд тут же заставил его вернуться к работе.

Мы торопились, и все же время словно ускользало от нас. Ранние тени наступающего в Горах вечера ползли по земле, когда мы со всем закончили. Шатер Шута свернулся в удивительно маленький сверток. Нельзя было сказать то же самое про принесенные Шутом и Спарк теплые зимние вещи. Шерстяные юбки и шали оказались гораздо более увесистыми, чем я предполагал.

– Тюки слишком тяжелые и неудобные, – подвел черту Лант. Голос звучал спокойно; он не жаловался. – Если мы должны быть готовы ко всему, когда выйдем из колонны, тащить их – не очень хорошая мысль.

Он был прав.

– Мы их не понесем. Мы их придержим, чтобы быть уверенными, что они перемещаются с нами, когда мы будем проходить сквозь колонну. Мы понятия не имеем, с чем столкнемся. Они могут оказаться там целыми и невредимыми или ранеными. Или схваченными, – и уже тише добавил: – Или их там не будет вообще.

– Как Пчелки, – тихо произнес Пер. Он сделал вдох и расправил плечи. – Такое может случиться с нами? Что мы войдем в колонну и никогда не выйдем?

– Может, – признался я.

– Где мы тогда будем? Что с нами случится?

Как это описать?

– Думаю, мы бы…стали частью ее. Я чувствовал такое, раз или два. Это не больно, Пер. На самом деле, такую опасность Скилл представляет для всех неопытных пользователей. Создается впечатление, что хорошо бы не сопротивляться, распасться на кусочки и слиться с ним.

– Слиться с чем? – наморщил он лоб. Лицо Ланта было бледным.

– С потоком Скилла. Не знаю, как еще его можно назвать.

– Может, слиться с Пчелкой?

Я вздохнул.

– Очень маловероятно, парень. И, пожалуйста, не хочу об этом говорить. Ты можешь остаться здесь, если хочешь. Я могу попытаться связаться Скиллом с Дьютифулом и попросить его прислать через колонну владеющего Скиллом забрать тебя обратно в Баккип. Но ты просидишь здесь, по крайней мере, дня два, я думаю. В холоде, с ограниченным запасом еды и шансом визита медведя. И все же, если ты решишься на это, что ж, это твой выбор. Боюсь, я не смогу остаться с тобой до тех пор, пока они не прибудут. Я должен идти за Шутом и Спарк как можно скорее.