Странствия убийцы [издание 2010 г.]

— Прости, — тихо сказал Верити уже своим голосом.

Я поднял глаза и увидел, что он смотрит на меня. Я встретил его взгляд и ничего не сказал. Я чувствовал запах Кетриккен на моей коже. Тело мое было очень усталым. На мгновение у меня возникло ощущение величайшей неправильности всего этого. Глаза Верити встретились с моими и приняли все, что я чувствовал.

— Я не буду ни извиняться перед тобой, ни благодарить тебя. Ни то ни другое не будет соответствовать тому, что ты сделал. — Он покачал головой. — И по правде говоря, как я могу сказать, что сожалею об этом? Это не так. — Он отвел глаза и посмотрел в небо. — Мой дракон поднимется. Моя королева зачала ребенка. Я прогоню красные корабли от наших берегов. — Он глубоко вздохнул. — Нет, я не сожалею о нашей сделке. — Он снова посмотрел на меня. — Фитц Чивэл, ты сожалеешь?

Я медленно встал.

— Не знаю. — Я пытался понять. — Корни этого уходят слишком глубоко. Где бы я начал переделывать свое прошлое? Насколько далеко назад пришлось бы мне дотянуться, сколько всего пришлось бы мне изменить, чтобы изменить это или сказать сейчас, что не сожалею?

Дорога под нами пуста, сообщил Ночной Волк.

Я знаю. Кеттл тоже знает. Она просто хотела занять чем-нибудь шута, а тебя отправила с ним, чтобы он был в безопасности. Вы уже можете вернуться.

— Фитц Чивэл, с тобой все в порядке? — В голосе Верити звучало участие, но оно не могло полностью скрыть торжество.

— Конечно нет, — ответил я им обоим. — Конечно нет…

Я пошел прочь от дракона. У меня за спиной Кеттл нетерпеливо спросила:

— Вы готовы оживить его?

Тихий ответ Верити донесся до моих ушей:

— Нет. Еще рано. Еще немного я подержу эти воспоминания при себе. Еще немного я побуду человеком.

Когда я проходил через лагерь, из своей палатки вышла Кетриккен. На ней были те же самые изношенные в пути туника и гамаши, что и накануне. Волосы ее были заплетены в короткую толстую косу. На лбу и в углах рта все еще оставались морщины. Но лицо ее мягко светилось, как драгоценная жемчужина. Обновленная вера сияла в ней. Она глубоко вдохнула утренний воздух и лучезарно улыбнулась мне.

Я поспешил пройти мимо.

Вода в ручье была очень холодной. Жесткие камыши росли вдоль одного берега. Я набрал полные руки, чтобы как следует вымыться. Моя мокрая одежда была брошена в кусты на другой стороне ручья. Тепло зарождающегося дня обещало, что она скоро высохнет. Ночной Волк сидел на берегу и смотрел на меня, сморщив нос.

Я не понимаю. Ты пахнешь совсем не плохо.

Иди охотиться. Пожалуйста.

Ты хочешь побыть один?

Настолько, насколько это вообще возможно.

Он встал и потянулся, отвесив мне при этом низкий поклон.

Когда-нибудь мы останемся вдвоем. Мы будем охотиться. Есть и спать. И ты поправишься.

Хорошо бы нам дожить до этого дня, от всего сердца согласился я.

Волк исчез. Я попробовал поскрести следы пальцев шута на моем запястье. Они не стирались, но зато я узнал очень многое о жизненном цикле тростника. Я сдался. Я понял, что могу содрать с себя всю кожу и все равно не освобожусь от того, что произошло. Я вышел из ручья, стряхивая с себя воду. Одежда моя достаточно высохла, чтобы ее можно было надеть. Я сел и стал натягивать сапоги. Я чуть не подумал о Молли и Барриче, но быстро прогнал это видение. Вместо этого я заинтересовался, скоро ли появятся солдаты Регала и успеет ли Верити к тому времени закончить дракона. Может быть, он уже закончен. Я хотел бы увидеть это.

Но еще больше я хотел побыть один.

Я лег спиной на траву и смотрел вверх, в синее небо над головой. Я попытался почувствовать что-нибудь. Ужас, возбуждение, ярость. Ненависть. Любовь. Но испытывал только смущение. И усталость. Усталость тела и духа. Я закрыл глаза, защищаясь от сияния небес…

Звуки арфы плыли вместе с журчанием ручья. Они смешивались с ним, потом танцевали сами по себе. Я открыл глаза и, сощурившись, поглядел на Старлинг. Она сидела на берегу ручья рядом со мной и играла. Волосы ее были распущены и сохли на солнце, крупными волнами струясь по спине. Во рту у нее был зеленый стебелек, босые ноги лежали в мягкой траве. Она встретила мой взгляд, но ничего не сказала. Я смотрел, как ее руки перебирают струны. Ее левая рука работала больше, компенсируя скованность двух поврежденных пальцев. Я должен был что-то чувствовать по этому поводу. Я не знал что.

— Что хорошего в чувствах? — Я не знал, что хочу задать этот вопрос, пока не произнес его.

Пальцы менестреля замерли над струнами. Она сморщила лоб, глядя на меня.

— Не думаю, что существует ответ на этот вопрос.

— Я не ищу ответы на слишком многие вопросы последнее время. Почему ты не в каменоломне и не смотришь, как они завершают дракона? По-моему, это отличный материал для песни.

— Потому что я здесь, с тобой, — просто сказала она. Потом улыбнулась: — И потому что все остальные заняты. Кеттл спит. Кетриккен и Верити… она расчесывала ему волосы, когда я уходила. Не думаю, что видела раньше улыбку короля Верити. Когда он улыбается, он очень похож на тебя. Как бы там ни было, вряд ли они будут скучать без меня.

— А шут?

Она покачала головой:

— Он скалывает камень вокруг Девушки-на-драконе. Я знаю, что ему не следует делать это, но, по-моему, он не может остановиться. И я не знаю, как заставить его перестать.

— Вряд ли он может помочь ей. Но у него не хватает сил оставить попытки. У него острый язык, но ранимое сердце.

— Я это знаю. Теперь. В некоторых отношениях я знаю его очень хорошо. В других он навсегда останется для меня тайной.

Я молча кивнул в ответ на это. Некоторое время все было тихо. Потом, постепенно, молчание стало другим.

— На самом деле, — неловко сказала Старлинг, — это шут предложил мне найти тебя.

Я застонал. Я подумал, что он мог рассказать ей.

— Я огорчена тем, что Молли… — начала она.

— Но не удивлена, — закончил я вместо нее. Я поднял руку и прикрыл ею глаза, защищаясь от солнечного света.

— Нет, — проговорила она тихо, — не удивлена. — Она искала, что сказать. — По крайней мере, ты знаешь, что она в безопасности и о ней заботятся, — проговорила она.

Я знал. И стыдился, что это так мало утешает меня. То, что я вложил это в дракона, помогло примерно так же, как помогает отрезать зараженную конечность. Избавиться от нее совсем не одно и то же, что выздороветь. Пустота внутри меня ныла. Я смотрел на Старлинг из-под руки.

— Фитц, — сказала она тихо, — однажды я просила тебя… Мягко и по-дружески. Чтобы смягчить боль. — Она отвела глаза и смотрела на блеск солнца в ручье. — Теперь я предлагаю это тебе, — сказала она робко.

— Но я не люблю тебя, — честно признался я и тут же понял, что ничего хуже придумать не мог.

Старлинг вздохнула и отложила арфу.

— Я это знаю. Ты это знаешь. Но сейчас не обязательно было говорить об этом.

— Я понимаю. Сейчас. Дело просто в том, что я не хочу больше никакой лжи, произнесенной или непроизнесенной.

Она склонилась надо мной и закрыла мне рот поцелуем. Через некоторое время она сказала:

— Я менестрель. Я знаю о лжи больше, чем ты узнаешь за всю свою жизнь. И менестрелю ведомо, что иногда ложь — это то, в чем человек нуждается больше всего, чтобы сделать из нее новую правду.

— Старлинг… — начал я.

— Ты же знаешь, что скажешь сейчас не то, что нужно, — улыбнулась она. — Почему бы тебе не помолчать немного? Не надо ничего обрубать. Перестань думать хотя бы ненадолго.