Странствующий рыцарь

Учитель фехтования улыбнулся.

— А ты так и не научился врать. Впрочем, это меня радует.

Они оба помолчали. Калар смотрел на пламя свечи.

— Так странно… снова увидеть Анару, — сказал он наконец.

— Да? Почему это?

— Почти пятнадцать лет я молился Владычице, чтобы Анара нашлась и вернулась в мою жизнь, и теперь, когда она нашлась, я увидел, что она… изменилась. Она теперь совсем не та девочка, которую я помню.

— Так и ты больше не тот мальчик, каким был.

— Я знаю, но она… с ней другое. Между нами теперь пропасть, которую едва ли можно преодолеть. Я не понимаю той силы, которой она владеет. Она… она пугает меня.

— Я назвал бы лжецом любого, кто стал бы утверждать, что не чувствует страха перед такими как она.

— Она говорила странные вещи… — сказал Калар, глядя на огонек свечи. Вздохнув, молодой рыцарь опустил глаза, в его мыслях царило смятение. — Сегодня я был в замке. Я даже не знаю, как он называется. Я бывал в нем прежде, один раз, когда был еще очень маленьким. Сейчас я смутно вспоминаю это. Моя мать была беременна, хотя лишь сейчас я это знаю. Наверное, поэтому мы и приехали в тот замок, моя мать хотела оказаться в знакомой обстановке, быть ближе к своей семье, когда придет время рожать.

Вероятно, она уже тогда знала, что это будут трудные роды. Я помню, что она ехала в большой карете, запряженной четырьмя белыми лошадьми. Анара ехала в карете вместе с ней, и я часть пути ехал с ними, а часть на коне моего отца. Я сидел в седле вместе с отцом, и он обнимал меня…

Калар невесело усмехнулся.

— Наверное, это было тогда в последний раз, когда отец обнимал меня. Я помню, как бегал по замку семьи моей матери, и как был напуган, когда она рожала и кричала от боли. Я плакал, но Анара успокоила меня. Она сказала: «из нее выходит ребеночек». Сестра была такой спокойной… Анара! Необычное дитя, жившее в мире своих фантазий, которые могла понять только она, и она говорила со мной как взрослая!

Калар грустно улыбнулся, вспоминая эти давно забытые события прошлого, но улыбка быстро померкла.

— Больше я никогда не видел мать. Наверное, ребенок умер при родах.

Ты сам так сказал. Но сейчас я помню, как он кричал, — Калар содрогнулся. — Эти крики… были ужасны. Слуги увели нас с Анарой.

На следующий день мы уехали из замка. Матери с нами не было. Я не знал, где она. Лишь годы спустя я узнал, что она умерла при родах — как ты сказал. Но сегодня Анара говорила странные вещи… вещи, которых я не могу объяснить. Она сказала, что моя мать не умерла при родах, а выбросилась из окна и разбилась… Я не понимаю. Я не знаю, что все это значит.

Посмотрев на Гюнтера, Калар увидел, что рыцарь-ветеран заснул, вероятно, не услышав большей части сказанного. Калар невесело усмехнулся и, собравшись с мыслями, встал.

— Владычица, защити его, — прошептал Калар и тихо вышел из палатки.

* * *

Калар проснулся от шума взволнованных голосов. Выйдя из палатки в холодные предрассветные сумерки, он увидел, что по лагерю бегают крестьяне с испуганными побледневшими лицами, услышал, как рыцари напряженными голосами отдают приказы.

Пройдя сквозь собиравшуюся толпу на краю Трона Адалинды, Калар бросил взгляд на поля, простиравшиеся к востоку от холма.

Еще днем раньше Шалонский лес был лишь далекой тенью на горизонте. Он уже тогда вырвался из своих прежних границ и разросся далеко за обычные пределы. Его заросли тянулись к северу и востоку, охватывая Трон Адалинды, словно рога полумесяца. Но вчера от лагеря до леса было не меньше пяти миль.

А сейчас лес был не более чем в одной миле.

— Владычица милостивая… — прошептал Калар, изумленно расширив глаза.

Протолкнувшись сквозь ошеломленно глядевшую толпу, Калар бросился в другой конец лагеря в западной части плосковерхого холма, уже боясь того, что он там увидит. Посмотрев на поля на западе, он ахнул в ужасе.

Шалонский лес и здесь был всего в миле от лагеря. То же самое было и на севере, и на юге.

Колдовской лес полностью окружил их. Бретонцы оказались в утробе чудовища, в самом сердце тьмы, и было лишь вопросом времени, когда тьма полностью поглотит их.

ГЛАВА 14

Страх и тревога сжимали сердце Калара. Черные птицы, разведчики врага, кружили высоко над головой, за пределами дальности стрельбы луков.

— Когда же наконец наступит ночь, хоть не видно будет этих поганых тварей, — проворчал Бертелис.

Даже солнце в небе казалось враждебным, пылая ярким оранжевым светом. Небо было красным, а его восточный край уже становился фиолетово-синим. До заката оставалось меньше часа. По словам Анары зверолюды начнут атаку час спустя после захода солнца.

— Недолго осталось… — сказал Калар. Он тоже хотел, чтобы время шло быстрее. Он особенно ненавидел часы ожидания перед боем.

День начался с лихорадочной активности в лагере, готовившемся к отражению атаки. Поспешно отдавались приказы, отряды ратников, построенные в боевые порядки, были расставлены вокруг холма, прикрывая лагерь со всех направлений.

Кузнецы и мастера по изготовлению стрел весь день были загружены работой, сделав сотни новых стрел, которые были розданы пяти сотням крестьян-лучников и йоменов Гарамона, Сангасса и Монкадаса. По периметру лагеря были расставлены железные жаровни, и крестьяне запасали дрова, чтобы ни одна жаровня не погасла предстоящей долгой ночью.

Отряд из трех сотен крестьян под наблюдением самого барона Монкадаса вышел из лагеря перед рассветом, направляясь к буковой роще, расположенной в полумиле от Трона Адалинды. Испуганно оглядываясь на страшные неестественные заросли, окружившие лагерь ночью, крестьяне начали рубить высокие серые буки. Очистив стволы от сучьев и ветвей, крестьяне тащили их в лагерь, где пилили на бревна длиной около десяти футов. Концы бревен обтесывались топорами и закалялись на огне. За день было заготовлено несколько тысяч больших кольев, которые крестьяне наклонно втыкали в землю вокруг подножия Трона Адалинды, образовав частокол остриями к противнику. Линии кольев, заходящие одна за другую, позволяли рыцарям делать вылазки, атакуя через них, и в то же время, гарантировали, что противнику, пытающемуся их штурмовать, придется дорого платить за каждый дюйм земли.

За кольями на склонах холма стояли лучники, перед каждым была воткнута в землю дюжина стрел, и еще пара полных колчанов была у каждого в запасе. Калар, разумеется, пренебрежительно относился к использованию метательного оружия, но оценил тактическую пользу, которую могут принести крестьяне. Да и к тому же, крестьяне были слишком невежественны, чтобы понять, что нет чести в том, чтобы убивать издалека, прячась за укрытиями.

Еще больше заостренных кольев было воткнуто в землю вокруг священной рощи на северо-западном склоне холма, за ними стояли сотни лучников, прикрываемые большими отрядами ратников.