Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

Идущие следом части 172-й дивизии, узнав о том, что дорога на Севастополь уже перерезана, сразу повернули на Ялту. Прекрасно зная город (дивизия-то симферопольская), без потерь прошли северо-восточной окраиной и через Чокурчу вышли на ялтинскую дорогу. Трое суток шли от Симферополя к Ялте. 4 ноября вышли к Байдарскому перевалу. Стоял ноябрь, дорога была ужасная. Участник этих событий Василий Антонович Новичков рассказывал мне, что из-за отсутствия бензина сталкивали под откос технику. Самому Василию Антоновичу повезло: еще в заповеднике он случайно наткнулся на сбитый, но не сгоревший самолет. В баках оказался бензин, которым он и воспользовался. На Ай-Петринском перевале дорога оказалась для техники практически непроходимой. После того как в пропасть одна за другой сорвались несколько машин, было принято решение двигаться походным порядком. Новичков свою машину не бросил и единственный провел ее по самому краю пропасти.

Много лет спустя мне в руки попала подшивка газет «Крымский транспортник». В ней я прочитал о том, что еще до войны водитель симферопольской автоколонны «Союзтранс» Василий Новичков был удостоен звания «Лучший водитель Крыма». В сложных условиях войны он это высокое звание подтвердил.

6 ноября 1941 года 940 бойцов и командиров 172-й дивизии вошли в Севастополь.

Второй раз в свой истории 172-я с.д. пережила катастрофу. Но вновь, как и под Могилевом, она не запятнала своего имени, сохранила боевое знамя и была готова к новым испытаниям.

После того как материал об истории 172-й с.д. в статье «Дивизия из нашего города» впервые был опубликован на страницах газеты «Крымская правда», я стал получать письма из города Корсаков Сахалинской области.

«Не удивляйтесь, получив письмо от совершенно незнакомого человека. Вы, как фронтовик, сможете понять фронтовика и выполнить мою просьбу. В сентябре 1984, проезжая через Симферополь, я купил газету «Крымская правда» и понял, что мы воевали в Крыму где-то рядом. Я в 1941 году был призван в армию. Формирование проходило на станции Пятиозерная (ныне Красноперекопск). Так я стал рядовым 13-го мотострелкового полка 1-й Крымской дивизии. Служба проходила в Евпатории. Как я понял из статьи, Вы служили в 3-й дивизии. Наш полк участвовал в боях на станции Вадим, у Перекопского перешейка, под Армянском, на станции Пятиозерная, под Ишунью. Я получил тяжелое ранение под Воронцовкой и был отправлен в госпиталь в Керчь.

Все попытки хотя бы узнать дальнейшую судьбу родной дивизии, судьбу однополчан оказались безуспешными. Сообщите мне хоть какие-либо сведения о судьбе 1-й Крымской дивизии».

Я написал ветерану все, что знал о судьбе Крымских дивизий:

1-я Крымская — сформирована из жителей Евпаторийской округи, получила боевой номер 321-я с.д. По данным Центрального архива Министерства обороны, она входила в состав действующей армии по 10 октября 1941 года. Больше, как боевая единица, не упоминается.

2-я Крымская — сформирована из жителей Ялты, получила боевой номер 184-я с.д. В боях на перешейке не участвовала, часть бойцов была направлена на пополнение оборонявших Арабатскую стрелку наших войск. Попыталась воспрепятствовать вхождению немецких войск в Алушту, но была рассеяна.

4-я Крымская — сформирована из жителей Феодосии. Получила боевой номер 320-я с.д. Она участвовала в кратковременной защите Ак-Монайских укреплений на Керченском перешейке, но была отброшена. Больше о ее судьбе никакой информации нет.

Потом было еще одно письмо: «Уважаемый Владимир. Разрешите мне называть Вас просто, по имени, так как по возрасту вы мне сын. Большое спасибо за информацию. Теперь я понимаю, что мы были левым флангом 172-й в боях за Армянск, Ишунь.

Отвечаю на Ваши вопросы. Ранен я был 27.09.41. Учения дивизии проходили исключительно по отражению морского или воздушного десанта. Уже в то время среди солдат и командного состава шли разговоры, что командование дивизией и армией, мягко говоря, не подходит занимаемым должностям. Как показали дальнейшие события, так оно и было. Если 172-я под руководством И. А. Ласкина в тяжелейших условиях смогла дойти до Севастополя, то 1-я Крымская (321-я), находясь в таких же условиях, прекратила свои действия. Обидно. С уважением, Иван Григорьевич Кулик».

При «расквартировании» будущих партизанских отрядов в горно-лесной зоне Крыма в Крымском обкоме партии были убеждены, что оккупирован будет весь полуостров, а фронт будет проходить где-то за пределами Крыма, но все спутала Приморская армия, которая не стала вместе с 51-й армией отступать на Керчь — Кубань, а самовольно повернула на Севастополь.

По-видимому, немецкое командование предполагало, что защищавшие Перекоп советские войска будут отходить именно к Севастополю, и потому сразу же, как только образовалась брешь в нашей обороне, опережая наши части, устремилась к Бахчисараю, чтобы не допустить отступавшие войска к базе Черноморского флота.

Как река течет там, где она не встречает сопротивления, так и части 51-й армии поток отступления понес в безопасном направлении — на Керчь. Приморцы уже имели опыт успешных боев в Одессе. К тому же ими командовал талантливый военачальник генерал-майор Петров (впоследствии генерал армии, один из самых ярких полководцев Великой Отечественной войны), который самовольно, не имея на то приказа, повел войска чрезвычайно трудным путем, но в нужную сторону — на Севастополь. Марш проходил по территории уже занятой противником.

Примечательно, что партизаны Бахчисарайского отряда становятся невольными свидетелями безуспешных попыток наших войск пробиться к Севастополю. 1 октября 1941 возле деревни Бия-Сала, забравшись на высокое дерево, М.А. Македонский наблюдал бой какого-то подразделения нашей морской пехоты против немцев. Противник развернул с десяток минометов и обрушил на моряков град мин. Командир Бахчисарайского отряда К.М. Сизов запретил партизанам обнаруживать себя. «У нас другая задача!»— осадил он тех, кто рвался помочь морякам [80, с. 14].

Осознав, что прорваться к Севастополю намеченным путем не удается, командарм Петров производит неожиданный маневр. Он отказывается от губительных атак в лоб и направляет войска в обход: через Ангарский перевал и по южнобережной дороге, через Байдарские ворота к Севастополю. При отсутствии связи, в ходе этого маневра, часть бойцов и командиров оторвались от общей колонны и вынуждены были либо пробираться в Севастополь самостоятельно, либо оставаться в лесу.

Следует учитывать и тот факт, что первоначально свои основные силы противник направил на перехват дороги Симферополь — Севастополь, оставив свободным маршрут Симферополь — Ялта — Севастополь, но как только Петров воспользовался этой ошибкой и провел свои войска, ошибка была тут же исправлена и далее, как в пословице, «кто не успел — опоздал».

К 3 ноября 1941 года южнобережная дорога на Севастополь была надежно оседлана противником. Путь на Севастополь был закрыт со всех направлений.

В первых числах ноября 1941 года лес оказался буквально наводнен отступающими красноармейцами, краснофлотцами, пограничниками.

Отношение командиров партизанских отрядов к кадровым военным тех первых дней было неоднозначным. С одной стороны, все понимали, что имеющийся у них запас продовольствия ограничен, и потому делиться им никто не хотел. Принимать или не принимать в отряд новых бойцов, каждый командир решал самостоятельно. Отдельные отряды, которые в результате дезертирства, отвратительной организации формирования испытывали острый дефицит в реальных бойцах, охотно принимали окруженцев в свои ряды, но при этом часто случалось так, что, прожив день-другой, гости забирали продовольствие и уходили на Севастополь, да еще прихватывали с собой часть партизан. Иные отряды, а таковых было большинство, не только отказывались принимать «чужаков», но силой забирали у них оружие.