Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

Первые письма на Большую землю улетели, в прямом значении этого слова, вместе с майором Лариным. Когда бывшего командира Зуйского отряда доставили в Ленино, где находился штаб Крымского фронта, то его посетил лично Л.З. Мехлис. Долго и придирчиво расспрашивал, а затем велел отправить самолетом в Краснодар в госпиталь. Когда Н.П. Ларина стали готовить к операции, то оказалось, что все карманы заполнены записками от партизан с адресами их родных. Ларин попросил, чтобы к нему прикрепили трех школьниц, которые разберут эти записки и напишут письма. Через какое-то время в госпиталь пошел обратный поток писем, а затем стали приезжать родные партизан.

В дальнейшем эта функция — координатора партизанской почты перешла на Крымский штаб партизанского движения.

Иногда письма шли через Москву.

«ЦКВКП (б) Маленкову

Я не получаю ничего на мужа Каплуна Тимофея Григорьевича, хотя знаю, что он старший политрук и находится в Крыму в партизанах. Связи с ним не имею».

На письме в углу пометка «Упоминается в письме № 2 Мокроусова как комиссар отряда Тимощука. Письмо переправлено в Крымский обком». Далее следовал ответ из Крымского штаба партизанского движения: «16.02.43. На ваше письмо сообщаю, ваш муж Тимофей Григорьевич Каплун здоров и продолжает работу по выполнению партийного задания.

По указанию ЦК ВКП (б) вы будете получать пособие с 1 августа 1942 в одном из парторганов по месту жительства. О вашем местожительстве сообщим т. Каплуну. Пишите по адресу: г. Сочи. Крымский обком ВКП (б).

Секретарь обкома Б. Лещинер» [31, с. 83].

А вот фрагмент воспоминаний врача О.И. Сухарева.

«Однажды слышу незнакомый голос:

— Доктор, вам есть письма, получите их.

Я подумал, что принес кто-нибудь записку из деревни, но моему удивлению и радости не было предела, когда из рук партизана я получил два письма с почтовыми печатями и адресомt написанным знакомым почерком. Письма были от самого близкого мне в жизни человека, от жены из Ташкента. Уже полтора года она должна была считать меня погибшим после падения Севастополя, а теперь вдруг в лесу, в окружении врага — эти письма. Они доставили мне, кроме радости, бодрость и надежду на личное счастье. Жена и сын были здоровы. Они считали меня погибшим. И совершенно неожиданно получают правительственную телеграмму, что я жив, здоров и адрес для письма. В будущем я еще два раза получал письма от жены: и каждый раз края письма оказывались обгорелыми.

Дело в том, что почта самолетом доставлялась в Зуйские леса, удаленные от нас на сто пятьдесят километров. Дорогой наши почтальоны ночью разводили костры и засыпали на них. От неосторожности, утомления неизбежно подгорали одежда, вещи. Этой же участи подвергалась и сумка с почтой» [23, с. 19]..

Награждение крымских партизан

Вопросы награждения крымских партизан периода 1941–1944 гг. долгое время оставались вне внимания исследователей и до сих пор остаются «белым пятном» нашей истории. Обращение к этой теме такого исследователя, как В.М. Брошеван, представившего статистические данные по количеству награжденных и их группировку по отрядам, по видам наград, только обозначило проблему [64].

Правительственная награда — это материальное воплощение оценки деятельности крымских партизан, и вот именно эта проблема оставалась вне внимания ученых, краеведов, общественности.

Слова «медаль», «орден» своим возникновением обязаны латинскому языку. «Медаль» когда-то означала всего лишь «металлическую монету», а «орден» — принадлежность к определенному сословию. В отличие от них слово «награда» истинно русское, славянского происхождения. Выскажу собственную версию, что «грабить» и «награждать» — слова одного корня. Во втором случае человек получает определенные блага за какие-то заслуги, а в первом — берет не по праву.

Необходимо отметить, что если в царской России люди, награжденные орденами империи, причислялись к дворянскому сословию, а обладатели медалей имели иные весьма существенные льготы, то награды СССР не гарантировали даже личной безопасности. Так, кавалеры четырех орденов Красного Знамени С.С. Вострецов и И.Ф. Федько были репрессированы как враги народа. Самое высокое звание страны: «дважды Герой Советского Союза» не спасло Якова Смушкевича от расстрела.

С другой стороны, тот факт, что тот или иной человек был награжден высшими наградами государства, совершенно не гарантировал его безусловной лояльности к режиму. Нестор Махно был награжден орденом Красного Знамени одним из самых первых в стране (№ 5), а генерал Власов — кавалер одного из первых орденов Ленина…

К моменту начала партизанской борьбы в рядах крымских партизан орденоносцы были наперечет. Командующий партизанским движением А.В. Мокроусов имел орден Красного Знамени еще с Гражданской войны и орден Ленина за Испанию; начальник штаба 1-го партизанского района Ф.И. Захаревич — орден Красного Знамени за борьбу с басмачеством; оказавшийся в лесу с остатками 95-й с.д. Е.Н. Тарнович имел медаль «За отвагу», которую недавно получил в финскую войну…

Несмотря на то, что к началу партизанской эпопеи шел 121-й день войны и в партизанах помимо своей воли оказались сотни участников успешных боев под Одессой и не очень успешных на Перекопе, никто из них боевых наград еще не имел. Награждали в 1941 году крайне скупо. Характерна горькая шутка той поры: «На пятки ордена не вешают».

В силу того, что крымские партизаны до января 1942 года не имели связи с Большой землей, а регулярная авиасвязь появилась только в апреле 1942 года, именно с этого времени вопрос награждения крымских партизан становится реальностью.

С началом Керченской десантной операции в партизанском лесу воцарила эйфория скорого освобождения. Командующий партизанским движением А.В. Мокроусов посылает представление на награждение 67, на его взгляд, наиболее отличившихся партизан орденами и медалями. Документ, тем не менее, не имел хода. Дело в том, что резко обострившийся конфликт внутри партизанского руководства: А.В. Мокроусова, С.В. Мартынова, И.Г. Генова с одной стороны и оказавшихся в лесу кадровых военных — с другой, привел к тому, что те тоже послали свой список… Началась война компроматов.

«На Ваше письмо от 5.03.42 о представлении к ордену Ленина командира партизанского движения Крыма полковника Лобова Михаила Тихоновича и комиссара партизанского движения полкового комиссара Попова Ефима Абрамовича сообщаю:

С первых дней прибытия в район действий партизанских отрядов Лобов и Попов начали противопоставлять себя командованию, внося раздор между военными и гражданскими товарищами. С этой целью группировали вокруг себя командиров частей РККА, попавших в партизаны из вражеского окружения, и вообще недовольных, обиженных, снятых с командных постов за те или иные поступки.

Затеянная склока Поповым и Лобовым привела к обострению до крайности взаимоотношений между командирами и отразилась на боевой деятельности партизанских отрядов в тот период.

Лобов и Попов за время пребывания в партизанах в боевых делах ничем себя не проявили, больше того, Лобов систематически пьянствовал.

Категорически возражаю и прошу Вас к награде их не представлять…

Уполномоченный штаба в/ч 00 125 Булатов» [24, л. 28].