Страшная сила
Шрифт:
– Послушайте! – крикнула я уже в спину Бекетову, подстегнутая внезапным порывом. – Я еще когда шла, спросить хотела: вы пожара не боитесь? Здесь ведь все деревом обшито, и лампадки горят на каждом шагу…
– Не боюсь. – Бекетов остановился, и снова повернулся ко мне. – Все дерево обработано специальной пропиткой.
– Поня-а-атно, – протянула я. – Ну, а вдруг? Вам ведь даже через окна не выпрыгнуть – все в решетках. Представляете: толпа братьев и сестер, спасаясь от огня, давится в тесных коридорах, проталкиваясь к входной двери? Кошмар! Или у вас есть запасной выход?
– Есть, – хмыкнул Бекетов. – Точнее, был. Его заставили таким количеством хлама, что пока разгребать будешь, «Нирвана» уже дотла сгорит. С чердаком та же история…
С этим словами он величественно покинул ванную комнату, оставляя меня наедине со своими невеселыми мыслями. Значит, из подвала Хуану, Эле и мне придется с боем прорываться через весь коттедж, ко входной двери. С другой стороны, если ее чем-нибудь снаружи подпереть, то погоню можно задержать ой как надолго. Я мысленно перенеслась во двор, окидывая его пристальным взглядом. Нет, ничего подходящего. Вот будь хрупкие ледяные статуи хотя бы из дерева…
Сломав голову над проблемой вызволения Хуана и Эли из цепких лап тоталитарной секты, а точнее – из рук Великого Кеши, я как-то плавно перешла к проблеме мытья. И потратила на это, должно быть, не меньше часа. Лампадное масло не поддавалось ни «Хед-энд-шолдерсу», ни «Пантину». Оставалось утешать себя тем, что оно, по слухам, чрезвычайно полезно для всех типов волос. В конце концов, доведенная до отчаяния безуспешными попытками избавиться от жирного блеска, я решилась на применение радикальных средств. Нет, не ножниц. В ход пошло обыкновенное хозяйственное мыло, судя по цвету и запаху выпущенное в конце семидесятых годов. Продукт эпохи развитого социализма не подкачал – смыв едкую пену я с облегчением обнаружила, что от масла не осталось и следа.
Выбравшись из ванной, я тщательно вытерлась висящим рядом полотенцем (опять снежно-белым), а второе (такое же белое) намотала на голову огромным тюрбаном. И, натянув на чуть влажное тело колготки, склонилась над блузкой, основательно пропитавшейся маслом, – джинсам тоже досталось, но не так. Борьба с жирными пятном продолжалась еще полчаса. Победа осталась за мной, а отстиранная блузка заняла свое место на протянутой через всю немаленькую ванную комнату веревке. Утерев трудовой пот, я содрогнулась всем разгоряченным телом – вытяжка здесь работала превосходно. Б-р-р. Когда же мне принесут обещанную одежду? Я не собираюсь полуголая слоняться по коридорам. Может быть здесь и рай, да только я – не Ева.
Я уже собиралась натянуть на себя мокрую блузку, когда взгляд мой уперся в тщательно разложенное на стуле длиннополое одеяние. Могу поклясться, что десять минут назад его там не было. Ну, предположим, что из-за шума воды я могла не расслышать шагов за спиной, но каким образом принесший сюда эту хламиду миновал закрытую на шпингалет дверь – оставалось загадкой. Пока голова была занята построением различных теорий на этот счет, руки сами по себе гладили шелковистую ткань, а глаза любовались багровыми переливами хламиды. Честно говоря, я ожидала, что меня упакуют в привычную для общины белую униформу, и потому была приятно удивлена.
Облачившись в этот необычный наряд, я повернулась к огромному зеркалу. Мама дорогая, кто это? Привыкшая к джинсам и свитерам, я отказывалась узнавать себя в огненных всполохах, свободно струившихся до самого пола. Все еще под впечатлением от смены имиджа, я сделала шаг к двери, которая тут же открылась без малейшего моего участия. На пороге стоял Бекетов. Мне так и не удалось разобрать, в чем тут фокус: шпингалет на двери все еще был задвинут до упора. Зато очень хорошо удалось различить во взгляде Великого Кеши откровенное желание, наспех прикрытое вежливостью. А потому пришлось быстренько переключать его внимание на более безопасные вещи.
– Почему не белое? – Более бестолкового вопроса я была не в состоянии выдать.
– Потому, что вы не входите в «Белозерское братство», – с трудом отрываясь от созерцания
моей персоны, ответил Бекетов. – Такую одежду наши послушники получают для участия в церемониях. Она символизирует страсти и грехи, от которых им трудно избавиться, живя в миру.– А вы что же, избавились?
– Мне и не нужно. Я только показываю путь в Нирвану, но сам не вхожу. Потому что оттуда очень трудно выйти. В том смысле, что самому не захочется… А моя миссия еще не завершена.
– Миссия – строить рай на земле? – не сдержалась я. – Этим нас не удивишь. Семьдесят лет строили…
– Я не строю, – покачал головой Бекетов, поражаясь моей непонятливости. – Я просто даю им этот рай. Пускай всего лишь на пятнадцать минут. И сейчас вы это увидите. Вот, наденьте.
Вытащив руку из-за спины, он протянул мне устрашающего вида маску, изображавшую одного из демонов индийской мифологии. Ярко раскрашенная, с выкаченными глазами, раздутыми ноздрями и торчащими из пасти клыками, – при специальном освещении она могла напугать кого угодно.
– Зачем? – поинтересовалась я, принимая маску и с любопытством разглядывая ее со всех сторон.
– Затем, что среди послушников есть люди, хорошо известные в нашем городе. Приезжая сюда они очень рискуют, и поэтому мы придумали эти своеобразные меры безопасности. Никто кроме меня не знает, кто скрывается за маской – известный телеведущий, или высокопоставленный чиновник. Все они на одно лицо. Не слишком привлекательное, но это тоже символ. Символ темной стороны человеческой души, которая есть у каждого. Кроме членов нашего братства, разумеется. Между прочим, вам повезло. Вы попадете не на простое ежевечернее бдение, а на расширенное. Раз в две недели послушникам разрешается присутствовать на этом мероприятии и, наравне с братьями вкушать пятнадцатиминутное блаженство. Чтобы не забывали, ради чего они встали на путь страдания и постижения. Да и плюс еще обряд инициации…
– Инициация в смысле – посвящение? – Припомнился мне примерный перевод этого слова. – Вы собираетесь повысить кого-то из послушников до звания полноценного брата?
– Не совсем, – усмехнулся Бекетов, и метнул в меня косой взгляд. – Да вы сами сейчас все увидите. Я решил начать церемонию чуть раньше. Тем более что все послушники уже прибыли. Следуйте за мной.
Я тащилась позади Великого гуру, на чем свет стоит проклиная демоническую маску. Как и все маски, она была жутко неудобной, и постоянно норовила съехать с моего мигом вспотевшего лица. Хорошо, что макияж я уже смыла. Причем с неделю назад. Идти на пресловутую церемонию мне совершенно не хотелось. Зачем я здесь? Ведь это бесполезно. Все бесполезно. Мне не только не вытащить отсюда Хуана и Элю, мне даже увидеть их не удастся. Смешно было бы ждать, что меня проведут мимо зарешеченной комнаты, в которой из угла в угол слоняются похищенные. Вся моя поездка сюда была авантюрой с самого начала, конвульсией больной совести. На счастливый случай понадеялась! Ха! Опомнись, Ника, тебе везет как утопленнику. Он конечно всплывет. Но только после того как…
– Вот мы и на месте. – Голос Великого гуру выдернул меня из рефлексии.
Мы стояли перед выкрашенной белой краской железной дверью. На этот раз – гостеприимно распахнутой. Откуда-то из глубины доносилось стройное пение многих голосов. Мы миновали еще один коридор, двигаясь по которому я, вопреки рассудку, крутила головой в поисках возможной тюрьмы Хуана и Эли. Но так ничего и не выкрутила. Ни одной двери нам на пути не попалось. Еще несколько метров, и мы вошли в освещенный все теми же лампадами зал. Нет, вру. То есть не вру – размеры помещения были более чем внушительны, и могли поспорить с любым школьным спортзалом. В футбол здесь, что ли, собирались играть? Но назвать это залом язык не поворачивался, и все из-за непривычно низкого потолка. Точнее потолок был нормальный. Обычные два с половиной метра. Но, по сравнению с большой площадью, он казался непропорционально низким, и почти физически давил на меня.