Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод

Боярин Алексей Басманов ехал верхом, боевую стать издали видно. Но перед воротами усадьбы спешился, негоже в ворота дома родного на коне въезжать. Нехотя спешился и молодой боярин Фёдор Алексеевич. Дворня уже вовсю суетилась, слух о том, что Басмановы подъезжают к имению, разнёсся быстро. На дворе собрались все, кто мог в тот момент отложить свои дела, приветствовать хозяев. Занятые продолжали работать, хорошо зная, что их отсутствие боярин простит, а вот нерадение к делу нет.

Управитель склонился перед боярами ниже некуда:

— Здоров ли, батюшка Алексей Данилович?

Тот довольно похлопал его по спине:

— Здоров, здоров! Как вы здесь?

— Всё ладом, батюшка.

Началась вольная жизнь с охотой, скачками по полям, пирами за полночь, но совсем не такими, как в Кремле, с непременной банькой с устатку и лебёдушками, готовы ми услужить своему боярину, потому как лучше услужить, чем быть запоротой или отданной псарям на расправу. Так шли день за днём, возвращаться в Москву не хотелось, хотя Басманов хорошо понимал, что ехать придётся. Втайне надеялся, что развезёт дороги и посидит он ещё до мороза в своём имении, но осень стояла тёплая и сухая.

Фёдор Басманов тоже времени даром не терял. Боярский сын портил местных девок. Это оказалось очень даже сладким занятием. А крепких, красивых девок в имении нашлось достаточно. Отец, однажды застав сына за таким занятием, едва заметно усмехнулся: видел бы это Иван Васильевич! Фёдор зло перекосил лицо:

— Государю донесёшь?

— С чего бы? — изумлённо поднял брови Алексей Данилович. — Ты же не с государыней лобызался, а с девкой дворовой. Она для того и есть, чтобы удовольствие своим хозяевам доставлять.

Сын недоверчиво покосился на отца. Тот хмыкнул:

— Ты, Федька, здесь душу отводи сколько хочешь, а вот в Москве осторожней.

И всё же меж Басмановыми остался нехороший холодок. Сам боярин Алексей Данилович тоже не чинился в его опочивальне перебывали все красавицы имения. Многие и в баньку ходили боярина парить.

Отец не собирался брать с собой на такое Фёдора, но тот случайно оказался рядом. Федьке в бане понравилось даже больше, чем тисканье девок по углам или в опочивальне. Голые красавицы были и интересней и доступней. Только одна, попавшаяся ему на дворе, не желала идти в баню с хозяевами. Басманов-старший плюнул бы на непокорную, и без неё хватает, а Федька упёрся:

— Как зовут?

— Парашей, — услужливо доложила другая девушка.

— Чья?

— Сидора Степанова дочь.

Фёдор взъярился:

— Я что, всех холопов по имени знать должен?!

Доносчица перепугалась, зачастила:

— Конюх он, конюх. А Парашка сосватана за Тимофея, тоже конюха, вот и чинится...

Басманов усмехнулся:

— Парашку ко мне!

Истопили баньку, привели туда Парашу. Девушка уже понимала, что хорошего ей не ждать, но решила лучше погибнуть, чем допустить своё бесчестие. Фёдор сидел, завернувшись в большое полотно, смотрел на вошедшую насмешливо:

— Ну что, красавица, не по нутру тебе царский любимец, боярский сын Фёдор Басманов? Я строптивых люблю, ежели угодишь мне, то позволю замуж за твоего конюха выйти и даже приданое немалое дам. — Девки, что уже стояли голыми в углу, ахнули — вот повезло дурёхе! — А нет, так пеняй на себя, пойдёшь стрельцам на потеху!

Девушка побелела. Она стояла всё так же молча, прижав руки к груди. В одной руке зажат крестик нательный. Жалела только об одном, что не успела убежать и утопиться, потому как понимала, что её опозорят и всю семью изведут.

Басманов скинул полотно и оказался совершенно голым. Протянул руку; почти пропев чуть капризно и примирительно:

— Ну, поди сюда, дурёха...

Параша шарахнулась в сторону. Глаза Фёдора вмиг стали злыми:

— Царским любимцем брезгуешь?! Раздеть её!

На Парашу налетели остальные девки, срывали одежду. Она отбивалась, царапалась, даже кусалась. Но как справиться одной с пятью? И всё же пришлось крикнуть на помощь двух холопов. Те быстро поставили бедолагу раком и держали, пока хозяин делал своё дело.

Оставив опозоренную девушку лежать на лавке, Фёдор с удовольствием принялся париться. Другие обхаживали его веничками, поливали водичкой, поглаживали холёное боярское тело, искоса поглядывая на свою подругу и содрогаясь её незавидной судьбе.

В тот же вечер, стоило уйти из бани хозяину с прислужницами, Параша повесилась прямо там, скрутим петлю из того самого полотна, в которое был завернут Басманов. Жить опозоренной она не смогла. Разозлившись, Фёдор велел запороть безо всякой вины конюха Тимофея.

Алексею Даниловичу доложили о расправе сына, но он мешать не стал. В остальном жизнь в имении была сплошным удовольствием.

Ранним осенним утром 1 октября Басманову-старшему снился особо приятный сон, будто идёт он по лугу со своей молодой ещё боярыней, сам тоже молод, смеются они, птичий щебет слушают... Только собрался спросить у жёнушки, родит ли ещё сыночков, потому как одного Федьки мало, да и тот больше похож на девку, как в это благолепие грубо ворвались чужие тревожные звуки Топот ног по переходам мог означать только какую-то беду.

Сразу мелькнула мысль: царская опала! Вот уж беда так беда, потому как особо близких слуг своих государь и карал особо тяжко.

Но в покои сунулся сторожевой слуга, лицо перепуга но, едва дышит:

— Алексей Данилович, татары идут к Рязани!

— Что?! — подскочил Басманов. Откуда они взялись, если по степи сторожевые посты разъезжают?! И государь только что заключил с Девлет-Гиреем тайный договор о том, чтобы вместе воевать другие земли!

Но раздумывать некогда, вскочил, одеваясь, уже отдавал распоряжения. Своя дружина была поднята вмиг, к соседям отправлены посыльные, слуги тоже схватились за оружие.

Басманов с тоской оглядел свою сермяжную рать — где уж такой выстоять супротив Девлет-Гирея! Мелькнула надежда, что ошиблись видаки, что это лишь малый отряд татар, не согласных со своим правителем. Но время не терпело, воевать пришлось теми, кто был под его началом. Басманов бросился к Рязани. И без напоминаний знал, что крепостные валы города, считай, вовсе отсутствуют. Всё износилось, деревянные стены сгнили, во многих местах обвалились.

Ещё не добравшись до города, встретили передовой отряд татар. Не размышляя о том, кого больше и кто лучше вооружён, Алексей Данилович скомандовал: