Страшные гномы

Седьмой отряд с гомоном толпился у багажного отделения, разбирая сумки. Ирина Олеговна направилась к маленькому домику за воротами, Светка спрятала телефон и топталась, пытаясь открыть зонт. Водитель курил в маленькой железной будке с облезлыми зелеными стенами.

Макс, оглядываясь, обошел автобус. Свежий лесной воздух сам лился в легкие, дождь окутывал прохладой.

«Хорошо», – подумал он, окидывая взглядом березовые стволы, кудрявые ветви, темное небо. Тучи выплывали из-за далекого горного хребта, в серых просторах кружила птица.

Проведя пальцами по мокрым волосам, Макс сделал еще несколько шагов. И замер, спиной чувствуя пристальный взгляд. Он резко обернулся, но лишь мельком увидел высокую фигуру – та почти мгновенно скрылась за деревьями.

Макс сглотнул, чувствуя, как усиливается приутихшая тревога. Он хотел было направиться к зарослям, но тут вернулась Ирина Олеговна, и началось построение.

Минут пять вожатый вместе с воспитательницей и Светкой суетился, расставляя ребят парами. После чего седьмой отряд прошел в ворота лагеря «Березки».

Глава 5. Лешкин рассказ

Прямоугольник солнечного света из окна подбирался к кровати. Федор Иванович потянулся, откинул ногами одеяло и уселся. Впервые за последние несколько дней он не чувствовал тревоги и был полон сил.

Поддев ногами тапочки, он встал. Скользнул взглядом по серванту с цветастыми тарелками, блюдцами и чашками, старому ламповому «Горизонту», столу под кружевной скатертью с бахромой по краям. Надел темно-синие спортивные штаны с заплаткой на правом колене, закатал штанины и пошел умываться.

Почистив зубы, сполоснув лицо и подмышки, Сбитнев спустился с крыльца и вышел в сад.

Воздух еще не нагрелся, лицо обдувал прохладный ветерок. В небе застыли белые острова облаков, в траве, на листьях картофеля, помидоров, капусты, свеклы и стенах бака с водой ютились сотни капель росы.

«Жарким денек будет, – отметил Федор Иванович. – Надо бы поскорее со шлангом по грядкам пройтись».

Он подошел к трем кустам китайской вишни. Ягоды уже покраснели и понемногу наливались соком. Возле малинника, замерев в воздухе, жужжали осы. Ветви яблонь и груш укрывали тенью невысокий деревянный забор, у корней, выискивая в земле корм, скакали воробьи.

Сбитнев сделал еще несколько шагов, остановился между грядками, положил руки на пояс и начал упражнения.

С соседнего участка донесся кошачий вопль.

«Дерутся», – усмехнулся Федор Иванович, делая наклоны.

Вопль повторился. Вслед за ним послышались торопливые шаги и грохот. А затем – новый истошный мяв.

«Странно», – подумал Сбитнев, прерываясь.

Кот все еще верещал. Федор Иванович живо представил, как тот вжимает уши, щурится и щерит пасть.

На цыпочках он прошел к теплице с огурцами, заглянул на соседский участок и увидел Егора.

Невысокий полный мальчишка с короткими рыжими волосами, в цветастых шортах ниже колена и серой майке стоял возле верстака и держал за шкирку крупного серо-белого кота. На узкой цементной дорожке валялись плоскогубцы, молоток и ножовка.

«Это же Барбос!» – узнал зверя Сбитнев.

Кот выл, съежившись, прижимая пушистый хвост к брюху. А Егор держал его, чуть заметно раскачивал и ухмылялся.

«Что он делает?!» – Федор Иванович присел, бесшумно подобрался к кустам черной смородины. Опустился на корточки, раздвинул ветки и стал смотреть.

Егор приблизил кота к лицу, оскалился и зашипел. Зверь заурчал и еще больше скукожился, а мальчишка захихикал.

В памяти всплыл недавний разговор с Мариной. Сбитнев вспомнил, сколько тревоги было в глазах продавщицы. Тогда он не отнесся к этому серьезно. Тогда…

Ноги начали ныть, и Сбитнев тихонько встал на колени, не отрывая глаз от Егора, который стоял всего в двадцати шагах.

Мальчишка действительно изменился. Исчезли пухлые щеки, черты лица заострились, волосы как будто стали темнее. А под глазами виднелись странные розовые тени.

Егор все еще хихикал и, не моргая, смотрел на перепуганного кота. Барбос перестал урчать. Он лишь покачивался – напряженный, словно окоченелый.

Федор Иванович отвел взгляд и уставился в землю. Он чувствовал, как под частыми и сильными ударами сердца вздрагивает грудная клетка. Виски ломило, желудок наливался каменной тяжестью, руки и ноги одолевала слабость.

– Кс-кс-кс! – донеслось из-за забора.

Вздохнув, Сбитнев снова поднял глаза.

Мальчишка вытянул губы трубочкой и, наклонив голову, таращился на кота.

– Хорошая киса! – тихо сказал Егор.

«У него даже голос изменился, – подумал Федор Иванович.

Он не понимал, куда делся вечно робкий соседский мальчишка со звонким голосом. Тот, кто держал сейчас кота, одновременно и был, и не был Егором Мещеряковым.

– Хорошая киса! – повторил Егор. – Только трусливая! Боишься меня, да?! Боишься! И правильно делаешь, меховой твареныш!

Он опять оскалился, зашипел и приблизил Барбоса к лицу. Кот ощерился, ударил лапой и съежился сильнее прежнего.

От неожиданности Егор охнул и отступил, приложив ладонь к правой щеке. Лицо перекосилось. Он несколько раз встряхнул кота и, справившись с приливом злобы, присел на корточки. Глаза, окруженные розовыми тенями, продолжали буравить зверя. Левая рука шарила по бетонной дорожке в поисках молотка.

Сбитнев понимал: надо встать, крикнуть на Егора. Не дать ему закончить… Но страх держал на невидимой привязи. Даже отвести взгляд было невозможно.

– Смотри, какая штучка, – Егор подобрал молоток и легонько тыкал коту в морду. Тот жмурился и дергал головой. – Нравится?

Он поднялся и подошел к верстаку. Захихикал, подняв Барбоса повыше. Замахнулся, но остановил руку с молотком в сантиметре от кота. Зверь затрясся и тоненько мяукнул.

Голову сдавливало невидимыми тисками. Сбитнев, не моргая, смотрел вперед, ожидая, что виски затрещат в любую секунду. Задеревеневшие пальцы надломили смородиновые ветки. Сердце колотилось уже где-то под горлом. А Егор все не мог наиграться.

Он взмахивал молотком, тряс Барбоса. Наклонялся, делая вид, что собирается отпустить. Но в последний момент резко выпрямлялся, и животное коротко взвывало.