Страшные рассказы 3

– Слушай, как книженция называется-то? – спросил вечно любопытный Антоха.

– А я знаю, – привычно бросил Мишка в ответ.

– Вроде «Помутнение».

– Не, это Филип Дик.

– Точно?

– А то!

– Тогда, может, «Помрачение»?

– Что? А, да. Наверное.

Они посмотрели обложку, названия на ней издательство не поместило. Ни названия, ни автора. Парнишки открыли первые страницы: и тут не указаны ни титул, ни автор романа. Сразу же, с листа, что шёл следом за обложкой, начинался собственно текст.

– А куда подевалось имя писателя? – в пустоту вопросил Мишка.

В пустоту, потому что звонок уж отзвенел и все ребята скрылись в классе, готовые с неохотой приступить ко второму по счёту уроку математики.

– Откуда я знаю, куда оно подевалось.

– А вдруг это подделка?

– В официальной-то продаже?

– Ну и что?! Так-то, знамо дело, заработать проще! В магазине, которому все доверяют.

– Хм-м… А в этом есть смысл.

– Но имя автора, название и прочее… их абсолютно точно не было?

Мишка молча пожал плечами. К нему снова вернулось то чувство: не осознаваемого до конца, а поэтому неконтролируемого, но всепоглощающего, предельно жуткого страха. Он попытался оторвать взгляд от страницы – и не смог. Глаза читали будто бы сами собой, губы же шевелились им в такт.

– А текст, – продолжал Антоха, как и его друг, потерявший счёт времени. – Что если сначала он был печатным, а потом…

Антоха замолчал, ожидая реакции Мишки. Только Мишка молчал, не откликаясь привычным «Что “потом”?». Антоха подозрительно скосился на Мишку – и вскрикнул. Лицо друга превратилось в гнойную, полуразложившуюся маску. Поблёскивала верхняя часть черепа без кожи, в кровавых потёках. Одежду паренька будто бы опалило пламя, заставив почернеть и осыпаться пеплом. Плотные бока Мишки, его отличительная, узнаваемая особенность, исчезли без следа, и сейчас на Антоху взирало не просто полумёртвое либо вовсе дохлое чудище, лишь очень и очень отдалённо напоминающее друга и соратника по играм, увлечениям и жизни. Нет, на него глядело мутными слизистыми глазами нечто совершенно чуждое.

Из класса вышла Марья Петровна, чтобы позвать Антоху с Мишкой на урок. На лице учительницы было написано недовольное выражение. Её рот уже раскрылся, готовый выбросить в мир необходимые слова, но в горле внезапно пересохло. Подавившись собственной, так и оставшейся непроизнесённой фразой, учительница стала задыхаться.

Антоха поднёс к лицу руки, загораживаясь от нарождающегося кошмара.

Но ЕГО уже было не остановить.

Руки Антохи превратились во что-то склизкое, зелёное, бесформенное, истекающее пермешанными расплавленными кожей, мясом, костями.

Чей-то крик вырвался на вволю и, взлетев до высочайших нот, подбросился до потолка. И распространился словно бы повсюду.

Книжка упала на пол.

В пустом школьном коридоре стояла полная, неизбывная ночь. И в ней злобно посвёркивали мрачными и злобными глазюками все чудовища из свежеопубликованного романа.

На полу лежала книжка.

Антоха обернулся… в последней надежде он обернулся, ища взглядом роман, прежде чем руки и лапы, и ветки, и щупальца с ложноножками, волосатые, лысые, вонючие, омерзительные, схватили его и потащили к себе. То ли на обряд инициации, то ли в качестве поживы, то ли… то ли… Другие варианты были слишком ужасающими.

Антоха истошно кричал и вырывался. И искал, искал взглядом книжку!

Книжки нигде не было.

(Сентябрь 2016 года)

Рыцарь Его Величества

Гигантское существо, похожее на лошадь, прыгнуло на него со спины. Он как раз пересекал причудливым узором изукрашенную землю – в очередной раз, – когда монстр, изрыгая ненависть и рёв, рванулся сзади. Рыцарю повезло: враг задел его лишь по касательной, потому что в самый последний момент воин успел развернуться и уйти отработанным за годы службы движением в сторону.

И всё же его ударило сильно. Он отлетел вбок и упал на колени. Справа тело обожгло мощной, неукротимой, неотступающей болью. Хотя и была тупая, она словно бы взрезала организм рыцаря, сознание, волю. Понимая, что надо двигаться, если не хочет устроить себе скорую, неизбежную и жуткую смерть, рыцарь вскочил на ноги и, стараясь не обращать внимания на всё более и более садняще-горящий бок, выхватил из ножен меч.

Монстр-«лошадь» приближался, используя постоянное ускорение: да, что-то неправильное, чужеродное и чуждое природе чувствовалось в надвигающейся живой смерти. А в нём, рыцаре, не ощущалось?.. Правда, и отголосок Вселенной, фривольной волей создающей иногда невероятные, неповторимые страшные и странные вещи, животных, людей – он, этот отголосок, замечался, звучал в бегущей с бешеной скоростью громаде. Массе мышц и ног; с горящими подземным пламенем глазами, с выдуваемым через великанские провалы ноздрей паром.

Но рыцарь оказался опытнее и умнее, а ещё он был человеком и, в отличие от наиболее свирепого и опасного противника-животного, пусть даже противоестественного, знал, как поступить, чтобы и победить, и самому остаться целым. Он шагнул в сторону, пропуская килограммы и килограммы неостановимой «машины смерти», после чего обернулся и резко бросил в гиганта-монстра острый, недавно наточенный меч. Бросок получился отличным: плотным и далёким. Лезвие меча прошило тугую плоть противника-чудовища, заставив того извергнуть оглушительный крик-вопль и свалиться на землю, вывернув поджатые, натренированные годами дикой жизни ноги. Рыцарь услышал хруст ломающихся костей.

Тогда он рванулся с места и в два продолжительных прыжка подскочил к поверженному. Меч, лезвие коего почти целиком скрылось под плотью и кровью, торчал из середины объёмной тёмно-коричневой спины, чуть слева. Намереваясь добить побеждённого, воин схватил меч за рукоять и рванул наверх. Одновременно с тем движением ударил ввысь кровавый фонтан, впрочем, быстро иссякший и прерватившийся в багровый ручей.

Планам рыцаря не суждено было осуществиться, поскольку в ту же секунду, едва только он занёс меч для решающего удара, его, верного воителя Его Величества, повалили на землю чьи-то руки и начали втаптывать в грязь ноги в металлических сапогах. С одной стороны, беспокоиться о смертеносном уроде из лошадиных не имело смысла – он определённо скончался либо был близок к этому, вот и не поднимался на копыта. С иной же стороны, следовало забыть о завершённом бое и вступить в следующее сражение. Задачу усложняло то, что рыцарь, в неудобной позе, покрытый синяками, лежал на спине, на холодной цветной земле, и его пинали коваными мысами в бока, в спину, в живот неожиданно появившиеся меченосцы из отряда главного визави. Нужен был меч! А он, вот беда, покоился в нескольких шагах от рыцаря, выброшенный случайно, стоило одному из закованных в латы людей, злобно нависающих, провести профессиональный удар пяткой в руку.

И всё же он извернулся и, в то время как ноги враждебно настроенных рыцарей месили воздух, он, применив с пользой вырученные, выигранные две-три секунды, дотянулся до оброненного оружия и поднялся во весь рост. Огласив окрестности неудержимым, гневным рыком, он бросился на них, и меч в умелых руках двигался проворнее и неудержимее, чем когда-либо раньше. Двоих он повалил практически сразу. Первому рыцарь отсёк главу, второму – руку; первый, разумеется, скончался немедля, а второй теперь не представлял угрозы: скоро он отправится в гости к другу-соратнику, по вине хлеставшей из рубленой раны крови и болевого шока.

Выяснилось, что третий напавший проворнее и опаснее собратьев. Он несколько раз едва не достал верного и незаменимого слугу Его Величества, и единожды меч плашмя скользнул по шлему рыцаря. Последнего это только разозлило, и он, посылая удары направо-налево, задавил силовой атакой сопротивлявшегося мечника. Вот выгадан подходящий момент, и лезвие старинного, передающегося по наследству орудия смерти выбивает обычный клинок из рук агрессора. Второй удар, почти тут же, и сердце злого рыцаря пронзено насквозь. Изрыгая кровяную слюну и собственно кровь, умерщвлённый повалился на колени, потом набок и на спину, распластываясь на будто бы поделённой на части земле.