Страшные рассказы 6

Он не знал, с чем скрестил шпаги; он вообще был человеком без воображения, что очень помогало ему в работе, где надо выслеживать и ловить, а не предаваться фантазиям. Петрова многие считали прирождённым опером, но даже он, человек без фантазии, повидавший за годы службы немало зверств, оказался не готов к тому, что ему готовило будущее.

Не само нелепое и жуткое существо так впечатлило майора и даже не фотографии на найденном рядом с ним смартфоне с разбитым экраном – а кровь вокруг рта, пасти этого существа. И кровавые следы на полу возле того места, где оно стояло, когда ворвались оперативники.

– Егеря нигде нет, – сказал ему один из молодых полицейских.

Петров не сдержался и сплюнул.

– Кажется, теперь мы знаем, где он.

И указал на следы крови на половицах.

Петрову не пришло в голову, что Всеволода могли не сожрать. Что существо, которое он и остальные нашли в оставленном домике, и есть сам егерь. Однако значимые должности не всегда занимают люди без воображения, и кое у кого закрались соответствующие подозрения.

Впрочем, многочисленные анализы и опыты, которым подвергли неведомое чудовище, не выявили никакого сходства между нелепой тварью и пропавшим человеком. Тогда как кровь на полу егерского дома явно принадлежала его владельцу.

Немедленно вышел приказ о произошедшем помалкивать; особенно это касалось информирования СМИ и третьих лиц. Егеря Всеволода Боброва приняли решение считать пропавшим без вести; для отвода глаз даже организовали ложную спасательную операцию, которая, естественно, ни к чему не привела.

Тем временем пленённое серое существо тайно содержалось под землёй, на специальной секретной военной базе. За ним неусыпно следили, и лично, и через камеры. От любой еды монстр отказывался, и когда ему «предложили» кровь и мясо, даже не посмотрел в их сторону.

Вместо этого чудовище предпочитало сидеть на корточках и водить по пыльному полу камеры без каких-либо удобств узловатым «пальцем». Это продолжалось несколько дней кряду, прежде чем один из наблюдающих догадался: оно что-то пытается донести до них; может быть, нарисовать.

Военные продолжили наблюдение, ещё более внимательно, чем раньше, однако существо всё сидело не двигаясь да что-то чертило на плитах.

Начальство военных посовещалось и приняло нестандартное решение. В один из дней, между «походами» ко врачам и учёным, с неослабевающим интересом изучающим невиданное создание, монстру выдали кусок угля. Возле камеры, с усыпляющим ружьём наперевес, которое использовалось всякий раз, когда требовалось куда-либо доставить арестанта, стоял солдат, готовый выстрелить при первых признаках опасности.

Но плотоядное, судя по всему, существо не проявляло ни малейшего признака агрессии. Оно неуклюже взяло уголёк гибкими сочленениями-пальцами – и стало водить им по плитам пола. Оно рисовало!

Те из наблюдателей, кто подозревал наличие у существа развитого мозга и способностей к коммуникации, возликовали: назревал пусть странный, пусть несусветный и кошмарный, исходя из того, что произошло, но настоящий межрасовый контакт.

Существо некоторое время водило угольком по полу, а потом отбросило его в сторону; кажется, дело было сделано. Щеря то ли зубы, то ли клыки, то ли непонятно что, оно уставилось прямо в камеру под потолком, будто ждало… или призывало к чему-то.

Когда изображение на мониторе, где был предельно ясно виден пленник, увеличили, присутствовавшие при этом не сдержали криков изумления и радости, ибо то, что начертал на полу ужасный двухметровый «человек», оказалось не чем иным, как палкой с несколькими дырками наверху.

Догадка уже стучалась в двери восприятия наблюдателей, но те всё ещё сомневались, всё ещё не хотели признавать её. И только когда существо в камере подняло страшные руки и покрутило ими возле пасти, явно что-то имитируя, окончательно стало ясно: оно хочет музицировать! Оно нарисовало музыкальный инструмент, который ему зачем-то нужен, и больше всего этот инструмент, если судить по угольному рисунку на полу и движениям монстра, напоминал обыкновенную дудку.

Раздобыть дудочку в современном мире – дело нехитрое. Под пристальными взглядами десятков людей один из военных бросил существу в камеру то, чего оно «просило», после чего с ещё более возросшим ажиотажем исследователи стали взирать за происходящем. Работали видеокамеры, записывая всё на цифровую плёнку. Что-то будет дальше…

Некоторое время, буквально полминуты, существо не двигалось – лишь смотрело на лежащую перед ним дудочку; смотрело так, словно не верило в случившееся – хотя можно ли говорить что-то определённое, учитывая, какими глазами – злобными, красными, налитыми глубинными непонятными эмоциями – взирало чудище на музыкальный инструмент? Затем оно наконец потянулось и взяло дудочку в «руку». Вначале неуклюжие, движения с каждой секундой становились всё проворнее, отточеннее, мастеровитее. Как – и наблюдавшие поразились этому родившемуся у них сравнению – у истинного музыканта.

Существо приложило дудочку к пасти, сделало глубокий вдох… и заиграло. То, что услышали наблюдатели, нельзя было назвать музыкой в первоначальном смысле этого слова, если, конечно, речь о земном понимании смысла слова «музыка». Существо играло на одном огромном, колоссальном выдохе. Звуки, что оно извлекало из обычной дудки, просто не могли появиться на свет благодаря ей: какая-то смесь хрипов, всхлипов, рычания, ворчания, жужжания и бог знает чего ещё. Но всё вместе образовывало некую плотную амузыкальную наполненность. Так звучали бы хоралы далёкой-предалёкой планеты, планеты столь чуждой человеческому разуму, что его обладатель не в силах ни представить её, ни описать. Хоралы, исполняемые одним-единственным существом. Да и существом ли? Верно ли это чисто людское слово отражает суть несуразной двухметровой фигуры с широченной пастью и многочисленными кровавыми глазами?

«Музыка», выводимая на дудке – или только посредством неё, – впивалась, ввинчивалась, вкручивалась в мозг людей – и подавляла. Гипнотизировала. За этим непобедимым воздействием чувствовалось что-то ещё, чья-то чужая воля… Правда, слышавшие уже ничего не могли поделать.

А потом, в один миг, мелодия прекратилась; оборвалась, как обрывается водопад в пропасть, как обрывается ложь в войну, как обрывается жизнь в смерть. Наполненное непредставимыми – не приятными и не омерзительными – звуками пространство стало владениями неизбывной тишины.

И пустоты. Потому что все, кто слушал «музыканта» и выводимые им мелодии родом из мест, откуда он сам пришёл, внезапно исчезли. Растворились, дематериализовались, пропали. Испарился и собственно «маэстро». Та часть секретной, охраняемой лучшими солдатами и защитными средствами военной базы, где проходил сверхъестественный концерт, обезлюдела, опустела и навсегда погрязла в атмосфере рока и погибели.

Между тем существо с дудкой и десятки людей появились в совсем другом месте, расположенном вне привычных человеку пространства и времени, – на умирающей планете, где горизонт объят фиолетовым свечением.

Новоприбывших сразу же окружила толпа серых, двухметровых, красноглазых чудовищ. И стало ясно: народ дудочников пока не сгинет и продолжит борьбу за существование, потому что еды, которую привёл домой их посланец, хватит надолго…

Всего лишь фантазии

Вдохновлено рассказами

Кларка Эштона Смита и

Говарда Филлипса Лавкрафта

Всё случилось ночью.

Но перед этим Матвей Парфир целый день провёл за компьютером. Это не было его настоящим именем, как и его графомания – а сам он считал себя писателем – не была подлинным искусством. Даже просто творчеством, только и исключительно потому, что каждое новое своё произведение Парфир писал в соавторстве, так что и «своим» его он назвать бы не мог.