Страшные сказки для дочерей киммерийца

Конан длинно присвистнул. Да, пожалуй, подобным образом жизни беспутной сестрёнки вряд ли могли гордиться её царственные братья. Особенно — в Шеме, где даже в королевском замке женщин держат исключительно на предназначенной для них половине дома. А на общественных церемониях — прячут за специальными загородками. И, возможно, такая девица — действительно не самая лучшая компания для старшей дочери короля Аквилонии.

— Ладно, — сказал он, принимая решение. — Пусть остальные выступают в сторону Шушана, как и было намечено. А мы с драконами сделаем небольшой крюк до Дан-Маркаха. Поглядим там сами, как и что, а потом догоним вас на тракте. Это ненадолго, с помощью Митры ещё до заката обернёмся.

— Хорошо, — Закарис кивнул, по-прежнему мрачный, — Я еду с тобой.

— А как же войско?

Закарис сморщился, словно хлебнул прокисшего вина — видно было, что говорить это ему неприятно.

— Сай справится. Думаю, за оставшуюся до заката половину дня он не успеет ничего напортить. Сам говоришь — мы ненадолго.

Конан понимающе хмыкнул. Кое-о-каких проблемах взаимоотношений нового короля Асгалуна и бывшего узника замковой темницы он начал догадываться ещё вчера. Сегодняшние откровения Закариса о Нийнгааль (а, главное — выражение камнеобразного лица асгалунского военачальника при этих откровениях!) только подтвердили возникшие у киммерийца подозрения. Впрочем, это было не его дело.

Совсем не его.

— И вот что, — на пороге Закарис обернулся, — Ты, это… со сборами не затягивай.

Лицо его было мрачным.

Настолько, насколько только и может быть мрачным самый мрачный из гранитных валунов самого мрачного капища.

* * *

Мрачность Закариса произвела на Конана не слишком сильное впечатление, но со сборами он тянуть не смог бы, даже если бы и очень захотелось — расторопный Квентий побеспокоился обо всём с вечера.

Вот только выехать всё равно удалось лишь после второго послеполуденного колокола. Впрочем, вины ни Конана, ни его центора в этом не было — новому асгалунскому королю оказалось не так-то просто надолго покинуть свой замок, требующий не только поддержания в порядке и охраны, но и ремонта, причём срочного. Наконец все распоряжения были отданы и получены, ответственность и обязанности распределены, и небольшой отряд выехал на проселочную дорогу, на которой ещё сохранились следы повозок и лошадей ушедшего ранее войска. Какое-то время путь на Дан-Марках пролегал по общему тракту.

Конечно, можно было бы сократить дорогу, пустив коней напрямую, через холмы. Но выигрыша во времени это почти не давало из-за отсутствия проходимой дороги, так чего же зазря палить коней, к тому же по самому жаркому дневному времени? Памятуя об этом, гнать не стали, пустили лёгкой рысью — даже таким ходом соломенные крыши рыбачьей деревушки и частокол бревенчатой крепости над нею должны были показаться не позднее, чем через колокол-полтора.

Закарис специально придержал коня, чтобы оказаться рядом с Конаном — он хотел поговорить. Король Аквилонии не возражал.

— Мы с нею не очень-то часто видимся. Она в Сабатее живёт, сам же знаешь, какой там народец. Чужакам на улицу безоружными лучше не выходить. Самое подходящее для неё место. Отец говорил — она с самого детства такой была, всегда брала всё, что хотела, и никакой на неё управы. Когда она в Храм Деркэто сбежала, все даже обрадовались. Думали, хоть там с нею справятся. У послушниц первые годы обучения очень тяжёлые, можно было надеяться… но куда там!

— Мда, — Конан сочувственно вздохнул, вспоминая некие собственные семейные неприятности по имени Лайне. — Младшие дочери — это проблема…

— Да какие там младшие! Если бы младшие… Будь она младшей — я бы её быстренько поперек седла разложил и мозги через нужное место вправил! А так… Она ведь старше меня почти на двадцать зим!

Конан осторожно хмыкнул. Порочащая королевскую семью развратница, похоже, была в далёком прошлом, а на сегодняшний день оборачивалась дряхлой старушкой. Но горящий праведным негодованием младший братец не собирался прощать престарелой сестрице её слишком бурную молодость…

Конан снова напомнил себе, что это — не его дело.

Тем более, что впереди уже замаячил бревенчатый частокол.

* * *

Место ночёвки престарелой жрицы Деркэто они нашли почти сразу — она, похоже, и не особо пыталась его скрыть, уютно расположившись на ночлег в ложбинке между двух холмов, почти на самом берегу. Её охрана и слуги насчитывали не меньше четырёх десятков — судя по размеру костра и количеству расставленных на ночь шатров.

Но сейчас на стоянке не было никого и ничего. Ни шатров, ни лошадей, ни самой почтенной жрицы.

Ни Атенаис…

— Этого я и боялся.

Закарис спрыгнул с коня, присел рядом с прогоревшим кострищем, тронул рукой угли. Вскочил.

— Мы должны их догнать! Они не могли далеко уехать, угли ещё горячие!

Он взлетел обратно в седло одним мощным движением. Любого другого коня подобное просто свалило бы с ног, но привычный Аорх только хекнул как-то совсем не по-лошадиному и слегка присел, с разгона принимая на свой круп столь немалую тяжесть.

— Хьям, Унзаг! Быстро в деревню, узнать, по какой дороге они уехали! Барух, Зерхал — напоить лошадей! Но не досыта! Быть готовыми к немедленному выступлению и долгой скачке! Эххареш, отступников сюда, немедленно!

Конан молча наблюдал за действиями асгалунского короля, до глубины души потрясённый его неожиданной активностью. Закарис действовал вроде бы верно. Действительно, из Дан-Маркаха вело четыре дороги. Первая — та, по которой они только что приехали, на Асгалун. Вторая — в сторону Либнанского нагорья и дальше, на Кирос и Гхазу. Третья — вдоль южной границы Шема, на Анакию. И, наконец, четвёртая — вдоль побережья до устья Стикса и далее, через границу. Четвёртая дорога была самой неприятной в смысле преследования с политической точки зрения, так как до границы было буквально арбалетной стрелой подать. И, выбери беглецы эту дорогу, догнать их на территории Шема не представлялось бы возможным. Дорог четыре, и перекрестье их хорошо утоптано во всех четырёх направлениях, с первого взгляда даже опытному следопыту вряд ли удалось бы точно определить правильное. Самое логичное — допросить очевидцев. И поить до отвала разгорячённых дорогой коней в преддверии возможной погони тоже не следовало. И допросить провинившихся солдат, непонятно за каким Нергалом отпустивших девочку с посторонней старухой, тоже следовало самому военачальнику.

Всё было, вроде бы, правильным. И сам Конан, наверное, поступил бы точно таким же образом и отдал бы точно такие же распоряжения. Вот только…

Вот только голос его не срывался бы от отчаянья, и не было бы такого откровенного ужаса в его расширенных глазах…

* * *

Толком допросить стражников, определить степень вины каждого и раздать соответствующие наказания не удалось — запыхавшийся Хьям прискакал чуть ли не одновременно с приближением Эххареша и его подневольных спутников.

— Мой командор! Они ускакали на восток!

— По коням! Живо! А с вами — яростный взгляд асгалунского военачальника полоснул не справившихся со своим заданием охранников не хуже боевого бича, — после разберусь!

Закарис рванул по восточной дороге так, словно за ним гнались все демоны самой нижней преисподней Зандры. Конан смог догнать его лишь на четвёртом или пятом полёте стрелы. Киммериец был растерян, и потому начинал слегка злиться. Пока ещё только слегка.

— Эрлих забери твои потроха, ты не хочешь мне объяснить, что происходит?