Страшный суд
Шрифт:
В знак солидарности с черным населением Африки поднялись негры Соединенных Штатов.
Волна идет с юга. Белые американцы в страхе бегут на север.
Под шумок японцы захватывают Гавайские острова, Фиджи, Таити и высаживаются в Мельбурне и Веллингтоне.
Великое желтоенаступление.
Американцы наносят ядерный удар по Токио и собственным Гаваям. Эпизоды Конца Света в различных уголках планеты.
Ужасы Страшного Суда.
Таков план на 7 октября 1993 года.
Индийские философы и
— Я их повесил, — будничным голосом сообщил молодой царь.
— Мне хотелось бы стать моряком, — говорил Папе Стиву Александр Великий.
В ночь на 6 октября товарищ Сталин учуял в главаре монстра. Невидимками мы проникли в тщательно охраняемую резиденцию.
— Чтобы стрелять молниями, нужно снять на сей момент покров невидимок, — сказал вождь.
Силовой кокон. Рикошет молнии. Сталинская огненная стрела поражает нового министра обороны, даму с погонами генерал-полковника.
Оказалась монстром, сотворенным ломехузами,увы… Наш Хозяин, как его именует сообщник, сокращенно — «ЭНХЭ», тоже на нейтринной основе, пуля его не берет.
Народ расшифровывает буквы «ЭНХЭ» просто: «Пошел на …й!»
Некоторые положения книги Адольфа Гитлера «Моя борьба».
Опыт выборочного конспекта — продолжение.
На странице 152-й Гитлер говорит, что пропаганда во время Первой мировой войны должна была утверждать: Германия не виновата в развязывании войны. Даже если бы это было не так…
— Народ не состоит из людей, всегда способных здраво рассуждать, — говорит фюрер. — Народная масса состоит из детей природы, легко склонных впадать в сомнение, переходить от одной крайности к другой и т. п. Как только мы допустим хоть тень сомнения в собственной правоте, то этим самым создадим уже целый очаг сомнений и колебаний.
Масса… не в состоянии решить, где же кончается неправота противника и где начинается наша собственная неправота. Масса наша становится недоверчивой… Наш собственный народ начинает верить враждебной пропаганде больше, чем нашей собственной…
И далее:
— Душа народа отличается во многих отношениях женственными чертами. Доводы трезвого рассудка на нее действуют меньше, нежели доводы рассудка.
Примечание.Папа Стив: Как это точно! Именно на чувстве сострадания, жалости к опальному вельможе родилось и окрепло в народе доверие к уральскому партократу…
— Народные чувства не сложны, они очень просты, и однообразны, — утверждает Гитлер. — Тут нет места для особенно тонкой дифференциации. Народ говорит «да» или «нет»; он любит или ненавидит. Правда или ложь! Прав или не прав! Народ рассуждает прямолинейно. У него нет половинчатости.
Для того, чтобы память масс усвоила хотя бы совершенно простое понятие, нужно повторить его перед массой тысячи и тысячи раз.
Пропагандировать наш лозунг мы можем и должны
с самых различных сторон. Освещать его правильность тоже можно по-разному. Но итог всегда должен быть один и тот же, и лозунг неизменно должен повторяться в конце каждой речи, каждой статьи…Успех всякой рекламы — и это одинаково относится к коммерческой и к политической рекламе — заложен только в настойчивом, равномерном и длительном ее применении.
— Моя личная позиция, — говорит фюрер, — была ясна с самого начала: я ненавидел от всей души всю эту банду жалких обманщиков народа, всю шайку партийной сволочи. Мне давно уже было ясно, что для всех этих негодяев важно не благо народа, а благо собственного кармана… В моих глазах они заслуживали только веревку на шею.
Английские газы «желтый крест», под которые в ночь с 13 на 14 октября 1918 года попал Гитлер на южном участке Ипрского фронта.
По иронии судьбы я записываю это обстоятельство утром 14 октября 1993 года, ровно в семь часов, когда будущий фюрер семьдесят пять лет назад вдруг почувствовал, что ослеп… Совпадение?
Продолжаю конспектировать «Mein Kampf» 16 октября 1993 года.
Категорический вывод автора по поводу невозможности примирения с ломехузами. Никаких компромиссов!
Когда рано утром 27 апреля 1919 года трое молодцов пришли арестовывать Гитлера, он встретил их с карабином в руках… Эту деталь из жизни фюрера никто из его биографов не упоминает.
— Задача вождя, творящего программу нового великого движения, — говорит Адольф Алоисович, — заключается в том, чтобы яркообрисовать его цель. Задача же воплощения этой цели в жизнь является задачей политика.
Если о политиках говорят, что их искусством является искусство достигать возможного, то о творцах новых программ можно сказать, что боги покровительствуют им как раз в тех случаях, когда они требуют именно невозможного.
Станислав Гагарин:Великие вожди, которых я описал в предыдущих романах, обладали обоими качествами.
Магомет и Бонапарт, Александр Македонский и Сталин, Конфуций и Петр Великий… Список может быть значительно расширен.
Далее Гитлер подтверждает мое замечание.
— Один раз в течение большой исторической эпохи может случиться и так, — говорит он, — что качество творца новой программы и качество крупного политика сочетаются в одном лице.
Каждая, даже самая лучшая идея может стать опасной, если она возомнит себя самоцелью, в то время как она является только средством к цели.
…На очереди дня стоит уже не борьба против враждебных государств, а борьба против интернационального капитала.
— И международного валютного фонда, — заметил Одинокий Моряк.
…Для нас существует только одна доктрина — народ и отечество.
Мы ведем борьбу за то, чтобы народ наш действительно мог выполнить ту историческую миссию, которая возложена на него творцом вселенной.
Каждая наша мысль и каждая наша идея, вся наша наука и все наше знание — все должно служить только этой цели.