Страсть Черного Палача

– Значит… на самом деле император не любит ашаи Вильерт? – задумчиво протянула я. – Мне казалось, что Черный палач – приближенный его светлейшества…

Дрэгон поднял на меня мутный взгляд из-под своих густых зарослей.

– Император, похоже, на самом деле простил этого изверга. Столько лет прошло. Теперь Грегор – разве что не его правая рука. Вон как возвысился проклятый…

Во взгляде мужчины проскочила такая глубокая тоска и обида, что я поняла одно: комендант тюрьмы не просто так ненавидит Черного палача. У него есть причина. И мне непременно нужно было ее узнать, чтобы понять, где же на самом деле правда.

– Почему вы называете его “проклятым”, мэссер? – осторожно продолжила я расспрос.

И Дрэгон Биндрет, казалось, был не против вылить на меня отраву собственной горечи.

– А как еще назвать человека, который убивает прикосновением рук? Который способен внушить любую, самую сильную боль, лишь едва коснувшись вас? На кончиках его пальцев – смерть, Лилиана. И, поверьте, милочка, для него это самое большое удовольствие.

– Но, возможно, это лишь видимость… А на самом деле… – я не успела закончить фразу.

Комендант ударил по столу кулаком и крикнул:

– Я видел его глаза!!! Страшные, блестящие кровью глаза, когда он убивал моего зятя! В них не было ни капли жалости, уж поверьте мне. Подумать только! Обвинил добрейшего человека в убийстве собственной жены! А уж я-то знаю, как ашаи Дерлиш любил мою бедную дочку…

Взгляд коменданта влажно заблестел.

– По-вашему это нормально: казнить невиновного? Нет, я вам скажу. Определенно нет. Он просто получал удовольствие, как и всегда. И не мог остановиться. Поэтому я лишился не только дочери, но и зятя. А настоящий убийца в результате так и не был найден.

– А ваш зять… – проговорила я, не веря своим ушам.

– Обвинялся в убийстве собственной жены, моей дочери. Кто поверит, что муж убьет жену? Чушь, я вам скажу.

Я задумалась. Эта история была странной. Но неподдельная боль на лице Дрэгона Биндрета говорила сама за себя. Он не лгал. Однако, был один нюанс.

– А камень-оракул? – спросила я через мгновение. – Ведь камень-оракул должен был подтвердить невиновность вашего зятя, если на его руках не было крови. Насколько я знаю, он работает именно так.

Это был сильный артефакт, их было всего несколько на всю империю Архаров. Один хранился где-то здесь, в императорской замковой тюрьме, и предназначался для абсолютного определения виновности в преступлении. Если человек в своей жизни хоть раз убивал, камень, по рассказам очевидцев, начинал светиться красным.

Комендант поднял на меня усталый взгляд.

– На руках моего зятя умерла его собственная мать. Она мучилась от страшной болезни, и он сам дал ей Клебреллу, наркотический яд, когда лечение потеряло всякий смысл. Так что камень-оракул в любом случае должен был бы светиться красным. На его руках была кровь. Вынужденная…

– Я искренне сочувствую вам, мэссер Биндрет, – тихо проговорила я, наблюдая, как поникли широкие плечи мужчины.

– Зря я все это рассказал вам, Лилиана, – ответил он, потирая виски. – Это плохая тема для разговора. И я рассчитываю, что она не выйдет за эти стены. Считайте, что этой беседы не было.

– Конечно, – поклонилась я, чувствуя, что мое настроение тоже совершенно испортилось. – Благодарю за помощь, мэссер Биндрет.

Но мужчина уже ничего не отвечал.

Я с поклоном вышла из кабинета, совершенно не представляя, что делать дальше. Душа болела, будто внутри рассыпали ведро стеклянных осколков, и я без устали ходила по ним туда-сюда.

Неужели Грегор Вильерт был настолько ужасным человеком? Как я вообще могла находиться с ним рядом? Как могла хотеть поцеловать его? Мечтать почувствовать на себе его руки?

Почему мечтаю до сих пор?..

Встряхнула головой, почти ненавидя себя за эту слабость.

Конечно, кроме как воздействием магии это объяснить невозможно. А значит, нужно держаться от него подальше, как и говорил бедный Бэйлор.

Вот только у судьбы были на меня другие планы. Потому что пока я плелась по коридору тюрьмы в нужное крыло, навстречу мне шел он. А я так ничего и не заметила, разглядывая унылые серые плитки пола, пока взгляд не уперся в чьи-то кожаные полусапоги, а твердые руки не схватили за плечи, помешав врезаться в высокую, мрачную фигуру.

Я подняла голову, слегка испугавшись, что чуть не сбила кого-то с ног. Но все извинения так и застыли на губах, когда я подняла голову и встретилась с черными, блестящими жидким обсидианом, глазами.

– Доброго дня, асаи Мальтер, – тихо проговорил мужчина.

По спине пробежала волна колючих, нервных мурашек.

Я тут же отступила на шаг назад, слегка склонив голову, как это было принято, пытаясь взять себя в руки и не дрожать, как осиновый лист.

– Доброго дня, ашаи Вильерт, – выдавила я сквозь пересохшее горло. – Что… что вы здесь делаете?

Тонкая усмешка, в которой мне в очередной раз почувствовалась горечь, искривила красивые губы.

– Я здесь частый гость, асаи, разве вы не знаете?..

Пришлось кивнуть, кусая губы. Вот я уже задаю глупые вопросы, имеющие очевидные ответы. Нужно немедленно взять себя в руки. Да, раньше я не понимала, что со мной происходит. Но теперь-то вполне понятно, что все мои эмоции – это результат магии наших прошлых встреч! Главное держаться от этого человека подальше, и постепенно все вернется на свои места…

Вот только пока ничего не получалось. В груди отчаянно колотилось сердце, а на щеках уже горел такой румянец, что от него становилось еще более стыдно.

– Рад видеть вас снова, асаи Мальтер. Вы прекрасно выглядите. Как всегда, – тихо проговорил он с какой-то странной глубиной в голосе.

А потом сильная рука в черной перчатке обхватила мою ладонь. Я вздрогнула, когда мужчина медленно поднес ее к губам, оставив легкий горячий поцелуй.

Тыльная сторона кисти тут же вспыхнула, передавая волну искр под кожу. Я прерывисто вздохнула, почти до боли прикусив губу.

Снова было жарко. Так ошеломляюще жарко, что горло сжало спазмом. Только теперь где-то внутри горел еще и огонь ужаса, заставляющий замирать саму душу.

Я стояла рядом с убийцей… И он сводил меня с ума…

– Благодарю… за комплимент, – выдохнула я, убирая дрожащую ладонь.

И в этот момент время словно замедлилось, потому что Грегор Вильерт вдруг невозмутимо коснулся собственных перчаток и знакомым движением стал стягивать их с пальцев.

Земля начала уходить из-под ног. Страх запульсировал в горле, заставляя сжаться в комок, нервно дернуться, сделав шаг назад. А еще, кажется, я не сводила широко распахнутых глаз с его внезапно обнажившейся руки.