Страсть гордой княжны

Первый император ни минуты не сомневался, что его династия будет править вечно, а потому постарался создать подобающие вечности атрибуты. Ничто так не остается в памяти людской и на лике земном, как храмы и мавзолеи, и потому Цинь Шихуанди повелел строить. За время его правления были выстроены прекрасные дворцы (самым крупным дворцом был дворец Эфангун, воздвигнутый Цинь Шихуанди недалеко от столицы империи, на южном берегу реки Вэй-хэ). Чтобы оградить от врагов окраины империи, Цинь Шихуанди решил приступить к строительству грандиозного сооружения – оборонительной стены вдоль всей северной границы империи, которая известна ныне как Великая Стена Чин.

А еще через двадцать с небольшим лет всемогущий Цинь Шихуанди ушел из жизни, его тело захоронили в огромном мавзолее. Подробное описание грандиозного подземного дворца и колоссальной насыпи над ним принадлежит отцу чинийской истории Сыма Цяню – главному придворному историографу императора. В строительстве мавзолея на протяжении долгих тридцати семи лет участвовали семьсот тысяч рабов, солдат и подневольных крестьян. Записи указывают, что высота кургана превысила пять сотен локтей, а длина рва вокруг сего грандиозного сооружения насчитывала тысячи локтей.

Цинь Шихуанди искренне верил, что сможет править своей империей даже из потустороннего мира. Для этого, считал он, ему понадобятся непобедимые и отважные воины – так появилась терракотовая армия. Император еще при жизни захотел, чтобы после смерти с ним ушли в мир иной глиняные истуканы, так как полагал, что в них переселятся души императорских солдат (во всяком случае, так гласит старинная легенда).

Статуи воинов были сделаны со слепков отборных телохранителей императора Цинь Шихуанди. История умалчивает, остались ли в живых сами телохранители. Главным материалом для статуй стала терракота – желтая или красная обожженная неглазурованная глина. Сначала лепилось туловище. Нижняя часть статуи была цельной и потому очень тяжелой. Верхняя же часть внутри была пустой, а голова и руки крепились к туловищу уже после того, как оно было обожжено в печи. В завершение скульптор покрывал голову дополнительным слоем глины и творил лицо, придавая ему черты того или иного человека. Именно поэтому каждый воин той удивительной армии имеет свой лик, детали его одежды и амуниции неповторимы и невероятно точны. Скульпторы также педантично передали прическу каждого воина, затратив, должно быть, на это немало сил. Ибо прическа воина, как утверждает история, была предметом особого внимания.

Фигуры обжигались в печах по нескольку дней при весьма высокой температуре, каковая достижима лишь при сжигании отборного угля. После такого длительного обжига глина становится необыкновенно твердой и может соперничать с гранитом.

Сама же гробница императора заслуживает отдельного рассказа. Предполагается, что вместе с императором было захоронено более семидесяти тысяч человек: придворные, слуги и наложницы, которые смогли бы и в ином мире прислуживать своему хозяину так же, как и при его жизни. Почему я говорю «предполагается»? Потому что уже упоминавшийся в моем рассказе огромный красно-коричневый холм, изрытый ходами-коридорами, и есть гробница. Однако до сего дня никто не знает, где следует искать вход. Должно быть (такое предположение приходит на ум первым), рабочие, выстроившие гробницу, были потом убиты и там же захоронены, дабы тайна никогда не раскрылась. А сейчас пирамида спрятана под громадным земляным валом.

Под таким же валом находилась бы до сих пор и глиняная армия, если бы ее случайно не откопали крестьяне, которые готовили землю под новые рисовые поля. Несколько удачных (или неудачных, как посмотреть) ударов киркой, провалившийся в неведомо какой глубины яму крестьянин, страшные его рассказы о чудовищах, что пытались убить его там, в этой непонятной яме.

Позже другие крестьяне, дабы уличить во лжи перепуганного «дурачка», раскопали первую из таких ям, потом любопытные чиновники нового императора повелели найти вторую яму, потом третью… Вот так и получилось, что неутомимая вечная армия явила свои суровые лики, а тот, кого вечные воины были обречены столь же вечно охранять, похоже, еще долго будет прятаться под чудовищным земляным валом.

Свиток двадцатый

– Должно быть, так и останется неясным, отчего терракотовая армия оказалась погребенной под слоем земли. Может, это случилось из-за большого пожара (я сам видел следы огня), когда грабители не смогли попасть в гробницу, где, по их мнению, должно было быть множество сокровищ, и, разозлившись, подожгли все. Однако возможно и совсем иное: они все-таки попали внутрь гробницы, а пожар им нужен был, дабы скрыть следы грабежа. Так или иначе, огонь привел к обвалу, похоронив многотысячное глиняное войско во влажном грунте на долгие сотни лет. До тех самых пор, пока не упал в яму крестьянин, а взор правителя не привлек огромный красно-коричневый холм, почему-то не зарастающий ни травой, ни лесом.

– Полагаем, об увиденном тобой не мешало бы узнать многим правителям. Ибо лишь надменнейшие мечтают о том, что их царства будут стоять вечно, а самые глупые из них надеются, что им дано будет вечно управлять своими владениями.

– Воистину, это так, ибо вечно одно лишь время. Ему под силу даровать и поражения, и победы. Пусть даже это будут победы над ним самим.

– Твоими устами сегодня глаголет сама мудрость, сказитель. Должно быть, в твои годы немногим дано пережить столько приключений. Ведь ты еще совсем юн…

– Не мне судить о том, насколько юным я кажусь, о владыка. – Масуд пожал плечами. – Быть может, странствия омолодили меня вместо того, чтобы состарить. Мне двадцать семь лет, повелитель.

– Двадцать семь… Омолодили вместо того, чтобы состарить…

Масуд мог поклясться, что в глазах магараджи блеснул какой-то странный огонек. Да и сам владыка, вчера сильный и уверенный мужчина средних лет, похожий более всего на умелого воина, сегодня выглядел старшим братом его, Масуда-сказителя.

«Аллах всесильный, я уже устал удивляться чудесам этого престранного княжества. Устал задаваться вопросами, на которые нет ответа».

Но далее ни о чем Масуд подумать не успел. Ибо посреди зала неведомой силой воздвиглась порфировая колонна, пышно украшенная золотой чеканкой. «Быть может, – подумал Масуд, – она стояла здесь всегда, оставаясь невидимой, а явилась взору лишь тогда, когда пришла пора… Как невидимым был магараджа, выставив вместо себя глупого толстяка, поглощавшего яства с усердием голодной свиньи».

– Знай же, мудрый юноша, что твое появление здесь было предсказано за сотни лет до твоего рождения.

В голосе советника слышалось заметное волнение. Магараджа, к удивлению Масуда, неторопливо спускался с помоста, на лице его играла улыбка, которая больше подошла бы озорному мальчишке, чем отважному воину или деспотичному властителю.

– Некогда прародитель нашего повелителя был столь глуп, что бросил вызов самому времени, решив, что должен жить вечно и вечно править своими уставшими от его глупости подданными. Он отправился в заповедный храм и принес в жертву свою дочь, дабы купить себе вечность.

– О Аллах всесильный! Глупец… Баран…

– Воистину, ты назвал его очень мягко. Боги жертву приняли и сделали жизнь его именно такой, как он просил. Надменный безумец не пожелал состариться и умереть в своей постели. Боги выполнили его просьбу: через девять лет, девять дней и девять минут он погиб от ножа предателя. Однако над его родом с того мгновения тяготело проклятие: каждого из его потомков, рождавшихся обыкновенными мальчишками и выраставших нормальными сильными мужчинами, глупость и ложь превращали в уродливых прожорливых старцев, едва лишь они достигали возраста надменного победителя времени.