Страсть сжигает все преграды

— Скажи мне, что ты чувствуешь, — сквозь стиснутые зубы требовал он, нависая над ней, грубо обхватив руками бедра и придавив ее своей тяжестью.

— Вито, пожалуйста… ох, Боже, пожалуйста, скорее. — Лихорадка ожидания достигла предела, все ее существо сосредоточилось на острой как бритва, невыносимой потребности. Она чувствовала его, горячего, твердого, готового, и не могла больше ждать.

Он овладел ею безжалостно, как завоеватель. От силы удара его первого толчка из пересохшего рта Эшли вырвался крик боли, но через секунду боль перешла в невыносимое наслаждение. Она извивалась под ним, когда он двигался в ней пульсирующими толчками. Его кожа стала влажной от пота. Она самозабвенно подхватила жаркий ритм, предложенный им, увлекаемая безмерным возбуждением. И вдруг каждая мышца сжалась, и она застонала в экстазе. С хриплым стоном удовлетворения Вито расслабился, усталый и насыщенный. Инстинктивно она обхватила его руками и почти моментально уснула.

Когда Эшли проснулась, у нее возникло ощущение, будто она живой попала в ад. Всю комнату заливал свет, резкий и слепящий. И первое, что она увидела, открыв глаза, были фотографии Карины на прикроватной тумбочке. Карина улыбалась ей из серебряной рамки. Карина в объятиях Вито, пьяная от счастья. Один из тех интимных снимков, какие могут быть сделаны только во время медового месяца. У Эшли живот свело судорогой и все болезненно оборвалось. Она отвернулась и столкнулась с непроницаемым темным взглядом Вито. Почти полностью одетый в темно-синий костюм в узкую полоску, он поправлял галстук. Вито выглядел таким красивым и далеким, что у нее защемило сердце. Если он и испытывал какие-то чувства, то умело скрывал их. И эта скрытность причинила ей невыносимую боль. Дрожа с головы до ног, Эшли закрыла глаза, яростно сопротивляясь намерению разума еще раз проиграть последние часы. Отчаяние — вот что она чувствовала. Не сейчас, просил тихий голос разума, не сейчас… у него на глазах.

— Думаю, мне пора идти. — Голос звучал спокойно. Хотя Эшли каким-то шестым чувством угадала, что у него пол горит под ногами, так ему хочется скорей исчезнуть.

— Можно мне тоже уйти? — прошептала она с мольбой, вдавив щеку в подушку.

— То, что произошло, было неизбежно.

— Ты сам сделал так, чтобы это случилось! — осуждающе бросила она.

— Мы оба виноваты, — хрипло возразил он. — Я не планировал. Я собирался ждать до свадьбы.

У Эшли вырвался почти истерический смех, и она до крови закусила губу. Предки Вито, банковские акулы, занимались кредитованием еще в средние века. Отдать все за ничто — не та концепция, которая бытовала в его семейном окружении. Вито выжмет из нее все возможное. Как гриф, он будет раздирать ее на части, что он и делал за обедом, а потом выбросит жалкие останки. Он уже дважды добивался своего. И потом ядовитый вкус поражения добивал ее.

— Тебе надо бы завести маленькую бухгалтерскую книгу и отмечать на каждой странице всякий раз, когда я…

— Замолчи! — неожиданно грубо крикнул он. — Все произошло случайно.

— Вот как? — Она бросила на него мимолетный взгляд. — За обедом ты буквально раздавил меня. Потом ты повез меня в оперу. Потом отвез сюда. Потом ты предложил мне бренди и капельку сочувствия, и потом ты… и потом ты… ты…

— Думаешь, я горжусь тем, что сделал сегодня ночью? Думаешь, я горжусь тем, что не мог оторваться от тебя? — Лед треснул.

— Почему ты не бросил на постель немного денег? — дрожа, прошептала Эшли. — Разве не так ты поступаешь с проститутками?

— Ты не проститутка!

— А ты сказал, что я проститутка, — с упрямой настойчивостью повторила она.

— Dio, — Вито всплеснул руками, — я так ревновал тебя, так ревновал, что потерял разум. Я верю, что ты вчера провела день с Тимом и что эта дурацкая царапина совсем не то, за что я ее принял. Но в тот момент я не сомневался, что ты была с другим мужчиной!

— И сейчас, когда разум к тебе вернулся, я должна успокоиться? Ну так у меня есть для тебя новость, — горько усмехнулась она. — Я чувствую себя как проститутка. Твои чувства не имеют никакого отношения к тому, что чувствую я.

Сжав руки в кулаки, Вито выругался на родном языке, окинул ее взглядом и с поразительной проницательностью заметил:

— Ты думаешь, что, если доведешь меня докрайности, я позволю тебе уйти? Нет, не позволю, — заверил он. — На следующей неделе мы поженимся, и ничто не сможет изменить этого факта.

— По-моему, наказание превышает преступление.

Он на мгновение задержался у двери.

— Но кому наказание и чье было преступление? — Он, как всегда, оставил последнее слово за собой.

Эшли откинулась на подушки. Взгляд снова упал на фотографии. Она рывком открыла ящик и бросила их внутрь. Зачем она это сделала? Над ответом думать не хотелось. Ревность? Как она ревновала четыре года назад… Она корчилась от пытки, которую сама себе устроила, снова и снова представляя его с другой…

И теперь она вновь очутилась в постели Вито. Вступила в такие сложные и горькие отношения, что едва ли сумеет справиться с сумятицей в себе самой. Сознание того, что и Вито страдал, утешения не приносило. Как ни придирчиво Эшли относилась к нему, она и вправду не считала, что прошлая ночь была подстроена им намеренно. Вито не любил терять самообладание.

Эшли тоже не любила терять самообладание. Но с Вито всегда получалось похоже на прошлую ночь. Однако в прежние дни слабость оправдывалась любовью. А теперь ведь она больше не любила его. Она научилась не любить его. День за днем и месяц за месяцем она напоминала себе о его предательстве до тех пор, пока горечь не стала ее силой, а ненависть — оружием. И куда подевались горечь и ненависть в тот самый момент, когда она больше всего нуждалась в них?

Если бы она сумела противостоять страсти и остаться холодной, сейчас она была бы свободной как ветер! Но Вито мужчина до мозга костей, и никакой голод не заставил бы его обратить внимание на нежеланную женщину. Она желанная. От презрения к себе Эшли заскрипела зубами. Ведь ей до боли хотелось жарких ласк его рук, горячего вторжения его плоти. Так получилось, будто каждое мгновение после встречи в его кабинете приближало взрыв страсти. А теперь она испытывала отвращение к себе за то, что без боя сдала позиции. Она хотела его… О да, она хотела его каждой клеточкой своего тела так же, как вроде бы он хотел ее. И будь прокляты все последствия! Почему так? Разве ненависть к нему не сжигала ее? Она ненавидела его за то, что он сделал в прошлом, и за то, что он делал с ней сейчас.

Но едва он прикоснулся к ней, как все предубеждения потеряли значение. Все чувства Эшли взорвались и превратились в страсть. Страсть, какую она не способна пережить ни с кем другим. Она вспомнила многочисленные свидания, на которые приходилось ходить без всякого интереса. В ту пору ей хотелось вызвать в себе хоть какое-то чувство, убедиться, что она еще живая.

Фактически только в прошлом году она встретилась с по-настоящему особенным человеком. Он врач, одинокий отец, девочка в детском саду. Ей нравился Джош. А она ему больше чем нравилась. Но когда дело дошло до критического момента, она перестала встречаться с ним. Потому что симпатия никак не собиралась перерастать в любовь или хотя бы в желание.

И тут появился Вито, а она превратилась в женщину, умиравшую от страсти. Сегодня ночью… сегодня ночью она дошла до самого предела. Она оказалась не способной думать ни о чем, даже о последствиях. И уже несколько лет она сидит на таблетках. Но на такой небольшой дозе, которая не может предотвратить беременность. Эшли решила не рисковать. Завтра же она пойдет к доктору и попросит прописать ей противозачаточные пилюли. Это расстроит планы Вито на будущее. И он даже не сумеет обнаружить, почему ей не удается забеременеть. Ей придется быть очень осторожной.